Александр Розов - XIRTAM. Забыть Агренду
Застенчивости у офицера Интерпола-2 было не больше, чем у среднего болотного аллигатора. Он подошел к своему мотороллеру, взял заранее повешенное на руль полотенце, а потом, уже вытираясь, буркнул:
— Доброе утро, мисс Мидгем.
— Доброе утро, доктор Зауэр. Я вас не смущаю?
— С какой целью вы этим интересуетесь, мисс Мидгем?
— Мало ли, — она пожала плечами, — вдруг, вы предпочитаете, чтобы я отвернулась.
— Нет, что вы. Я мари-аридный гетеро-ювенальный эксгибиционист.
— Как вы сказали, доктор Зауэр?
— В переводе с латыни, мисс Мидгем, это человек, который реализует эротизм путем демонстрации своего обнаженного тела юным персонам противоположного пола, в засушливо-пустынной местности, около моря.
— Понятно, — сказала девушка, и после паузы добавила, — вы знаете, доктор Зауэр, вас довольно трудно выследить. Я пыталась с вами встретиться позавчера и вчера, и все говорили мне: «док Зауэр где-то тут», но вас не было. Я думаю, если бы я сегодня не выследила вас, то снова упустила бы шанс поговорить. Возможно, я поступила не по канонам этики, но… Мне действительно необходимо поговорить с вами о Клаусе.
— Говорите, — лаконично предложил Стэн.
— ОК, — Беата кивнула, — я скажу прямо: Клаусу надо уходить с этой службы. Мой брат нормальный парень, а у вас из него упорно делают психопата, смертника, камикадзе с промытыми мозгами. Короче: или вы сами его уволите, или я добьюсь вмешательства депутатов парламента, и вам все равно придется уволить Клауса, но получив в начале неприятности в виде огласки того дерьма, которым занимается Интерпол-2. Я уважаю лично вас, доктор Зауэр, я благодарна вам за то, что вы тащили Клауса через болота в Казамансе до партизанской базы, наплевав на все инструкции. Но я глубоко презираю ваших генералов и ненавижу принципы вашей конторы. Вы понимаете?
Стэн кивнул головой и, начав одеваться, ответил:
— Мне понятно, что вы сказали, но я не могу уволить Клауса. Этим занимается отдел персонала, а не оперативно-аналитические отделы.
— Но, — сказала она, — вы могли бы передать мои слова чиновникам этого отдела.
— Нет проблем. Вы хотите, чтобы я дословно изложил это в рапорте, или как-то иначе?
— Я хочу, доктор Зауэр, чтобы был результат.
— Тогда это не метод, — сказал он, — Я вам скажу, что произойдет после моего рапорта. Офицер отдела персонала пригласит Клауса… Разумеется, после выздоровления… И начнет задавать разные вопросы об отношениях с сестрой. В смысле, с вами, Беата. В какой-то момент, он покажет Клаусу мой рапорт, и спросит…
— Достаточно, — перебила девушка, — я поняла. Клаус ответит, что у нас замечательные отношения, но он не разделяет моих лево-зеленых анархистских взглядов. Я была еще слишком маленькой, когда он записался в армию, а когда я стала достаточно взрослой, оказалось поздно: люди в погонах промыли моему брату мозги. Он не слышит, когда я привожу доводы разума, он… Ладно, я слишком много болтаю. Доктор Зауэр, вы для Клауса авторитет. Авторитеты — это сейчас единственное, чему он верит. Если вы ему скажете, что эта работа не для него, он вас послушает.
— Я уже ему это говорил, — осветил Стэн.
— Вы это говорили Клаусу? — большие светло-серые глаза Беаты стали огромными от удивления, — когда?
— Перед вылетом в Сенегал. И по дороге тоже. И когда мы прибыли на место.
— Минутку… — девушка сжала виски ладонями, — Вы ему это говорили всерьез, или для муштры, как сержанты и офицеры в учебном лагере? Вы, конечно, знаете эту дрянную манеру, которую наши слизали у американцев. Курсанту говорят: «ты сопляк, слабак и дерьмо, ты ни на что не годен, пиши рапорт об увольнении и беги домой к мамочке»…
— Беата, я знаю этот стиль, но я никогда так не делаю. Если мне приходится работать с курсантами, то я говорю им о конкретных пробелах в их подготовке. А если я говорю курсанту: «парень, эта работа не для тебя», значит, я действительно так считаю.
— Док Зауэр, а Клаус знает, что вы не пользуетесь тем американским стилем?
— Мм… — протянул Стэн.
— Мне все ясно, — подвела итог Беата, — мой брат думал, что вы его испытываете. Но, я теперь знаю, что вы сказали мне правду. Когда Клаус вчера вечером пришел в себя и рассказал о вас, то промелькнула фраза: «Стэн начал учить меня по настоящему…».
— Эх… — Стэн покачал головой, — я не сообразил, что так может получиться. Значит, вы считаете, что Клаус думал, будто я беру его «на слабо?».
Беата Мидгем утвердительно кивнула.
— Боюсь, братик так и подумал. Клаус проходил стажировку у полковника Кэмерона Нарбона, который часто применял этот прием. Жирный самодовольный дегенерат.
— Беата, — негромко сказал Стэн, — полковник Нарбон погиб на Агренде в самом начале силовой операции, при химической атаке. Там погиб весь миротворческий корпус. И, знаете, Беата, по-моему, Нарбон был отличный дядька. Мне его очень жаль. Правда.
— Он один из тех, кто искалечил мозги моему брату, — жестко ответила она.
— Что ж… — Стэн вздохнул, — пусть каждый останется при своем мнении.
— Ладно, — согласилась девушка, — оставим это. Так, вы поможете уговорить Клауса?
— Да. Если вы объясните мне, как это сделать.
— Если бы я знала, док Зауэр… О черт! Багира! Брось эту тварь!
Выпалив эти три реплики, Беата резко метнулась к ничем не примечательному изгибу берега. Стэн, не понимая, что случилось, на всякий случай рванул вслед за ней… Так. Понятно. Маленькая черная кошка как-то сцапала в волнах прибоя рыбу, похожую на уродливого головастика — динозавра, и теперь тащила добычу подальше на берег. Очередная волна помогла кошечке, отбросив ее на несколько метров в нужную сторону. Багира чихала, отфыркивалась, но не выпустила добычу из когтей.
— Это просто колючий бычок! — крикнул Стэн, — нормальная рыба, не ядовитая.
— И то хорошо, — сказала Беата, подхватывая свою маленькую любимицу на руки, — Ну, Багира, немедленно убери когти… Я говорю: убери! Зачем тебе это колючее чудище?
— Момент, — сказал Стэн, аккуратно снял рыбу с кошачьих когтей, и швырнул в волны.
— Шш! — обиженно отреагировала Багира, прижав уши к голове и оскалившись.
— Ну, не надо капризничать… — Беата погладила кошку по мокрой спине, — Ты отлично охотишься, но… Ох, черт! Ты опять поцарапала нос о рыбьи колючки!
— Мя! — ответила кошка, видимо, желая объяснить хозяйке, что поцарапанный нос, это мелочь, не заслуживающая внимания, на фоне азарта от рыбалки.
Стэн протянул руку, почесал Багиру за ухом, и сказал Беате.
— Вы можете взять аптечку в левом кармане моей штормовки. Там хороший армейский наружный антисептик, он вполне подходит для кошки.
— Спасибо, док Зауэр, но у меня с собой, видимо, такая же аптечка. Подарок Клауса. Он периодически дарит мне всякие армейские штучки… А, знаете: Багира вам доверяет. Можно вас попросить об одной очень интимной услуге, док Зауэр?
— Я понимаю, — он улыбнулся, — речь о том, чтобы отвезти Багиру в отель, чтобы вам не делать крюк по дороге в госпиталь.
— Вы очень проницательны, — констатировала Беата, — так, я могу на вас рассчитывать?
— Можете, — подтвердил он.
…
Остров Банаба. 300 км к востоку от Науру.
Формально — Территория Республики Кирибати.
Банаба похож на 3-километровый круглый пирожок, немного помятый и укушенный с южного берега неким великаном. Дальше великан не стал кушать пирожок, потому что невкусно: под тонким слоем плодородной почвы — сплошные фосфаты. Но британским колонизаторам в XIX веке такое блюдо очень понравилось. Они обратили туземцев (которых тогда было около 4000) в христианство, запретили все проявления язычества (т. е. весь сложившийся образ жизни), и занялись разработкой фосфатов. На разрушение почвы и немногочисленных пресных водоемов, британцам было плевать.
Чтобы все было честно, туземных старейшин привезли на корабль, и подписали ими (старейшинами) договор, разрешающий «The Pacific Phosphate Company» добывать на Банаба фосфаты «везде, где только возможно». Добыча велась три четверти XX века с коротким перерывом на Вторую мировую войну (во время которой Банаба оказался сначала под бомбежками, а потом под японской оккупацией). В итоге, на Банаба не осталось НИ ОДНОГО жителя. Кто не умер от голода и жажды вследствие действий британских колонизаторов, тех добили японские милитаристы (так, на всякий случай). Некоторое количество банаба выжили в эвакуации в основном, на Науру (там тоже добывались фосфаты, но площадь Науру больше, и британское предприятие не успело уничтожить там всю почву и все источники воды). В 1976-м банаба, надеясь, что мир изменился к лучшему, заявили в британский суд иск о компенсации. Какая наивность. Судьи подняли договор с «Pacific Phosphate Company» (помните?) и вынесли вердикт: остров Банаба превращен в пустыню, а население уничтожено абсолютно законно.
