Сергей Лукьяненко - Спектр
Или – только для Мартина?
Молнии стали меньше, зато били теперь непрерывно. Небо покрылось огненной сеточкой, небо ревело и гневалось, будто Юпитер-Громовержец. Чёрные скалы засветились – тусклым, режущим глаза светом, туман стал чуть прозрачнее. Подул ветер – резкий, но неуверенный, никак не желающий определяться с направлением. Зародился от удара молнии и пронёсся со скоростью экспресса маленький, бешено крутящийся вихрь.
Снова застрочил пулемёт – но неуверенно, фальшиво, будто стеснялся тягаться с буйством стихии. Мартин погладил каменный люк – тот был горячим.
И в этот миг в него вошли сразу три пули. Первая пробила руку у самой кисти, пригвоздив её к люку, вторая вошла в спину под правой лопаткой, третья клюнула в ногу.
Мартину очень хотелось кричать, но, до крови прикусив губу, он сдержался.
Ирина ведь не закричала, шагая с обрыва – навстречу своей седьмой и последней смерти…
– Мартин, ты не оставил нам выхода… – сказал Доггар.
Мартин посмотрел на часы. Доггар тоже считал время – не мог не считать. И он не даст ему шанса достать детонатор. А оставалось ещё четыре минуты…
Молния – ветвистая и роскошная, молния в стиле барокко, с финтифлюшками и завитушками, в гроздях шаровых молний, в сполохах синих огней, птицами разлетевшихся по небу, – ударила над самой головой.
И Мартин увидел чётко и явственно, как цифры на «Casio-tourist» ускорили бег и за мгновение перескочили на четыре минуты вперёд.
Тогда Мартин засмеялся.
Люк был скользким от крови, и руки проскальзывали. Он отворачивал один-единственный несчастный виток больше минуты.
Прежде чем сдвинуть каменную крышку, ему пришлось передохнуть.
– Мартин, сдавайся! – донёсся до него голос Доггара. – Твою женщину ещё можно спасти! Вставай, мы тебя не тронем!
– Русские не сдаются, – пробормотал Мартин, рывком спихивая люк.
На дне «сейфа» подрагивал шарик золотистого желе. Он светился внутренним светом – чистым и ясным, будто на него падал луч настоящего, земного Солнца.
Мартин подцепил шарик – тот будто сам вкатился на ладонь. Детонатор для человека оказался тёплым и мягким, по пальцам от него шло лёгкое покалывание. Мартин перевернулся на спину.
Белый туман над головой кипел. Ветвились молнии, колотили в вершины чёрных скал. Временами в тумане возникали прорехи и бешено крутящиеся смерчи. Колючий свет злой звезды пробился в разрыв тумана и уколол Мартина в глаза.
Мартин открыл рот и бросил золотистый шарик на язык.
По горлу покатилась тёплая волна.
– Мартин, даём тебе три секунды! Одна!
Самое обидное – он не знал, как быстро подействует детонатор. Сутки, час? Да хоть бы и минута…
– Иринка, я всё время не успеваю… – пробормотал Мартин. По телу прошла судорога, и он вдруг увидел чужое солнце сквозь облака.
– Две!
Ему показалось, что тело выворачивается наизнанку – будто отвергая непрошеное угощение, протестуя, всеми своими животными инстинктами цепляясь за простоту и безмятежность человеческого существования. Мартин скрючился, давя тошноту.
– Три!
Сердце гулко стукнуло в груди – и застыло. Мартин лежал, жадно глотая ненужный воздух.
А на вершине холма уже знакомо зашелестело – и туман над головой вспыхнул.
Вначале над Мартином прошла электромагнитная волна. Переливаясь всеми цветами радуги – и уходя в те части спектра, которые не положено видеть рождённому человеком. Потом пошёл поток жёсткого излучения. Мартин поднял руку и подставил ладонь под поток гамма-лучей. Почувствовал, как они дождём барабанят по коже.
И только потом воздух вскипел, и ударила плазма.
Мартин встал…
…коснулся Ирины – соединяя разорванные ткани, запуская сердце, вычищая из тела продукты распада. Часть нейронов Библиотеке, и объясняет бывшему завхозу, что расшифровка имён в некрополе – не более продуктивна, чем гадание на птичьих костях…
…сплющивая плазмомет в аккуратный кубик, уминая его …испугался…
в душу» из альбома «Ультразона» 1999 года, не удержался – и послушал песню вживую…
…отбрасывая все то глупое, пылающее, деструктивное, что …заглянул в квартиру дяди – тот стоял перед восседающим в кресле человеком в штатском и вдохновенно рассказывал, на основании каких мельтешило вокруг, плавило камни, пыталось обжечь…
…укоризненно заглядывая в лица аранков и лёгкими статей конституции он не обязан отвечать на вопросы о любимом племяннике…
…допивая глоток холодного пива в «Дохлом пони» слушал, как висит в воздухе аккорд, виртуозно взятый Стивом Вайем в композиции «Окно все плотнее и плотнее, так, что недовольно скрипнули атомы…
…испугался…
уже погибла – и он чуть-чуть отступил по оси времени, копируя их структуру и создавая заново…
…наконец-то выяснил, каким образом запихивают в тюбики трехцветную зубную пасту…
пинками придавая им верный вектор движения – к Станции ключников…
…нашёл на Голубых Далях немолодую, некрасивую и не слишком-то умную женщину по имени Галя, в сотый раз пытающуюся рассказать ключникам что-нибудь дельное, и тихо-тихо, чтобы услышало написанных «Трех мушкетёрах» с очень похожим сюжетом…
…испугался…
…прочитал второй роман Дождавшегося Друга – «Четыре дознавателя» и решил, что не станет огорчать Ди-Ди известием о давным-давно девяносто седьмого года, которые все никак не решался купить – жаба давила…
…вздохнул, обнаружив, что маленький Гатти стоит напротив директора Клима, в посёлке Энигма на …попробовал Шато Лафит девяносто четвёртого и Шато Теньяк лишь её сердце, рассказал историю про мужчину, изо дня в день стоящего у московской Станции с плакатом…
…осмотрел свой организм, кое-чем остался недоволен и внёс исправления…
Все сразу, одновременно и вперемешку.
Потому что время больше не имело значения.
А потом Мартин остановился и посмотрел в небо.
В глаза ключников.
И услышал их голос – хор тысяч голосов.
«Что ты станешь делать теперь, Мартин?»
«Я не знаю».
«Ты понял, что можешь все. Даже сделать свой собственный мир. И ты знаешь, что это тупик. Но ты можешь стать одним из нас, Мартин».
«Но я не знаю, кто вы».
«Так пожелай узнать».
И Мартин понял, что теперь он знает ответ.
«Теперь ты решил?»
Он пожелал – и стало тихо. Так тихо, что смолк даже треск реликтового излучения, плывущего сквозь пространство с момента Творения.
И тогда Мартин прислушался.
На маленькой планете Талисман, созданной пятьсот сорок тысяч триста шестьдесят два года три месяца два дня четыре часа восемь минут пять секунд и шестнадцать неделимых единиц времени назад, стоял посреди пылающих скал бывший человек по имени Мартин. И время терпеливо ожидало, пока он сделает свой выбор.
Эпилог
БЕЛЫЙ
– Потом человек по имени Мартин склонил голову, – сказал Мартин. – Скала под ногами была раскалённая и жгла даже через ботинки. А потом он пошёл к женщине, которую любил. И когда он наконец подошёл к ней, у него прогорели подошвы ботинок.
– Здесь грустно и одиноко, – сказал ключник. – Я слышал много таких историй, путник.
– Твою чешуйчатую мать! – завопил Мартин, вскакивая. – Да ты издеваешься!
Ключник засмеялся, попыхивая трубкой. Это был рослый крепкий ключник с лоснящимся черным мехом, скрывающим чешую, с мягким, успокаивающим голосом.
– Я не издеваюсь, я смеюсь. Что, нельзя пошутить?
– Я же шесть часов рассказывал… даже семь! – с чувством сказал Мартин, усаживаясь в кресло. – Шутки… часто вы так шутите?
– Редко. Но и случай особый.
– Ты ответил! – воскликнул Мартин. – Все, теперь ты совершенно явно – ответил! Я тебя поймал!
– Мы всегда отвечаем, – с достоинством произнёс ключник. – Надо только понять, что это ответ.
Мартин кивнул. Протянул руку – и ключник вложил в неё старую обкуренную трубку, самую любимую, которую Мартин оставил на Земле, да и вообще – никогда не выносил из кабинета.
Но Мартин закурил не сразу. Вначале он посмотрел на ключника и спросил:
– Что там? Дальше?
Ключник вздохнул.
– Для того чтобы понять, ты должен сделать следующий шаг. Перестать быть разумным и подняться на ступень. А ты…
– Я испугался. Как и вы… – горько признал Мартин.
Ключник покачал головой:
– Нет. Ты не испугался. Напротив, ты был настолько отважен, что повернул назад. Мы – не решились. Мы взяли всё, что может дать разум. Все, что разум вообще способен выдержать.
– И вдохнул Илья Муромец чуть-чуть силы от Святогора-богатыря, – сказал Мартин. – Так, чтобы земля смогла его удержать…
– Я знаю эту историю, – кивнул ключник.
– Это сказка, – поправил его Мартин.
– Все сказки мира – не больше и не меньше, чем правдивые истории, – ответил ключник. – Ты же знаешь – история говорит лишь о рассказчике.
– И какую историю мне рассказать на своей планете? – спросил Мартин.
