Alma - Эпизод 2. Антиканон
— То есть выиграет, скорее всего, тот, кто первым устроит скандал?
— Да. Это раньше можно было рассчитывать на то, что у системы есть обязательства перед Республикой. А теперь они борются за независимость и плевали на все обязательства. Я вот что хочу сказать: национальной СБ тоже приходится лавировать. Не все поддерживают Гренемайера, но и не все за Республику. Я передал им все данные, включая последнее сообщение рыцаря, которое он послал вам. Вот тоже интересно, почему именно вам?
— Понятия не имею, — Скайуокер скривил губы. — Может, это тоже от сентиментальности?
— Скорее тонкий расчет.
— Пусть будет расчет. И что дальше?
— Создана специальная комиссия. Они сравнивают данные, анализируют. Это займет некоторое время.
— За которое тех же самых заложников куда-нибудь переведут и заметут все следы, а неймодианец смоется.
— Капитан, увы, не все вопросы можно уладить приказом «открыть огонь!» или высадкой десанта.
— Я этого и не предлагал. Кстати, на территории госпиталя, который рядом с гостиницей, до сих пор наш шаттл. Командир взвода доложил, что рыцарь так и не воспользовался их помощью.
— Шаттл надо немедленно возвратить.
— Они могут пригодиться внизу.
— Для чего?
— Для продолжения операции в гостинице. Если национальная СБ все-таки решится на это.
— Я в этом не уверен.
— Охранников можно легко отвлечь — например, серией взрывов неподалеку от гостиницы. Я так понимаю, что после этого национальная СБ, сколько бы комиссий там не было, не сможет стоять в стороне.
— Да. И я, поверьте, думал насчет этого варианта. Но и в этом случае выходит, что Республика вдруг ввела на территорию планеты войска и оказывает силовое давление. После этого не пятьдесят, а сто процентов населения захотят к сепаратистам.
Скайуокер согласно кивнул.
Можно было сколько угодно обсуждать ситуацию, проклинать командование на Корусканте, иронизировать по поводу политики. Только это ничего не решало.
… А что, надо что-то решать? Надо. Почему я?
… Что это — сентиментальность?
… Это не первый человек, которого я теряю. Три дредноута у Эхиа — вот это потери. Что значит для Республики один рыцарь? Ничего. А Локримия? Там я потерял лучших. Брайбена, Тибра. Я их знал несколько лет. Я с ними учился и воевал. Ну да, я не помню, чтобы я кого-то оставлял в плену. Но такие случаи бывают. Иначе и пленных бы не было.
… Приказа уйти с орбиты еще не было. Будет. Скоро будет.
… Кеноби вообще ни к армии, ни к флоту никаким боком. Вот пусть Орден его и вытаскивает. Профессионалы хреновы, которые посылают своих — без карт, без планов — просто что-то поискать.
… Оллред прав, пусть они теперь ищут его сами.
… Откуда я взял, что он до сих пор жив? Чувствую? Да нет, нихрена я не чувствую. Нет никаких пресловутых связей. Учитель-ученик. Я ему не ученик, и он мне не учитель. Вообще никто. Или все-таки чувствую? Не могу этого объяснить. Ни себе, ни Оллреду. Просто дурацкая не пойми откуда уверенность, что Кеноби еще жив.
… Ничего нельзя сделать.
— А если сепаратисты потеряют интерес к планете?
— Как это так они потеряют интерес?
— Вы ищете средство давления на Гренемайера. Я о нем ничего не знаю. Если бы вы нашли средство давления на неймодианца, все было бы намного проще.
— Такого средства нет.
— Если он правая рука Гунрая, значит, он посвящен во все его дела.
— Безусловно. И что?
— Вы в курсе того, что во время конфликта на Набу двенадцать лет назад Гунрай действовал под руководством…
— … некоего Дарта Сидиуса. В курсе. Рыцари из-за этого поставили СБ на уши. Только до сих пор никто так и не понял, существовал ли этот Сидиус на самом деле или это только легенда. Было задержана куча подозреваемых, но расследование ни к чему не привело. Вы знаете, почему Гунрая освободили из-под суда?
— Нет.
— Врачи доказали его невменяемость. Он буквально помешался на этом своем Сидиусе.
— А потом он, стало быть, опять стал вменяемым?
— Неймодианцы сильно отличаются от людей.
— Да?
— Совершенно другая психология.
— Тем более. Так вот, на Набу действовал и второй такой же таинственный тип. Джедаи даже пытались его задержать. Вернее, убить. Как утверждал Кеноби двенадцать лет назад, это был, во-первых, форсьюзер. Во-вторых, воин, вооруженный сабером.
— И это я тоже знаю.
— Замечательно. В третьих, это был ситх.
— Это какая-то религия?
— Можно и так сказать, не суть важно. Важно то, что этот ситх был учеником Дарта Сидиуса и был прислан им на Набу для лучшего контроля над неймодианцами.
— Допустим.
— Значит, если этот мифический Сидиус действительно существует и неймодианцы находятся под его влиянием, почему бы ему не прислать на Трииб своего представителя с приказом свернуть переговоры?
— Вы считаете, что неймодианец в это поверит?
— Повторю то, что сказал Гренемайер: это дело техники.
— Маловероятно. Но даже если так. Потом же все обнаружится.
— Что с того? Вы выиграете время и для своего скандала и для небольшой революции. Планета останется в Республике. Кажется, именно этого хочет Совет Безопасности?
— Вы не поняли. Неймодианец должен поверить в то, что перед ним действительно посланник Сидиуса. Значит, этот человек должен быть всем, что вы до этого перечислили: форсьюзером, воином…
… форсьюзером, воином…
… ситхом.
… какая-то легенда. Страшилка. Полосатая рогатая черно-балахонистая страшилка.
… страшилка убила Квай-Гона, а Кеноби разрезал ее пополам. Победил. Потом вспоминал. Много раз вспоминал, не мог забыть.
… получается, что больше всего страшилку боялись неймодианцы.
— Этот человек должен в первую очередь вызывать страх.
— И вы знаете, чего боятся неймодианцы?
— Нет. Но я знаю, чего боятся джедаи.
— И чего же?
… своей собственной страшилки.
… Темной стороны Силы.
— Того же, чего боятся все остальные люди. Непонятного. Нелогичного. Неизвестного. Непрогнозируемого. Нестандартного.
— Как много прилагательных. Капитан, я уже говорил вам, что сотрудничал с рыцарями тридцать лет. И никогда не видел, чтобы что-то могло вызвать у них подобную реакцию.
— Зато я видел. Первый раз — двенадцать лет назад, и второй раз — пару недель назад.
Офицер СБ долго не отвечал.
Пожевал губами. Посмотрел в сторону. Потом встретился глазами со Скайуокером.
— Вы не имеете права на подобные действия.
— Ровно до тех пор, пока их не санкционировала СБ. У вас есть другое решение проблемы?
— Нет. Но у вас есть другие обязанности.
— С которыми я прекрасно справляюсь, в отличие от Ордена и СБ.
— Вам легко говорить!
— Я беру ответственность за свои слова. На кону присоединение целой системы к сепаратистам. Угма-Ру мы уже потеряли, а Трииб, насколько я понял, система с самой развитой экономикой. Это означает потерю всего региона. Этого мало?
— И еще жизнь вашего джедая.
В ответ Скайуокер только пожал плечами.
Оллред не сводил с него глаз. Не первый раз. В первый раз в этих холодных глазах прочиталась сильная эмоция. Сильная, яркая и честная.
Имя ей — ненависть.
— Капитан, вы никогда не задумывались, почему тогда, девять лет назад…
— Задумывался. И почему же?
— Я расскажу вам одну историю. Занимательную и совсем не детективную. Их вы не любите, как вчера выяснилось. Так вот, двадцать два года назад в одной семье на Корусканте родилась девочка. Когда девочке было полтора года, ее заметил один рыцарь. И сказал, что она обладает большой чувствительностью к Силе. У родителей девочки был выбор. Отец верил и в Республику, и в демократию, и в гражданский долг. Поэтому он решил, что это его долг — отдать дочь в Храм. Мама девочки не хотела расставаться с дочерью, но ее он переубедил. Кроме этого, он надеялся, что у него еще будут дети — жена как раз ждала второго ребенка. Он знал, да, знал, что не сможет видеть девочку. И первое время ему было очень тяжело. У жены случился выкидыш, потом второй выкидыш, а следующая беременность стала для нее смертельной. Этот парень остался совсем один. Но он сделал хорошую карьеру и однажды смог использовать свое служебное положение, чтобы увидеть дочь. Ей было тогда шестнадцать лет. Красивая выросла девочка, вся в маму. Вот только отца своего она не узнала. Мать тоже не помнила. Да и разговаривать не захотела. Так, вежливо отмахнулась — даже не заинтересовалась. Вы не представляете, что это такое — когда смотришь на своего ребенка, а он отвечает тебе как дроид. А еще спустя два года девочку убили на одной из миссий. Она, видите ли, хотела спасти жизнь учителю. Ну, и спасла какого-то старого идиота, место которого — в психбольнице. А сама погибла. В восемнадцать лет.
