Юрий Соколов - Степень превосходства
Рик вышел наружу и поднялся по узкой металлической лесенке на плоскую крышу башни НП. Один из портов оказался открыт, платформа для установки техники выдвинута. На ней высилось устройство, похожее на средневековую корабельную пушку, задравшую дуло к небу. Пакетный гиперпередатчик «Почтовый Голубь». И еще где-то здесь же должен стоять маяк… В одном из закрытых портов?
Да «Почтовый Голубь» и есть маяк, догадался Рик. Остальные пристежки и навороты к нему где-то внизу… Линза, закрывавшая «жерло пушки», горела слабым голубоватым светом. Сейчас он передает в пространство: «Наземный наблюдательный пункт Службы охраны заповедников, законсервирован в таком-то году»… Обычная программа изолированной системы маяка. А на передачу произвольной программы как его настроить? Снизу его нельзя включить, потому что вся техника вышла из строя, но тогда его вообще нельзя включить, потому, что и вся сопутствующая аппаратура самого прибора, и киб-мастер, подключенный к нему, тоже мертвы… А-а-а, дьявол! Малыш в ярости пнул «станину пушки» ногой. Тонкий корпус неожиданно легко смялся от удара. Тихо, тихо, не психуй… Должен же быть способ?
Да, он есть; а ты неизлечимый кретин, друг Малыш. Вот же, красная прозрачная крышка с надписью на универсальном, понятная даже дебилу: «Резервный контур. Аварийный пуск. Только сигнал SOS». Внизу, на корпусе, та же надпись на десяти наиболее распространенных национальных языках… Будь паинькой, открой крышечку.
Сорвав пломбу, Рик откинул крышку и перевел переключатель в положение «активировать». Линза засветилась ярче, в ее глубине начали проскальзывать яркие всполохи, напоминающие вспышки бесшумных электрических разрядов. Все.
Малыш внезапно почувствовал страшную усталость. Все сделано, он сделал, что мог, оставалось ждать. Еле волоча ноги, запинаясь, он стал спускаться по лестнице вниз.
* * *
Я пришел в себя от того, что начал захлебываться жидкой грязью, которая медленными ручейками стекала прямо на лицо с кучи земли, придавившей грудь. Грязь затекала в нос и приоткрытый рот. Я закашлялся и повернул голову в сторону, открыл глаза и тотчас зажмурил левый — в него попала хорошая порция противной липкой жижи.
— Прости, командир, — виновато сказал Суслик. — Я не успел захлопнуть колпак, а когда тебя завалило, это оказалось уже невозможным. Хорошо, что ты пришел в себя. Еще немного, и тебя затянет целиком. Шевелиться можешь?
Я лежал на спине, почти полностью погребенный под слоем земли и мелких камней, снаружи оставалась только голова выше подбородка и кисть вытянутой в сторону правой руки. Левую руку, протянутую вдоль туловища, намертво придавило к земле. Грудь и шею зажало словно в тисках, и дышать было невероятно тяжело. Ног я почти не чувствовал — на них лежал особенно толстый слой почвы. Я попробовал поворочать верхней частью туловища и головой, пытаясь освободить хотя бы шею.
— Одна из тварей подходила к тебе, — сообщил Суслик. — Айтумайран — или рэдвольф, назови как хочешь.
— Что?!.. — От неожиданности услышанного я с такой силой рванулся вперед, пытаясь сесть, что с груди свалилась часть земли, а по завалу на полметра вверх пошла широкая трещина и дышать стало легче. — Что ты сказал? Один из монстров был здесь?
— Он подошел к тебе, долго стоял, но трогать не стал. Наклонился, обнюхал голову и ушел. Это произошло около часа назад. А всего ты лежишь без сознания более двух часов, и тебя все больше затягивает грязь. Я пытался привести тебя в чувство, но…
— Ладно, не извиняйся. Что с саркофагами?
— Не знаю. Камера у тебя на груди завалена, камера коммуникатора, пока ты так лежишь, скутер не видит. Камера шлема ничего не показывает. Очевидно, шлем сорвало со скутера и завалило землей. Связь с кибами ребят потерял сразу, когда машину отбросило. Наверное, она просто оказалась слишком далеко от меня. Жуткие помехи.
Трещину, образовавшуюся от моего рывка, быстро заливало жидким илом, сверху с завала на меня текли новые потоки грязи, дождь хлестал вовсю. Нет, я не хочу, чтобы меня похоронило заживо! И еще меньше у меня было желания ждать, пока дружище Айтумайран передумает, вернется сюда и откусит мне голову.
Я начал размеренно двигать плечами, одновременно пытаясь освободить правую руку. Мне удалось согнуть ее в локте. Повернулся, насколько сумел, влево, и выдернул всю руку вверх. Теперь, оказавшись на воле, она могла скидывать землю и камни с груди и левого плеча — чего же вам еще? Через пятнадцать минут я освободил левую руку настолько, что вытащил и ее, раскопал до конца грудь, освободил живот и сел. Прежде чем приняться за ноги, я прокопал дырку возле правого бедра и с облегчением достал из кобуры пистолет. Каждую секунду, пока я работал, ожидая возможного возвращения монстра или появления нового, мне было очень не по себе. Пистолет — слабая защита против него, а в том, что он непременно нападет теперь, когда я в сознании, я не сомневался, но не желал умирать без боя. Пусть он меня убьет, но я успею понаделать дырок в его шкуре. В добрые намеренья такого чудовища я не в силах был верить, несмотря на то, что один раз он и оставил меня в покое. А если он просто не любит убивать живые существа, пока они в беспамятстве и ничего не чувствуют? Не ощущает кайфа, так сказать…
Я стал торопливо разгребать ноги. Слава богу, они не сломаны. Но затекли, поднялся я с большим трудом и, неуверенно ковыляя, пошел туда, где стоял мой «верблюд».
Когда лавина обвалившейся земли толкнула скутер вниз, он ударился о небольшое деревце на поляне, помял себе капот и, сильно искорежив один из саркофагов, был отброшен в сторону, на другое дерево. Теперь удар пришелся на другой реаниматор, крышка лопнула, жидкость вытекла наполовину, открыв часть лежащего внутри тела и мешанину шлангов и кабелей. Лицо покрывал толстый слой липкой слизи. Невозможно разобрать, кто это, но лежавшая на груди рука маловата для того, чтобы принадлежать мужчине.
— Кто там? — глухо спросил я, и сразу сообразил сам — саркофаг висел справа, а справа…
— Кэт, — сказала Камилла. — Автоматика функционирует на шестьдесят пять процентов. Требуется срочно заменить реанимационный блок.
— Как она?
— Еще жива.
«Еще жива». Еще жива!!!.. Я заскрипел зубами, рискуя их сломать. Сколько раз мне слышать эту фразу: «Еще жива»? Сколько у меня шансов сделать так, чтобы Кэт просто жила — без «еще»?..
— Что с Крейгом?
— В порядке, — ответил Кальян. — У блока помят только корпус. Аппаратура почти не повреждена, функционирует на девяносто процентов. Но лучше заменить блок.
Я вынул нож, обрезал со стабилизаторов все лишние веревки, приготовленные мной для подъема с помощью дерева, которого теперь не было, и обмотал ими свои ботинки. Чувствовал я себя так, как будто по моему телу проехался каток. Левое колено страшно болело, и я был весь избит камнями. Но времени на отдых не оставалось. В батареях скутера энергии на час с лишним… Сняв с головы обруч коммуникатора, я подсоединил его к машине взамен потерянного шлема. Суслик не мог держать аппарат ровно над землей — он получил серьезные повреждения и качался в воздухе как на качелях, попеременно цепляя землю то носом, то кормой, то всем брюхом. Дождь усилился. Обвал сделал доброе дело — вертикальная стенка обрушилась на большом участке, и склон теперь стал наклонным до самого конца. Ухватившись за поводок обеими руками, я перекинул его через плечо и потащил своего покалеченного «верблюда» наверх.
То, что я пережил, втаскивая скутер по склону в первый раз, было ничем по сравнению со вторым восхождением на него. Через час я почти дошел, но энергия в батареях заканчивалась, и машина тяжело бороздила по грунту днищем, прижимаясь к земле все плотнее. Ботинки, обмотанные веревками, скользили меньше, но на них налипали огромные комья грязи. Последний участок пути… Скорее… Скорей!
Вот заросли редкого кустарника наверху. Ветки сплелись, не желали пропускать, нудно цепляясь за саркофаги и друг за друга. Я зашел сзади и толкал скутер, упершись в корму.
Напрягая все силы, я вытолкнул машину через это сплетение и сам вылез следом, то и дело поскальзываясь и падая на четвереньки, но упорно продолжал двигаться, толкая скутер все дальше, на ровное, открытое место, где смог встать на ноги и оглядеться. Все вокруг закрывала пелена дождя, поливавшего большую поляну — целое поле. А метрах в ста от меня торчала башня наблюдательного пункта, похожая одновременно на крепость, средневековый храм и обсерваторию. От нее к самому краю обрыва тянулся крытый коридор, ведущий к еще одной башенке поменьше. Другой коридор, короче первого, связывал башню с большим, приземистым зданием — очевидно, ангаром. Там было еще что-то, но я не рассмотрел, поскольку мое внимание приковал стоящий возле башни катер «атмосфера-4». Стоял он как то криво, входной люк распахнут, лента трапа безжизненно свисала на землю, словно вывалившийся изо рта язык мертвеца. Почему катер брошен снаружи, ведь он должен стоять в ангаре? Где ребята Шарпа и он сам? На всем пространстве поляны ничего не двигалось, а сам наблюдательный пункт казался мертвым. Он таким и должен быть, он на консервации три года, но где Стив? Неужели они не дошли сюда? Или они пошли вовсе не сюда, мы ошиблись, и они сейчас совсем в другом месте? Но тогда кто вывел из ангара катер? Толкая впереди себя скутер, я начал приближаться к катеру, пока, подойдя поближе, не смог прочитать на борту его название — «Рейнджер».
