Розов Александрович - Чужая в чужом море
- Так, мораль. Прикинь: какой-то тип начинает всех учить, что хорошо, а что – плохо. Мало ли, что ему лично не нравиться? А другому - нравится. О вкусах не спорят.
- Да, но ведь детям надо давать воспитание, - возразила Жанна.
- Для этого, - сказала меганезийка, - у детей есть мамы и вообще семья. А школа - для того, чтобы давать актуальные знания. Учителю за это платят, а не за его вкусы.
- Прикинь, - вмешался Хаото, - Ты наняла парня, чтобы погрузить багаж в лодку, а он начинает тебе рассказывать, что твоя лодка - говно, тряпки - отстой, а сама ты вообще улитка тормозная. Тебе оно надо? Аналогичный случай. Вот Конвент и реформировал школу по принципу: «Ni bu yao, bu yao». Что не нужно, то не нужно
- Чтобы не отнимать у детей время на всякую фигню, не забивать им мозги мусором и неактуальной информацией, и не тратить на это деньги, - добавила Таири.
- А про Хартию в школе преподают? - поинтересовалась Жанна.
- Да. Это в «Основах социально-экономического управления».
- И чему там учат?
- Тому, как управлять экономическими объектами, безопасностью и гуманитарными ресурсами, - ответила меганезийка, - У нас как предмет называется, про то там и учат.
Канадка повторила про себя услышанную фразу, пришла к выводу, что ни на какой из знакомых ей школьных курсов это не похоже, и потребовала разъяснений:
- Таири, а чему конкретно учат на этом курсе? Что человек, в итоге, умеет делать?
- Это и умеет. Управлять домашним хозяйством, или каким-нибудь бизнесом. Ну, там, лавкой, или фабрикой, или мэрией, или координирующим правительством, или каким-нибудь социально-экономическим фондом. Оценивать работу других. Типа, например, какая-то фирма, или правительство, или мэрия, как-то строили стратегию, и что у них получилось, и почему. Правительство, мэрия или фонд публикуют полные отчеты о деятельности, составленные так, чтобы удобно было разбирать. Правда, нужно знать математическую экономику, но ее проходят параллельно, это часть математики.
- Ты про суд забыла, – заметил Хаото, - Упадет на человека жребий, и ему надо будет разбирать конфликтные ситуации, собирать всякую дополнительную информацию, а потом, выносить постановления. Значит, ему должно быть понятно, как все устроено.
- Короче, - подвела итог Таири, - если ребенок умеет играть в «Х-fenua», то пол-дела сделано. А для второй половины надо ходить в школу, хотя бы виртуально, и делать уроки, хотя бы иногда.
- Минутку-минутку! «Х-fenua» - это какая-то игра?
Таири утвердительно кивнула.
- «Fenua» - значит «страна», на утафоа. Ну, по ходу, это игра про виртуальную страну, которая как-то управляется. Люди, ресурсы, фермы, фабрики, рынок, законы, культура, вокруг – соседи, с ними торгуют или воюют. Ты за 100 часов развил там цивилизацию, ушел, и смотришь: как быстро все это грохнется. Или не грохнется. Стратегия. Если, хочешь – можешь посмотреть примеры. Там есть банк древних систем управления, по странам, которые уже грохнулись. Ассирия всякая, или империя инков, или Спарта. И начинаешь соображать: можно вложить ресурс в производство, чтобы произвести еще ресурс, можно - в образование, чтобы увеличить эффективность. Или в мораль, чтобы меньше платить рабочим, но скоро упадет эффективность, потому что от морали они отупеют. Или вложить в армию и грабить соседей. Или рэкетировать - это выгоднее.
- Значит, в этой игре, мораль – это чтобы меньше платить рабочим? – уточнила Жанна.
- Ну, да. Или чтобы вводить высокие налоги. По ходу, как в реальной жизни.
- Ты считаешь, что мораль, этика, культура, служат только для обмана?
- Зачем же в одну кучу? - удивилась меганезийка, - Культура - это про все. Как строить лодку, ловить рыбу, выращивать овощи. Нужная штука. Мораль - это выдумка оффи. Огромное говно. Из-за морали миллионы людей стали дебилами, а потом погибли или покалечились. А этика - это базисная гуманитарная технология. На «Основах личной безопасности» это объясняют сразу, в 1-м классе. Типа: есть два человека, у одного - коробок, у другого - спички. Чтобы разжечь костер, между ними должна быть этика.
- Вообще-то, - сказал Жанна, - я считала, что этика и мораль это почти одно и то же.
- Главный трюк оффи, - ответил Хаото, - Когда они хотят тебя надуть, то смешивают этику с моралью. Раз – и твои деньги у них в кармане.
Жанна покачала головой и вздохнула.
- Ребята, но нельзя же все переводить на деньги. Есть же ценности другого рода.
- Например? – спросил Хаото.
- Например, любовь.
- О! – обрадовался меганезиец, - Я люблю Таири. Для меня это – ценность. А Таири…
- Тоже, - лаконично подтвердила его подруга.
- Это классно! – продолжал он, - Это не выражается в деньгах, и обществу это по фигу. Но когда мы с Таири взяли участок, построили fare, и занялись бизнесом, обществу это стало интересно, потому что появились товары и услуги, а значит - деньги. Когда Таири кого-то родила, обществу тоже интересно, потому что этот кто-то имеет гуманитарный ресурс. Опять деньги, только будущие. Но наша с Таири любовь, как не выражалась в деньгах, так и не выражается, и обществу до нее нет никакого дела. А, если какой-то моралист лезет в то, как, где и почему мы занимаемся сексом, и пытается навязать нам свои правила, то обществу это снова становится не безразлично, потому что Хартия. И нанятый обществом коп берет этого гребаного моралиста за хобот, и тащит его в суд, а там ему лепят штраф в несколько тысяч фунтов в нашу пользу.
- А если у моралиста не хватит денег? – поинтересовалась канадка.
- Тогда на каторгу до выплаты суммы, или за решетку. Свободный выбор. Хотя, за этих типов обычно платит их религиозная корпорация. В первые годы Хартии на этом легко срубались денги. В Аваруа студенты раздели пуритан-конгрегационалистов почти на 20 миллионов фунтов. Group-sex в сквере, напротив церкви, скандал, копы, и вся мировая пуританская община скидывалась на штрафы. Потом мировые пуритане пожадничали, а здешние, соответственно, сели в каталажку, и тема ушла… Жаль, классная была тема.
- Неужели суд не заметил, что это провокация? – удивилась Жанна.
- В каком смысле? – спросила Таири.
- В смысле, что эти сексуальные упражнения специально делались, чтобы оскорбить религиозные чувства и вызвать острую реакцию верующих.
- Разумеется, все это понимали. Но у студентов было полное право заниматься сексом в общественном сквере, а пуритане нарушали Хартию, когда пытались им это запретить.
- У вас можно заниматься сексом в общественном сквере?
- Легко. Лично меня это не прикалывает, а кому-то нравится. Дело вкуса. Если хочешь, сейчас снимем тебе какого-нибудь симпатичного парня, и попробуешь.
Меганезийка кивнула в сторону четверых парней в ярких спортивных шортах и майках с эмблемами «Meganezian Universidad La Tecnologia», куривших в двух десятках шагов от них, рядом со своими электро-скутерами - почти игрушечными на вид, пластмассовыми машинками на маленьких колесах. Судя по призывным надписям на корпусах скутеров «Tantric orgasm magister», «Best smart penis in Pasific» и т.п., реализовать предложение Таири было проще простого – но Жанна таким желанием не горела.
- Может, лучше посмотрим сити? – предложила она.
- ОК, - сказал Хаото, - А сексом ты и на Рапатара можешь занятся. Там парни не хуже.
-----------------------------------------------------------------
Жанна Ронеро, Green world press. Репортаж №4.
Алюминиевая революция. Let my people go.
-----------------------------------------------------------------
Пока мы переезжаем по «Дороге Кенгуру» на северный остров Вале, в Лантон-Сити, гиды дают мне историко-демографическую справку. До Алюминиевой революции на Тинтунге жило 4000 человек, причем всего около 600 (администрация, военно-полицейский корпус, и лояльная к колониальным властям племенная аристократия) - в благоустроенном Сити. Остальные ютились в трущобах на Мотуко и в нагромождении хижин на Катава и Тока-Таолу. Сейчас население, с учетом кампуса и «гнезда», достигло 20.000, но его рост уже прекратился. Идет только ротация - ежегодно состав жителей обновляется процентов на 10 - 15, а число старожилов (живущих тут более 10 лет) не превышает 5000.
Достопримечательностей на Вале немного. Старой застройки практически не осталось из-за специфики Алюминиевой революции. Обитатели трущоб, экстремисты из перуанского Движения Тупак Амару и филиппинской Новой Народной Армии, африканские наемники хуту и вьетнамские военспецы, не стремились погибнуть на баррикадах. Они отошли от традиций революционной романтики и, в одну ночь, уничтожили своих политических оппонентов, подложив под их дома заряды аммонала - взрывчатой смеси из аммиачной селитры и металлического алюминия (за что революция была названа «алюминиевой»). Если бы революции в Старом Свете происходили по такому сценарию, мы видели бы Лувр, Эскуриал, Тауэр, Дворец Дожей и Собор Святого Петра только на рисунках.
