Аристарх Дей - Холоная Стена или империя с маленькой буквы
— Пашка, привет! — услышал он за своей спиной.
Это был один из его знакомых спекулянтов. В тулупе, шапке-ушанке и теплых унтах продавец был похож на полярника. На самом деле, Владимир Иванович и был когда-то полярным летчиком. Но с выходом на пенсию занялся интересным и доходным делом «купи-продай». Он стоял за низким импровизированным прилавком и поплясывал, чтобы согреться.
— Здравствуйте, Владимир Иванович.
— Давненько ты не захаживал, давненько. С чем хорошим?
— Да вот, Владимир Иванович, хочу несколько карточек поменять. Что у вас есть интересного?
— Могу предложить рога!
— Что? — удивился Павел.
— Рога оленя! Занятная вещь, советская, раритет!
— Нет, спасибо, рога не надо, — улыбнулся Павел.
— Да я знаю, что они тебе не нужны. Ты же не женатый? Ладно, я пошутил — рассмеялся в усы, выпустив наружу клубы пара, Владимир Иванович.
— Не-а, не женатый. Что есть из вещей?
Владимир Иванович задумался.
— Ничего нет, Паша, ничего, что тебя бы заинтересовало. Хотя нет, подожди!
Полярник полез куда-то за прилавок и достал тряпичный сверток. Он посмотрел по сторонам, снял рукавицы, развернул ткань, и из тряпок показался нож. Паша не поверил своим глазам, это был не просто нож, это был складной американский Spyderco Paramilitary. О нем он только читал в старых «довоенных» журналах, которые покупал здесь же, на барахолке. Он любил ножи, но заграничных, тем более Spyderco у него не было. Импортные фирменные ножи сейчас были огромнейшей редкостью.
У Павла перехватило дух. Он с замиранием сердца взял в руки нож и раскрыл его. Послышался «вкусный» щелчок и серебристое лезвие заблестело на солнце. Вот таким и должен был быть идеальный клинок, вот таким Павел и представлял себе совершенный нож. Павел слегка провел пальцем по режущей кромке и с удивлением отметил, каким острым было лезвие. Великолепная сталь, удобная рукоять, безупречный замок, Павел вертел его в руке и не хотел отпускать.
— Сколько? — выдохнул Павел.
— Ну, Паша, учитывая, что ты постоянный клиент, с тебя три пузырика.
Павел знал, что бывший полярник был хитрым и матерым спекулянтом, хорошо разбирающимся в людях. Он понимал, что Владимир Иванович поймал его на крючок и теперь не отпустит. Павел очень захотел этот нож и начал торговаться.
— Владимир Иванович! Это же грабеж! Три бутылки водки! — стал возмущаться Павел.
— Паша, прекращай. Ты же меня знаешь, я фигню не предлагаю.
— Но это же просто нож! Три бутылки водки за что, за обычный нож?!
— Павлик, это сейчас молодежь не умеет читать по-английски, потому, что в школах запретили иностранные языки. Это сейчас днем с огнем не сыщешь книг на немецком, английском и других языках. Хоть ты еще достаточно молодой, но мы-то с тобой еще той эпохи, плавали, так сказать, знаем, в иноземных буквах разбираемся. Так что, Паша, если согласен, рога могу тебе в придачу дать. Если не берешь, тогда знай, что из-за своего жмотства пропустишь Вещь!
Павел вздохнул. Он не мог себе позволить лишиться трех бутылок водки. По крайней мере, одна нужна была для оплаты поездки в Москву.
— Владимир Иванович, у меня есть только две бутылки и продуктовые карточки.
— Ладно, показывай, что за карточки.
Павел достал талоны и передал барыге. Тот быстренько их пересмотрел.
— Нет, Паша, извини, маловато будет.
— У меня есть еще бутылка портвейна. Но это все, больше у меня ничего нет!
Владимир Иванович сделал вид, что думает, пожевывая усы, потом выпустил клуб пара и сказал.
— Что ж, по рукам. Но это только потому, Паша, что я тебя давно знаю!
Пока Павел доставал из рюкзака портвейн и водку, Владимир Иванович продолжал говорить о том, какой он хороший продавец, как он ценит покупателей, особенно таких хороших как Паша, и, вообще, все покупатели хорошие, когда им от Владимира Ивановича что-то нужно, но Паша — самый хороший…
— Ну, ты, Павлик, заходи, не забывай меня, — дал напутствие довольный сделкой бывший летчик.
— Да-да, конечно, — пробубнел под нос Паша, пряча новую драгоценность за пазуху.
— Кстати, Павел, советую сейчас на метро не ехать.
— Почему? — насторожился парень.
— Облава. Свои люди рассказали, что сейчас шманать будут, или может уже начали. Ищут кого-то в метро. Езжай на автобусе.
— Спасибо, Владимир Иванович! — ответил Паша и быстрым шагом пошел на автобусную остановку.
На остановке было достаточно многолюдно, автобуса давно не было. Пытаясь согреться, все стояли и переминались с ноги на ногу. Две женщины обсуждали продукты в магазинах, угрюмый мужчина в «собачьей» шапке курил ядовитый «Беломор», еще один молодой мужчина с самоваром в руках, по всей видимости, с «блошиного» рынка. Чуть далее кучка замерзших подростков, без шапок, потому что уже взрослые, смеялись друг над другом. Вдруг толпа зашевелилась, пошел невнятный галдеж и все повернули головы на дорогу. Паша так же начал вертеть головой, пытаясь понять, что происходит.
Толпа гудела, больше всех шумели подростки.
— Смотри, это Хонда!
— Это не Хонда, это Мазда, у Хонды значок другой!
— Может это Роллс-ройс?!
Павел понял, чем вызван ажиотаж. По улице, не спеша, ехала иномарка. Старый красивый седан серебристого цвета, то ли немец, то ли японец, Павел в марках не разбирался.
После установления Холодной Стены, автомобили иностранного производства попали в опалу, а автолюбители просто — попали… Запрета на использование иномарок, как такового, не было. Катайся, сколько хочешь. Но! Был введен непомерный налог на владение заграничным автомобилем. А запчасти? А профессиональное обслуживание? Этого больше не было. После закрытия всех торговых отношений с миром, российское руководство гордо объявило о возрождении отечественного автомобилестроения. Правительство развернуло масштабную пропаганду, были запущены государственные программы обмена «вражеских» автомобилей на отечественные. За каждый сданный в утиль европейский кроссовер или японский седан были обещаны новые современные Патриоты, Калины и Волги. Люди, поддавшись на пропаганду, задавленные налогом и страдающие от отсутствия запчастей массово стали сдавать свои машины. Для удовлетворения спроса, государством были «приватизированы» заводы мировых автомобильных гигантов, которым не посчастливилось открыть свои производства в России еще до установления Стены. Но то ли иностранцы успели вывезти чертежи и оборудование, то ли у местных автостроителей руки не из того места, но отечественных аналогов «фордов» и «хюндаев» так и не получилось. Нет, конечно, свои отечественные автозаводы работали на полную мощность, клепали во всю Лады и УАЗики, но этого было мало и это было не то… Российский автолюбитель, сдавший на металлолом три года назад своего немецкого красавца, дождался очереди, взамен Туарега пересел в Калину, и был счастлив. Три года — это быстрый срок, многие до сих пор ждут своей очереди на машину. В общем, возрождение российского автопрома, как всегда, грандиозно началось, и бесславно продолжается до сих пор.
Сейчас встретить иномарку на улицах города было редкостью. Среди старых «Москвичей» и современных «Жигулей» проезжавший мимо седан смотрелся как заморский лев среди кошек и собак. Иномарка на дороге вызывала восторг у зевак также, как в начале девяностых, когда иномарки только начинали появляться в нашей стране. В то время их тоже было мало, но тогда это только начиналось. А сейчас их мало, потому, что все закончилось…
— Это Мерседес!
— Нет, это Хонда, я видел в журнале такой!
В это время подъехавший автобус перегородил обзор, и диковинный седан исчез из вида.
Поезд Новосибирск — Москва со звучным названием «Сибиряк» уже стоял на своем пути. Молодой человек, укутанный шарфом, с рюкзаком наперевес о чем-то пытался просить проводника. Проводник, худой мужчина в синей униформе железнодорожника стоял и смотрел на Павла грустными глазами.
— Пойми ты, парень, не могу я тебя взять. Не могу! Если я тебя возьму без разрешения, то ты проедешь до первой большой станции. Первый обход и проверка документов и все, ты попался! И я тоже. Так что, извини, нет.
— У меня есть бутылка водки, настоящая заводская, не суррогат!
— Нет, парень!
— У меня есть еда, деньги, я все отдам, спрячьте меня куда-нибудь!
— Нет, без разрешения не возьму.
— Я не успею сделать разрешение! Мне срочно нужно в Москву!
— Иди, я сказал, ступай отсюда, или я вызову полицию.
Павел подобрал рюкзак, поправил съехавшие очки и побрел, раздосадованный, назад, в здание вокзала. Он попытался договориться с тремя проводниками, никто не согласился. Вдруг его кто-то окликнул.
— Эй, паренек, я слышал, тебе на Москву разрешение нужно?
Павел оглянулся на голос и увидел озирающегося по сторонам неприятного типа в кожаной куртке и черной шерстяной шапочке. По характерному виду потрепанной одежды и бегающим настороженным глазкам Павел сразу определил, кто перед ним. Один из местных вокзальных гопников, которых тут было валом. Человек скривился, высушенная темно-коричневая кожа расползлась мелкими складками, и сквозь щель, которая, по идее, должна была бы быть улыбкой, показались остатки кариесных зубов. Лицо этого вокзального проходимца почему-то Павлу показалось знакомым.
