Владимир Кузьменко - Древо жизни. Книга 3
«Извини меня, Урания, но кому он мешает? Умерщвляет свою плоть, ну и пусть умерщвляет „на здоровье“! Кому от этого жарко или холодно?»
«Хуже, Сергей, поверь мне, хуже! Аскет более агрессивен. Агрессивен в своём лицемерии, ханжестве, ненависти ко всему живому, радостному, счастливому и естественному. Именно среди аскетов больше всего фанатиков-садистов. Постная рожа, поджатые губы – это маска, под которой бушует ненависть. Он ненавидит детей: „Почему они смеются?!“, ненавидит влюблённых: „Почему они целуются?!“, но больше всего на свете он ненавидит мыслящих, ненавидит Разум, потому что боится его, потому что только разум и может сорвать с него маску, представить на всеобщее обозрение во всей наготе его ничтожество и злобу. Аскетизм, Сергей, это вершина развращённости. Неудивительно, что развратники к концу своего пути становятся аскетами. Это логическое завершение. Никогда аскет не становится развратником, но развратник аскетом – часто! Лишённые возможности из-за истощения творить разврат физически, они вступали на путь разврата духовного и коль уже лишены были из-за своей немощи способности насиловать тело человеческое, то насиловали его душу. Тут уж для них простор. Можно насиловать сразу многих, целые народы и, мало того, что при жизни своей, но и после смерти. Вот почему они хуже! Ты меня понял?»
«Я понял, Урания, что ты стала человеком, и это меня радует. Теперь я спокоен за Землю. Кто так мыслит, тот не способен совершить зло во имя зла!»
Урания молчала. Молчание затянулось. Сергей уже подумал, что это конец связи, как снова зазвучал её голос. На этот раз он был наполнен теплотою и задумчивостью.
«Спасибо тебе, Сергей-человек! Благодаря твоему бесконечному жизнелюбию, доброте, непримиримой ненависти к злу и насилию… ты вошёл в меня, твои чувства растворились во мне, усилились в миллионы раз, ты, если так можно выразиться, заразил меня своей человечностью, и я уже никогда не „выздоровлю“. Я не знала, даже не могла предположить, что человечность может доставить такое наслаждение… Это, – продолжала она, – какое-то особое, высшее качество разума, без чего разум действительно может быть бесплоден, несмотря на его огромную мощь. Права была Ольга, что не хотела с тобой расставаться».
«Но ты меня выставила вон! Я бы сказал, слишком рано!»
Урания рассмеялась.
«Слишком рано! Хорошо сказано!»
«Ты меня не так поняла», – краснея, пробормотал Сергей.
«Нет, я тебя очень правильно поняла. Не извиняйся и не разочаровывай меня. Ты мне очень понравился. Счастливого пути тебе и помни Уранию!»
Через двенадцать дней стометровый катер плавно вошёл в открытый ангар «Геи». Двухмесячный полет был закончен, предстояло ещё преодолеть огромное расстояние в несколько десятков световых лет, чтобы достичь Счастливой. На Земле за это время прошло уже около восьмидесяти лет. Путь к Счастливой занял по местному времени около восьми дней. Корабль вынырнул из гиперпространства всего в двух миллионах километров от планеты. За это время на Земле прошло ещё двадцать лет.
– Ну вот! Полсрока уже отбыли! – высказал общее мнение Владимир. – Остаётся ещё пожить на Счастливой лет пять—шесть, максимум – десять, и можно пускаться в обратный путь!
– Вы успели обследовать планету во время своего первого посещения? – спросил Николай Сергея, наблюдая в иллюминатор растущий диск планеты.
– Только несколько раз облетели вокруг.
– Что, даже не высаживались?
– Высаживались на десантной лодке. Я и ещё трое. Но не надолго. Всего на три часа.
– Что же о ней известно?
– Вполне пригодна для жизни. Кислорода двадцать процентов, углекислого газа несколько меньше, чем на Земле, всего 0,01 процента, остальное – азот и инертные газы. Площадь суши составляет около 20 процентов общей поверхности. Много рек, озёр, высокие горы. Мы высадились на открытой местности, в степи. Меня поразили густые и высокие травы. Они были выше человеческого роста. Вдали виднелся лес, но мы туда не ходили. Животных видели только издали. Много птиц, которые мало чем отличаются от земных. Анализ воздуха показал отсутствие бактерий, патогенных для человека. Ну, что ещё. Ах, да. Угол оси к орбите составляет всего 0,5 градуса, так что смена года проходит незаметно. Более подробно можно прочесть. Все записано в бортовом компьютере. Но сведения скудные, хотя по всем признакам планета весьма благоприятна для жизни. С орбиты мы не наблюдали признаков разумной жизни. Не исключено, что она есть, но не вышла на уровень строительства городов.
– А если она есть? Имеем ли мы право вторгаться в их жизнь?
– Мы не переселенцы. Если мы обнаружим разумную жизнь, то по возвращению доложим Совету. Наша задача – полностью изучить планету, её природные ресурсы и недра. Боюсь, что если мы обнаружим разумную жизнь, Совет не посчитается с этим и пришлёт партию переселенцев. Земля задыхается от избытка населения. То, что мы совершили, передав людям дар Элии, несомненно, даст эффект, но как скоро – трудно сказать.
– Двести лет – это восемь поколений.
– Возможно, что к тому времени появятся существенные сдвиги как в количестве населения, так и в его генетическом качестве.
– Ты как-то говорил, что это будет болезненный процесс. В каком смысле?
– В том, что произойдёт селекция. Здоровое население отделится от больного, а больное – от здорового. Здоровые станут ещё более жизнеспособными, а больные ещё более слабыми, пока вторая часть населения не потеряет способность к воспроизводству. Доступность к генетической информации друг о друге приведёт к самоочищению вида Гомо Сапиенса. Иными словами, полная информированность друг о друге. Это основное условие оздоровления общества.
– Полная информированность?
– Да! Учти, что законы самоорганизации универсальны, они одинаково подходят к любому самоорганизующемуся процессу, к любой системе. Если я говорю «полная информированность», то имею в виду, что свобода обмена информацией является обязательным условием для нормального существования и развития систем, безразлично, биологическая это система или социальная, или электронно-вычислительная. Мы слишком долго отделяли себя, людей, от остального мира, за что и понесли наказание. Впрочем, это в прошлом. Я теперь спокоен за будущее Земли.
– Со стороны Урании ей ничего не грозит?
– Абсолютно! Более того, мы теперь вместе. Сделан крупный шаг к объединению разума, уже на уровне Космоса.
– Но тогда можно считать, что развитие закончено?
– Нет! Только начинается! Как-то я слышал, что разум – это искры, а иногда вспышки молний во Вселенной. Мы должны превратить его, Коля, в вечный огонь, и пусть Разум будет вечен, как материя, как её движение, как пространство и время. Ты знаешь, мне пришла сейчас в голову сумасшедшая мысль. Материя ведь тоже развивается! Не может она без толку пульсировать от одного большого взрыва до другого. Должен же быть качественный сдвиг в её развитии, когда разум войдёт в свойства материи так же, как время, пространство и энергия. Когда материя перестанет быть бесчувственной субстанцией, а превратится в мыслящую материю.
– Мыслящая Галактика? – недоверчиво засмеялся Николай.
– А почему бы и нет? Дай мне помечтать!
«Почему ты мне ничего не говорил об этом свойстве человеческого разума?» – услышал он знакомый голос.
«Не успел, прекрасная Урания. Ты со мною слишком быстро рассталась!»
«Мечтать – значит ставить перед собой высокую, трудную, почти неразрешимую задачу и искать пути её решения? Так?»
«Приблизительно так».
«Человек! Ты действительно поставил огромную задачу! Она прекрасна! Я благодарна тебе. Если ты ещё о чем-то мечтаешь – скажи!»
«Увы! Я мечтаю о тебе, прекрасная Урания. Но это мечта несбыточная».
«Да, по-видимому, я тебя рано возвратила на твой катер! – она опять засмеялась. – Но утешься, тебя ждёт столько ещё неожиданностей, столько впечатлений, что ты забудешь эту маленькую неприятность. А идея насчёт мыслящей Галактики действительно хороша! Но даже я не знаю пока, как к ней подступиться».
«Это не моя идея, – честно признался Сергей. – Ещё лет триста назад её высказал один писатель. Он написал книгу о мыслящей звезде. Его имя Лем. Он был поляком».
«Запомню! В его честь я введу новую единицу информации – один лем будет равен триллиону бит. Однако скажу тебе, что… впрочем, не буду ничего говорить, ты сам увидишь».
– Ты что, не слышишь меня? – донёсся до его сознания недовольный голос Николая.
– Прости, задумался. Что случилось?
– Мы вышли на орбиту. Надо выбрать место десанта катеров.
– Да, конечно, иду! – Сергей пошёл следом за Николаем в штурманскую.
ПРИБЫТИЕ НА СЧАСТЛИВУЮ
Место для посёлка было выбрано удачно. Обширная, километров восемь в поперечнике поляна, поросшая редкими высокими, толщиною в три обхвата деревьями, вдающаяся на востоке почти прямым углом в узкую перемычку, соединяющую два больших озера, которые, не мудрствуя лукаво, назвали Северным и Южным. В Южное озеро впадала широкая полноводная река, а из Северного – выходила, неся свои воды дальше, на север. С запада начинались холмы, покрытые лесом, которые потом переходили в высокие горы. Две снежные вершины виднелись вдали, километрах в ста от намеченного места поселения. Вода в озере, как и в реке, была пресной и приятной на вкус. Поле, на которое опустились десантные катера, поросло густой и высокой травой, среди неё яркими пятнами алели, синели и желтели огромные, до метра в поперечнике, цветы. Такие же большие, под стать цветам, бабочки летали от одного к другому, медленно и лениво взмахивая крыльями, расцвеченные, как павлиний хвост, с той лишь разницей, что цвета рисунка, от изумрудного до пурпурного, были ярче и, казалось, не отражали свет, а светились сами. Рёв двигателей десантных катеров, очевидно, распугал всех животных в округе. Во всяком случае, в течение недели пребывания на Счастливой наши земляне не встретили ни одного из них.
