Серафима Жук - НЗ - набор землянина
Грузовая колонна была величественна. Высь терялась в облаках, заслоненных тяжеленными корпусами крупнотоннажного и габаритного, помещенного на платформы или подвешенного под тяговыми автоматами. Все это металось, скользило, танцевало. Так слаженно, что глянуть в радость. Мой Вася - мошка в стаде слонов - лавировал, как бог. Мы возносились к свету сквозь тишину и мигания маячков. Номера балконов я не прослеживала, ярусы были разными - узкими, совсем плоскими, ячеисто-сотовыми, монолитно гигантскими с громадой ворот. Семьдесят первый балкон находился под потолком. На краю перил стояла типичная такая Гюльчатай из арабских сказок - в белом просторном одеянии, укутанная до глаз. На голове узорный тонкий платок, покрывающий плечи. Из-под платка вьются змейки кос, достигают колен и завершаются золотистыми шариками украшений. Гюльчатай рослая - чуть выше меня. Трогательно стройная. Глаза у неё огромные, человеческие. Но ужасно, окончательно пустые. Улететь бедам вниз, а душе вверх мешает бездушный габарит: он накрепко вцепился в сумасшедшую и ожидает моего прибытия.
- Кто такая? - спрашиваю, присаживаясь на узкие перила и опираясь ногами в седло Васи.
- Нет данных. ДНК вне единой базы. Ведем несистемный поиск вариантов, все предыдущие попытки анализа не дали результата. На опрос не отзывается. Предполагаем нарушение речевой функции.
- Да уж, с атипичностью у вас облом. - Я покосилась на Гюльчатай и сообщила ей, что выбрала имя для общения - ну, это самое. Молчит, зараза. А вдруг тут вообще другая сказка? Ладно, пока пробуем свои идеи, чужих все равно негде занять. - Он бросил тебя? Давай рассмотрим вариант: просто накладка и он забыл. Вас таких много при нем? Или я все путаю и те то думаю? Видишь ли, сегодня день потеряшек. Любящие родители умудрились не заметить пропажу младенца в тонну весом. Мы их нашли, уж как радовались, не передать.
- Потерял, - глаза обрели осмысленность и наполнились надеждой. - Божественный потерял и страдает.
Блин, урод, если не страдает. Голос у этой Гюль глубокий, бархатный. Рыдает она искренне, глазищи - обзавидоваться можно. Серо-синие, с переливом. При перемене света они меняются как хамелеон к зеленому и лиловому. Рисунок радужки узорный. Кожа нежнейшая. Ресницы вообще, укорачивать впору: в брови упираются и царапают край ткани платка. И все это совершенство под завязку набито лебединой верностью, как подушка - пухом. Значит, головой вниз без вариантов, с восторгом грядущей встречи. Кто такой циник? Лебедь со встроенным стоп-краном, ага...
- Гюль, давай спустимся, сядем и спокойно обсудим, как тебе поскорее найтись.
- Взрослое трудоспособное существо, чьи данные не включены в базу, имеет право на час утилизации окислителя, - вмешался Вася. - Затем оно либо выдворяется в габ-центр для дальнейшего разбирательства, либо получает новый код и направляется для найма по списку имеющихся запросов. - Он помолчал и добавил: - Я предупредил. Еще есть десятая доля часа на принятие решения.
- Имя у тебя есть? - заторопилась я.
- Нет, - тихо и обреченно выдохнула Гюль и взгляд её снова стал пустыней. - Божественный зовет, и мы знаем, кого. Зачем имя?
- Вася, у неё тип метаболизма со мной совместим?
- Подтверждаю.
- Гюль, я приглашаю тебя в гости до выяснения нашего дела, - улыбнулась я. - Я же габбер и имею право на гостей.
- Бесплатно? - заморгала жертва галактического домостроя, упрямо глядя вниз.
- Совершенно. Не считая трепа и сказок. Ты сказки как - знаешь? В моем мире всякие Шахер-роскошные-зады могут травить до бесконечности про принцев и коварных джиннов.
- Петь умею, играю на любых инструментах, - заморгала она, торопясь стать полезной гостьей. - Только ваши божественные не должны звать, и я не смею смотреть на иных божественных. И еще...
- Договорились. Садись на габарита и поехали в гости.
Мы спускались молча. Эта роза звездных пустынь страдала и роняла слезы. Я просто думала, вследствие чего и попросила Васю доставить нас на запретный девятый уровень. Там я подняла на уши весь хренов инспекционный отдел и закатила скандал, требуя прямой канал на безымянного Тэя.
Думаю, красавчик так не икал с рождения. В электронной плоти проекции он явился хмуро-кривобокий от изжоги.
- Однако ты доставуча, Сима. Две минуты даю.
- Вот безымянная жертва семейного неравенства. Имени нет, ДНК вне базы, упакована, изволь оценить, как гусеница для спячки. Соответственно, примет опознания ноль. Оставлена тут по ошибке или по умыслу. Сейчас я пробую понять, как давно она пострадала за свою любовь. И кто счастливо отбыл под сплошным покровом ткани.
- Так, - из Тэя будто кинжал вынули, он бодро распрямился. Осмотрел паранджу - я не понимаю в терминах, тем более местных, вот и думаю знакомыми - и хмыкнул. - Дело ясное, туманность Гриба надо проверять, самый дальний от вас уголок. Там много особых укладов и сектантских закрытых мирков. Спроси о времени вне семьи.
- Гюль, как давно божественный удалился из виду?
- С вечера страдаю, - вздохнула она. - Вроде был отклик, он привел меня к балкону. Стало бессмысленно искать. Нет сил, нет света души его.
- Блин... поэзия, её налево. Тэй, с тебя пирожок. Как найдешь адрес божественного, дай знать. Тут человек сохнет. Отбой.
- Окислитель на время следствия мы выделим, - поморщился Тэй. - И стандартное питание. Сима, ты... как бы сказать-то... с немыслимой скоростью выбираешь гостей. Ты... - Он аж скрипнул зубами и отмахнулся. - А, сама разбирайся. Отбой. Я черкну Чаппе, что следует, и не впишу, что не следует.
С тем и сгинул. Умеет, гад, сделать важное лицо. У меня затрещало в извилинах. Что прямо сейчас сказал коварный генерал без имени? Что я дура. Краткий перевод кристально прозрачен, полный не поддается расшифровке. Ну и в сад его. Я помахала ручкой Васе, поманила Гюль и зашагала к дому. Седьмой уровень, рукой подать. Упакованное в ворох ткани недоразумение тихо шелестело следом. Спорю на любимую иглу Страшилы мудрого: она бы свалила немедленно, умей она ходить одна, а не следом за бараном. Ну, или за мной, раз бараны все отвалили. Без ведущего Гюль сразу впадет в ступор. Как она до балкона-то добрела, прячась от всех-всех-всех...
При виде моих двух комнат у гостьи случился приступ икоты. От осознания, что одну отдают в пользование, добавился кашель. Чахлая роза. Её надо валерианочкой поливать три раза в день.
- Мы пребываем в прайде, - бормотала она, жалобно глядя на меня. - Только так, это суть жизни и чести.
За "прайд" не ручаюсь, но как-то я должна было воспринять это понятие? Вместе они ходят. Божественный впереди, аки лев. Толпень безымянных дур вослед ему, благоговея. Я спросила, какого фига продолжается почитание. Религия в основе, лев неутомим или еще что объективное. Кукла закатила глаза, одеревенела и попробовала рухнуть в обморок. Я успела подтолкнуть стул, и она отсиделась в шоке. Чуть погодя обмякла, принялась стенать и шептать, что божественный был и есть всегда, поколения сменяются, а верность превыше времени.
- И мозга, - буркнула я. - Внятно сопи: какие нафиг поколения? Вы ж выродились бы!
- Я улучшенный клон улучшенного клона модифицированного клона, - гордо сообщила Гюль. - И так последние пять сотен циклов. От основания прайда. Мы неразлучны и счастливы. - Она затравленно покосилась на меня, стараясь не поднимать взгляда. - Были. Здесь есть бассейн?
- Вертикальный, типа гроб с музыкой, - указала я на душ. - Гурчит, журчит и плюется... наверное. Осторожно, я в этот ящик еще не играла.
Она прошествовала в двухсекционный гроб... то есть душ. Царственно огляделась, барабаня украшениями на концах косичек по тесным стенкам. Высунулась из помоечного отдела в разоблачатель, брезгливо кривя безупречные брови, почти скрытые тканью платка. Указала пальчиком на стену.
- Чистка. Хорошо, надо готовиться. Всегда готовиться к вниманию божественного.
- Пионеры-маньяки, блин, - отчаялась я. - Боров жил, боров жив, боров будет жить. Прости, это я мантру пою. Не слушай.
Таких гостей нам не надо. Но слово не воробей, а генерал сволочь два раза. Мог бы этой двинутой клоно-кукле выделить отдельную упаковочную коробку с лентами и бантиком, пусть бы там лежала и ждала божественного, попахивая розами и формалином.
Она прикрыла дверь. Долго шуршала шмотками, затем стукнула второй дверью и включила подачу воды. Я притаилась возле кухни. Если сейчас будет визг ошпаренности или вой отмороженности - не удивлюсь. Увы, тихо. Душ меня разочаровал.
От переживаний зачесалась шея. Я вспомнила, что хожу в форме безвылазно и не знаю даже, как она снимается. А душ-то безопасен, и чистка сейчас уродует чужие шмотки, выну их - буду знать, уцелеют ли мои. Это важно: тут до полного износа ничего не списывают. Пожеванная форма в дырочку будет еще годна, клянусь Чаппой и его квиппой.
