Эдуард Семенов - Кодекс Защитника
Случай, а может быть, Бог дал мне шанс стать сильным и найти способ вымолить прощения у вас? Мне и еще одиннадцати таким же заблудшим предложили пройти подготовку по специальной программе «Защитник». Не буду сейчас подробно объяснять, что это такое. Может быть, позже. Скажу только, что я стал послушником в монастыре «Град Китеж». У него также есть названия «Шамбала» и «Земля обетованная», некоторые называют его новой Запорожской Сечью. Неважно. Суть одна. Эта программа и монастырь — совместный проект четырех главных религиозных конфессий планеты, но руководит пока всеми наша Православная церковь. Хотя и слово «руководит» здесь тоже, пожалуй, не подходит.
Настоятель нашего монастыря меняется на Суде Божьем при помощи честного поединка раз в год.
Год назад в поединке победил батюшка, и именно поэтому основное руководство осуществляется православными. Через год будет новый Божий Суд и, возможно, настоятелем станет кто-то другой. История нашего монастыря знает и время правления мусульман и иудеев, и буддистов. Впрочем, это ничего не меняет. Только порядок молитв. Бог един, есть только разные вероисповедания.
Тебе, наверное, интересно узнать, как мы живем и что делаем. Рассказываю. Монастырь наш находится в глубокой тайге, в кратере потухшего вулкана. Попасть к нам можно только на вертолете, ну или преодолев пешком многие километры трудного пути через непроходимые болота. В центре кратера находится озеро, а на его берегу — четыре храма. На севере — православная церковь, на западе — синагога, на востоке — мечеть, а на юге — буддийский храм. В центре озера находится остров. Остров большой, как футбольное поле. В центре этого поля начерчен круг — лобное место. Именно на этом поле, в кругу и происходят все самые важные поединки. Ну не только, конечно, поединки. Философские споры, концерты. Даже просто в споре всегда нужно идти до конца. Нас этому учат. А концерт — это возможность через искусство высказать свои мысли. И тут тоже надо быть настоящим бойцом, ведь не все могу сразу признать твое творение.
Быт у нас простой. Целый день мы изучаем историю религий, законы различных стран, обычаи, языки, экономику, военное дело, психологию, педагогику, кинематографию. У нас огромная библиотека, а по телемостам при помощи спутниковой связи организуется обучение у лучших специалистов в своих областях. Естественно, они не знают, кого они учат.
Конечно же, мы много тренируемся. Здоровый дух может быть только в здоровом теле. Боевые искусства, скалолазание и бег составляют основу нашей подготовки, а также метание ядра, копья, стрельба, атлетика, плавание. Играем в шахматы, шашки, лапту. Футбол у нас запрещен. Это бесовская игра. Вместо него мы играем в регби.
Защитник должен много знать и уметь. Можно сказать, что нас готовят, как настоящих разведчиков. Мы и есть разведчики Новой веры. В конце же нас всех ожидают испытания. Как говорят, огнем, водой и медными трубами. Что это такое? Я не знаю.
Живем мы в кельях. В специальных помещениях, вырубленных в скалах. Кельи большие и просторные. Дверей в них нет. Мы ничего не скрываем от глаз посторонних. Все, что естественно, то не безобразно. Конечно, поначалу привыкнуть к этому тяжело, но потом — нормально. Как ни странно, в кельях совсем не холодно. Наверное, вулкан все же не до конца потух.
Мы полностью автономны, у нас есть свое стадо коров, табун лошадей, свиньи, козы и овцы, теплицы, где мы выращиваем овощи и даже фрукты, кузница, электростанция. Мы используем энергию ветра. Если случается что-то серьезное, то мы можем обратиться за помощью, но пока, слава Богу, обходилось.
Рассказывать о монастыре можно бесконечно. Здесь хоть и очень тяжело жить — природа вокруг суровая — но интересно. Одно плохо: скучаю я по тебе очень, сынок! Как было бы здорово, если бы ты был рядом!
На этом письмо заканчиваю. Уже полночь, а мне надо еще написать несколько строк в дневнике. Так положено. Извини. Утром рано вставать. Люблю тебя и маму.
Твой отец, раб Божий Игорь. 31 мая 2008 года. Монастырь «Град Китеж».Часть II
Цхинвальский суд
Глава 1
Игра в ножики
На улице разрушенного Цхинвала, прямо возле сожженного танка, играли дети. Они нарисовали на песке круг и втыкали в него перочинный ножик. Ножик был новенький, как будто только что из магазина. С красной ручкой и большим швейцарским крестом. Помимо лезвия у ножика еще был штопор, маленькое шильце, ножницы и пилочка для ногтей. Десятилетнему Анвару этот ножик подарил рыжеволосый дядя в строгом сером костюме, прилетевший на большой винтокрылой машине. Рыжеволосого дядю возили по городу на бронетранспортере, и показывали свежие могилы, вырытые прямо на газонах. Возле одной из таких могил рыжеволосый дядя и увидел Анвара. Тот сидел на земле и плакал. Плакал от ощущения беспомощности и обиды, плакал от того, что вчера грузинские снайперы убили его любимую бабушку, и теперь у него больше никого не осталось. Ну, если не считать соседей — дядю Ибрагима и тетю Валю, да их троих детей, Игоря, Машу и Анзора. Плакал от того, что он был еще слишком маленький, чтобы отомстить за бабушку и других своих родственников, и что, скорее всего, его тоже убьют, потому что грузинские снайперы теперь приходят не только каждую ночь, но и каждый день и стреляют во всех. Даже в таких малышей, как он.
Рыжеволосый вышел из бронетранспортера и, окруженный со всех сторон солдатами в бронежилетах и телерепортерами с камерами и микрофонами, подошел к мальчику и спросил, почему он плачет. Вернее, он что-то пробормотал на своем тарабарском языке, а стоявший рядом переводчик повторил эту же фразу уже по-русски. Анвар ответил. Переводчик перевел. Рыжеволосый дядя поморщился, зацокал языком, снова что-то спросил. Переводчик повторил:
— А почему ты считаешь, что это был грузинский снайпер? Может быть, это был русский диверсант?
Анвар удивленно уставился на рыжеволосого. Он не понял вопроса. А кто еще, кроме грузина, мог здесь стрелять? Потом он улыбнулся. Наверное, дядя шутит. Только штука была странная.
Анвар уверенно ответил:
— Нет, это был грузин. В развалинах мы нашли гильзы. Они от американской винтовки.
Анвар полез в карман и достал два бронзовых цилиндра. Они ярко вспыхнули на солнце. Телерепортеры застрекотали камерами, стараясь запечатлеть момент. Рыжеволосый улыбнулся широкой улыбкой и достал из кармана тот самый ножик. Переводчик перевел его слова:
— Мальчик, давай меняться. Мы тебе — ножик, а ты нам — гильзы.
Мальчик взял нож, покрутил его в руках. Нож был маленький и вряд ли мог ему пригодиться. Тем более, что в подвале, где он жил, у него был настоящий десантный нож с отвинчивающейся ручкой, в которой хранились леска, крючки и поплавки. Но ведь и гильзы ему были не нужны. Завтра утром, если удастся пережить ночь, он снова соберет их, сколько захочет. Анвар кивнул, соглашаясь на сделку. После того, как гильзы перекочевали в руки переводчика, рыжеволосый тут же потерял к Анвару всякий интерес и вернулся в свой бронетранспортер. Еще не успела осесть пыль на мостовой, как из подвала разрушенного дома вылезла маленькая девочка и подбежала к Анвару.
— Кто это был? Защитник? Да?
Анвар сжал в кулаке ножик. Маленькая Маша уже всех достала своей историей, что очень скоро в их город приедет какой-то мифический Защитник, и тогда наступит мир. Над ней смеялись, издевались, шутили, но она была упорна в своем мнении, что как только появится Защитник, так сразу прекратятся выстрелы. Анвар тоже, как все мальчишки, смеялся над маленькой девочкой, но сегодня ему не хотелось этого делать. Врать ей ему тоже не хотелось. Анвар тяжело вздохнул и ответил:
— Нет, Маша, это не Защитник. Просто дядя.
Он пожал плечами.
— Вот, — он показал ей перочинный ножик, — на гильзы поменял. От тех патронов, из которых бабушку убили.
Маша взяла ножик, покрутила его в руках, и вернула назад:
— Н-да, это не нож Защитника. Так, фигня какая-то.
Потом сделала серьезное лицо и сказала:
— Ладно, пошли кушать. Мама чечевичный суп приготовила.
* * *Пообедав, они теперь уже вчетвером — трое мальчишек и маленькая девочка — вылезли на улицу и стали играть в ножичек. Они втыкали его в начерченный на земле круг и толстыми ломтями нарезали себе куски этого круга. Кто ловчее воткнет, тот лучше линию проведет, кто лучше линию проведет, тот себе больший кусок круга заберет.
— Это моя земля! Нет, теперь уже моя. Была ваша, а стала наша!
Они играли в ножичек и так шумели, что только в последний момент обратили внимание на странный гул, доносящийся откуда-то с соседней улицы. Впрочем, в том, что они не обратили внимания, не было ничего удивительного. Ведь это был не грозный рык танка, бронетранспортера или грузовика и уж тем более не оглушительный грохот вертолета или бронированного штурмовика. Все эти звуки они хорошо знали, так как вслед за ними могла прийти смерть, и поэтому сразу бы на них отреагировали. С соседней улицы доносился совсем другой звук, тоже рычащий, но не страшный, а мягкий, стелющийся по земле, как будто урчит большая кошка. Нет, три больших кошки.
