Alma - Эпизод 2. Антиканон
Кто из влиятельных республиканских шишек может позволить себе эту роскошь — присоединить Татуин к Республике, раздавить хаттов и оставить здесь гарнизон — с непозволительным для государственных деятелей отпечатком идеализма? Да никто.
Скайуокера отвлек от его размышлений какой-то шум сбоку. Тем временем, начался третий, завершающий этап гонок. Взглянув на дисплей и увидев черный треугольник напротив имени одного пилота, Анакин понял, что любитель крепких напитков разбился насмерть. Зато даг и эр’кит по-прежнему шли наравне. То один, то другой вырывался вперед.
Оставалась еще добрая половина трассы.
Скайуокер не отрывал глаз от происходящего на дисплее. Самое удивительное, что он до сих пор помнил трассу в мельчайших подробностях. Знал, за каким изгибом справа появится острый край скалы. Очень надеялся, что тоже самое было достаточно хорошо известно и эр’киту. Впереди начиналась выжженная голая пустыня, участок практически без препятствий, где можно было поднажать и обогнать соперника.
Эр’кит этого не сделал, и Анакин ощутил легкую досаду. Она усилилась, когда стало ясно, как упорно прорывается вперед даг. Оставалась последняя четверть, один из самых неприятных и опасных участков трассы, где уже трудно изменить положение.
Что ж, если маластарец выиграет, это будет честная победа.
В это время эр’кит совершил отчаянный рывок вверх, выжимая из двигателя скорость, на которой было трудно говорить о нормальном маневрировании между скалами. Скайуокер с напряжением следил за этой странной тактикой. Едва не размазавшись о каменную стену, пилот резко пошел на снижение. Буквально в метре от него оказался даг. Маластарец явно не был готов увидеть соперника так близко, несвоевременно подался чуть влево и зацепился двигателем за отвесную скалу. Мотор изошел дымом и искрами, а затем заглох.
После чего исход гонок был решен.
* * *Попрощавшись с недовольным забраком — Вильба поставил все деньги на дага, Скайуокер быстро спустился на арену. Он потерял еще пару часов, пока работники тотализатора подсчитывали выигрыши. Эр’кит буквально ходил за ним следом, едва не наступая на пятки. Потом без пререканий отдал ему половину выигранных денег и, наконец, раскрыл рот, пожелав узнать его имя.
Обойдется, решил Анакин Скайуокер.
Оставив двести кредитов в залог за аренду спидера, он полетел к Ларсам. До фермы добрался только к вечеру. Увидев вдали знакомый купол и блестевший на солнце металлический корпус испарителя, Анакин замедлил ход машины. Хотелось сделать матери сюрприз. Он остановил машину, достал с заднего сиденья сумку и прошел добрую сотню шагов по песку.
Заглянул во двор. Оуэн драил поверхность какого-то аппарата и, естественно, ничего не замечал, кроме своей тряпки. Анакин бесшумно скользнул в дом и пробрался на кухню.
— Привет, мама.
Шми повернулась, едва не выронив тарелку из рук.
— Эни!
Анакин пригнулся, давая матери обнять себя за плечи и глядя в ее озаренное радостью лицо.
Мама не изменилась. Разве что добавилось морщинок около глаз. А может, и нет. Он и помнил ее всегда именно такой. Улыбающейся. Как в детстве.
Как же хорошо, когда есть что-то такое, что не меняется.
— Я уже и не знала, что думать. Сводки сюда не доходят. А ты… живой.
Анакин удивленно поднял брови.
— Вполне.
— Как же давно тебя не было, — Шми остановилась, перевела дыхание и затем уже более деловитым тоном добавила. — Я и не слышала, как ты вошел.
— Да, Ларс меня тоже не заметил.
— Беру сейчас на испарителе?
— Собирает воду. Как раз ужинать будем.
— Я тебе привез кое-что, — Анакин подошел к столу и начал вынимать из сумки продукты. — Здесь, чай, кофе, консервы, рис. Молоко, вроде свежее. И шоколад.
— Спасибо. Ты садись пока. Тебе кофе сделать?
— Да нет, я подожду ужина со всеми, — пересилил себя Скайуокер. Он достал небольшой сверток из внутреннего кармана куртки и отдал матери. — Это тоже тебе.
— Тогда я отнесу деньги Ларсам.
— Не надо. Я сам заплачу Оуэну, как увижу. Все оставь себе. Мало ли, пригодятся. И спрячь куда-нибудь, чтобы Ларсы не видели.
— Не стоит о них так думать. Они неплохие люди.
— Да все люди «неплохие», — хмыкнул он. — Да, ладно, не в Оуэне дело. Кстати, если б я хотел чего-нибудь спереть отсюда, мне бы ведь никто не помешал. Это что, нормально?
— Это Татуин. Здесь все нормально. Ты насколько приехал?
— Почти на три дня. Послезавтра вечером уезжаю.
— Почти на три дня, — Шми покачала головой.
— Мама, прости. Понимаешь, больше не получается. Да и лететь сюда долго.
Она унесла деньги в комнату. Скайуокер тем временем уселся за обеденный стол, и, чтобы перебить голод, распечатал одну плитку им же привезенного шоколада.
— Присоединяйся, — он кивнул вернувшейся матери. — Ну, что здесь нового?
Шми села напротив него. Отломила кусочек коричневой плитки.
— Все хорошо у нас, — она подперла подбородок рукой, словно задумываясь, стоит ли утомлять сына с дороги отчетом о положении дел на влагодобывающей ферме. — Вот, Оуэн присоединил еще один испаритель к контуру.
— Я заметил, он расщедрился на холовизор.
— Это еще с тех денег, которые ты прошлый раз привез.
— Понятно. Интересно, где он такой древний ящик-то откопал?
— В Мос-Эспа ездил.
— Догадываюсь… — Анакин покачал головой. — Я сейчас как раз был в той округе.
— Киттстера не видел?
— Да нет, не было времени его искать. В другой раз.
— В другой раз… — Шми замялась. — Я хотела спросить, как там?
— На войне? Как… и раньше.
— Она когда-нибудь закончится?
— Да, — односложно ответил Анакин.
И вдруг понял, что за полтора года почти забыл, как это — говорить с матерью. Не прятаться за иронией, а по-настоящему разговаривать.
Скайуокер оторвал глаза от обертки. Увидел то, что ожидал. Мама сидела удивленная, как если бы вместо сына ей только что ответил незнакомый прохожий.
Он смягчился, и нужные, совсем нехитрые слова отыскались сами собой.
— Война обязательно закончится, мама, — уверенно начал он. — И Республика победит. Правда, за последний месяц мы не приложили к этому никаких усилий.
— Вас что, отправили в резерв?
— Хуже. Совет безопасности велел отступать и загнал наш флот на Кореллию. Совсем в тыл.
— Зачем?
— Формально под эгидой защиты центральных территорий от нападения сепаратистов.
— Сепаратисты уже там?
— Нет, и пока не собираются. Ну, еще этот приказ объяснили ремонтом и получением снабжения. И это после того, как мы разбили их базу на Угма-Ру. Правда, Штрима положение вещей устраивает. Ничего делать не надо, и все хорошо.
— Меня тоже устраивает. Ты хотя бы на два дня домой прилетел.
— Мама, я должен быть совсем не здесь.
— Успеешь еще. Без тебя война не кончится.
— Интересный прогноз, — он поднял брови, а затем продолжил. — Да, и как раз теперь Цандерс лично поехал в столицу выяснять, сколько нам еще ждать.
— Подожди, Цандерс — это…
— Наш адмирал. А Штрим — мой капитан. Кстати, ты же не знаешь последних новостей.
— Тебя опять повысили в звании?
— Еще как, — Анакин улыбнулся. — Я теперь старший помощник «Мегеры».
— Поздравляю.
— Ага, спасибо. Штрим как раз пытался оспорить приказ адмирала и даже написать кляузу в Совет Безопасности. Но ему посоветовали помолчать.
— Твой капитан хотел оспорить приказ?
— Ну, на самом деле я не имею никаких прав на эту должность. Просто во время одного боя я был на мостике. Штрим так гениально спланировал операцию и вылет истребителей, что дредноут сам попал под прямой огонь противника. Половину щитов потеряли. И тут как раз со Штримом связался адмирал и спросил, что за дурь он затеял. Я понял, что надо ловить момент, обратился к Цандерсу и предложил изменить тактику атаки. Он меня выслушал и приказал Штриму действовать по моему плану. Во-первых, я вывел дредноут из-под огня. Во-вторых, перераспределил атакующие истребители так, что защищаться пришлось сепаратистам, а не нам.
— А Штрим?
— А Штрим свалил свою ошибку на старшего помощника. Его понизили в звании, а помощником Цандерс назначил меня. Это все очень здорово, конечно, только вот я никогда не был офицером флота. Ну да, я разбираюсь в технике не хуже их, а с истребителем управляюсь еще и лучше. Только формально все это еще не дает право офицеру десантных войск заниматься тем, чем он вообще не должен заниматься. Короче, Цандерс пошел против правил. Это, мягко говоря, ненормально. Хотя с другой стороны, в армии Республики ненормально почти все…
Шми хотела что-то спросить, но в прихожей в этот момент послышался шум, и они оба замолчали. Вошла Беру.
— Анакин!
