Роман Злотников - Время Вызова. Нужны князья, а не тати
Когда он вышел из ванной, ужин уже стоял на столе. А Нина сидела напротив и смотрела на него этаким умильным, но затаенно-насмешливым взором…
Они встретили его, когда он подходил к гаражу. На этот раз их было четверо. Они профессионально взяли его «в коробочку», а старший сказал:
— Ты вот что, парень, не слишком ручками-то маши, а то и грохнуть можем, — и продемонстрировал ствол.
Виктор молча остановился. Значит, он крепко поломал тех троих, если на этот раз прислали четверых, да еще и со стволом.
— Чего надо?
— Дипломаток свой отдай, — ласково попросил старший.
Виктор усмехнулся.
— Да берите! — Он швырнул свой дипломат под ноги старшему и, пожав плечами, небрежно бросил: — Не представляю, зачем вам старый дипломат, набитый не менее старыми газетами.
— Какими газетами? — удивленно промычал кто-то из четверых.
— Такими, — хмыкнул Виктор. — Да вы откройте, посмотрите…
— А деньги где? — ошеломленно спросил старший, ковыряясь в распахнутом дипломате.
— А не было никаких денег, — вздохнул Виктор, — это я просто вашего информатора тестировал. Проверял, так сказать, — он или не он.
Все четверо переглянулись. Потом старший аккуратно захлопнул дипломат, выпрямился и недобро сверкнул глазом:
— А если мы тебя обыщем?
— А вот этого не дам, — твердо ответил Виктор, — лучше уж сразу стреляй. Только зря все. Я же говорю — денег нет. И не было.
Они вновь переглянулись, и старший покачал головой:
— Да ты хитрец, парень.
— Да уж пришлось, — буркнул Виктор.
— Да уж, — согласился старший, — только знаешь, я тебе не завидую. — С этими словами он кивнул остальным, и они неторопливо двинулись в сторону.
— Я себе тоже, — тяжело вздохнув, пробормотал Виктор…
Когда он вечером вернулся домой, Нины не было. Он раскрыл шкаф. Вешалки, на которых висела ее одежда, были пусты. На кухне также было пусто. В ванной тоже. Она забрала не только стиральную машину, которую им подарили на свадьбу его родители, но и практически все мыло, шампуни и полотенца. То же оказалось и с постельным бельем. Виктор грустно усмехнулся. Зазвонил телефон. Виктор вернулся в прихожую и снял трубку.
— Витя, — послышался из трубки обеспокоенный голос его матери, — что случилось? Нина заехала ко мне, завезла Сонечку и сказала, что вынуждена срочно уехать. Что между вами произошло?
Виктор снова усмехнулся.
— Да ничего, мам, ничего серьезного. Скорее наоборот, исправляем прежние ошибки…
Глава 3
Будильник, как обычно, прозвенел не вовремя. То есть, конечно, он прозвенел именно в то время, на которое и был поставлен, но, судя по ощущениям, еще бы пару часов, и вот тогда бы…
Ира хлопнула ладошкой по кнопке, села на кровати и несколько мгновений сидела так, с закрытыми глазами. За спиной слышалось мерное сопение Славика. Слева, у стены, завозился в своей кроватке Павлик. Ира с трудом разлепила левый глаз, покосилась на окно, еще даже не начавшее светлеть, и, тихонько вздохнув, поднялась на ноги.
Через пятнадцать минут, когда хлеб, сыр и колбаса уже лежали нарезанными на тарелке, а чайник на плите доходил, Ира вошла в комнату и ласково позвала:
— Мужики, подъем!
Павлик тут же сел на кроватке, смешно моргая глазами, а Славик завозился, перевернулся на другой бок и буркнул:
— Мм, щас…
Павлик покосился на отца, скинул ноги вниз, нащупал тапочки и двинулся в сторону ванной, на ходу потирая глаза кулачками…
Славик поднялся только после третьей попытки. Сев на кровати, он сумрачно окинул комнату взглядом и уныло буркнул:
— Кофе сварила?
Ира округлила глаза.
— Оно ж кончилось… еще на той неделе.
— И что, купить было трудно?
Ира молча повернулась и ушла на кухню. Знает же, что аванс обещают выдать только в эту пятницу. А получку они уже полгода как не видели…
В ванной послышался шум льющейся воды, а затем раздраженный голос Славика:
— Кто вытирался моим полотенцем?!
Павлик испуганно вжал голову в плечи. Ира успокаивающе погладила его по голове и повернулась к ввалившемуся на кухню Славику:
— Я. Не кричи.
— Ира, ну сколько раз повторять, это — мое полотенце! У тебя с Павликом — синее, а это — МОЕ!
— Ну извини… не разглядела спросонья.
— Вот вечно ты так, — буркнул Славик и, повернувшись, убрался в ванную.
На работу она, как обычно, опоздала. Впрочем, кого это сейчас волновало? По их НИИ уже давно ходили слухи о грядущих сокращениях, а то и о полной ликвидации, что, впрочем, было вполне объяснимо, поскольку работы практически не было. Так, время от времени составлялись какие-то справки, отчеты и отправлялись «наверх». Еще составлялись планы работы на год и на каждый квартал, а затем отчеты по их выполнению. Так что вроде как какая-то жизнь в институте присутствовала, но по большей части женщины в их отделе были заняты тем, что пили чай с домашним вареньем, болтали с приятельницами по телефону, жалуясь на страшно подорожавшую жизнь, да изредка хвастались друг перед другом обновками.
Лифт последние два года работал от случая к случаю, так что после проходной Ира сразу направилась к лестнице. Поднявшись на свой этаж, она толкнула знакомую и ставшую уже привычной и родной дверь отдела и громко поздоровалась:
— Всем привет и доброго утра.
Женщины, уже собравшиеся кружком около старого алюминиевого электрочайника, ответили вразнобой, сразу же вернувшись к прерванному разговору. Запевалой, как обычно, выступала Надежда Николаевна, энергичная женщина бальзаковского возраста, ярая общественница.
— …нет, я точно говорю — не будут нас закрывать. Они что же, хотят угробить всю электронную промышленность?
— А вот Паклина, из планового отдела, мне точно говорила, что уже бумага из министерства пришла. Пока вроде как о сокращении, ну а потом… — встряла Светлана Анатольевна, отдельская бабушка, дотягивающая последние годочки до пенсии. На работе она чаще всего занималась тем, что вязала внукам носки, шапочки и шарфики, а также консультировала всех желающих по рецептам различных варений, солений и маринадов. Ну и время от времени приносила на хвосте сплетни от своих старых сослуживиц из разных отделов, коими за тридцать три года безупречной службы, отданных родному НИИ, обзавелась в немалом количестве.
— Да вы что? — ахнул кто-то. Но Ира уже не прислушивалась. Подобные разговоры о грядущем сокращении, о какой-то глобальной аварии, о том, как на рынке милиция арестовала азербайджанцев, торгующих «чернобыльским» мясом, или о глобальном, буквально «на все» повышении цен с понедельника, или там «с первого числа», велись каждое утро. И ничего не происходило. То есть нет, происходило, конечно, и милиция кого-то там регулярно арестовывала (а потом отпускала и непременно «за взятки», что также становилось причиной обсуждения), и цены росли не по дням, а по часам, и аварии случались, причем такие, о которых дня два, а то и три шумели во всем телеканалам. Но все это было где-то там, наверху, далеко… и затрагивало их маленький мирок только как повод почесать языки. Чего Ира как-то никогда не была любительницей. К тому же сегодня ей надо было закончить квартальный отчет, а это мероприятие уже давно превратилось в словесную эквилибристику из области «как показать, что ты что-то сделала, если ты ничего не сделала». Впрочем, нет, как раз Ира-то за прошедший квартал сделала больше всех в отделе. Не потому, что была, скажем, ведущим специалистом или работа была именно по ее направлению. Просто этой работы было кот наплакал, а она уже вышла из категории молодых специалистов и потому считалась опытной и способной, никого не напрягая, справиться самой. К тому же она не принадлежала к сплоченному кружку «сиделиц у чайника», и потому ее загрузка никак не нарушала сложившуюся идиллию. Так что все спущенное в отдел плавно перекочевывало на ее стол. Но все это сделанное было как бы работой всего отдела. А вот с тем, что сделала именно она, были некоторые проблемы…
Час пополудни внес в жизнь некое оживление. В отдел ввалились две цыганки с огромными баулами, наполненными «итальянскими» кофточками, «французской» косметикой и «настоящими американскими» джинсами. Ира все время удивлялась, как «баульщицы» пробираются через бдительных бабушек-церберш, сидящих на КПП, ибо если кто приходил по работе, то даже при наличии всех документов, командировочных удостоверений и заявок в бюро пропусков процесс прохода через проходную растягивался едва ли не на часы. Но эти, похоже, не испытывали никаких затруднений… Женщины, сбежавшиеся с двух соседних этажей, возбужденно окружили «коробейниц», а Ира, помня о том, что в кошельке осталось только на молоко и хлеб, лишь молча смотрела на это со стороны.
