Александр Кашанский - Антихрист
Решили сделать перерыв в танцах, зажгли верхний свет, расселись на свои места, заговорили о преимуществах одноэтажных домов типа Светиного над квартирами в многоэтажных домах. Шуми сколько хочешь, хоть до утра, — никому не мешаешь.
Оживление достигло апогея: еще не слишком выпили, но уже потанцевали. Даже Наташа оживилась и, объединившись с подругами, энергично обсуждала цены на детскую одежду.
Вдруг раздался звонок в дверь. Разговор прервался, все замолчали. Наташа посмотрела на Светлану, та выразительно пожала плечами и пошла открывать.
Из коридора послышался приглушенный Светин голос, потом в комнату вошла озабоченная Света и высокий, широкоплечий, худощавый брюнет в коричневых брюках без стрелок, желтой спортивной майке и старых кроссовках. Это был Иван.
— Иван Свиридов, мы учились в одной школе, прошу любить и жаловать, — объявила Света. «Откуда же тебя черт принес, горе ты наше луковое», — думала она. — Садись, Ванечка, выпей, поешь чего-нибудь. Сколько же лет мы тебя не видели?
Иван стоял в проходе, будто бы не торопясь что-либо предпринимать, и осматривал присутствующих. Его коротко остриженная голова не двигалась и лицо ничего не выражало: ни приветствия, ни улыбки, ни рассеянности.
Все молча смотрели на него и чего-то ждали. Иван сильно изменился с тех пор, как уехал из города. Женщины отметили, что его лицо стало каким-то суровым. Наконец Иван, глядя на женщин, улыбнулся, и они сразу заулыбались, почувствовав, что это тот же их старый знакомый Иван Свиридов, с ясными глазами и детской всепокоряющей улыбкой.
Ясницкий с готовностью подвинулся на диване, освободив место.
— Садитесь, пожалуйста. Света, рюмку для Ивана.
Когда Иван сел за стол, Наташа, все это время не сводившая с него взгляда, тихо спросила:
— Откуда ты взялся, Иван? Сколько лет мы не виделись?
— Много лет мы не виделись, с того вечера встречи выпускников и не виделись. А теперь вот приехал и собираюсь жить в нашем городе. Работать буду в Серегиной фирме.
Ясницкий медленно повернулся и стал рассматривать Ивана, въедаясь в него взглядом.
— Чем ты занимался все это время, Ваня, почему не приезжал? — так же тихо спросила Наташа.
— Работал в институте теоретической физики.
— Над чем работал?
— Это неинтересно. — Он помолчал, потом продолжил: — Моделировал сложную управляющую систему. Очень сложную систему, такую сложную, что она оказалась мне не по силам, теперь буду работать за деньги. Сергей вот обещает, что можно хорошо заработать.
«Этот парень опасен, на это надо реагировать», — на уровне подсознания молниеносно оценивал Ясницкий.
Риикрой с удовлетворением кивнул головой: «Молодец, этому и подсказывать ничего не надо».
— Максим, кто это? — спросил Ясницкий у Панина.
— Не знаю, ничего о нем не слышал.
— Иван, как вы считаете, возможно ли создать систему, управляющую всеми экономическими процессами в стране или даже в мире? — спросил Ясницкий.
— Экономическими процессами? — переспросил Иван.
— Да, экономическими процессами, — подтвердил Ясницкий.
— Возможно. Можно создать такую систему, но для этого надо задать в нее некоторые входные параметры, которые только и могут обеспечить ее работу.
— Какие это параметры?
— Надо лишить людей свободы распоряжаться полученной экономической информацией, передав право распоряжаться ею только управляющей системе. И обеспечить полный безналичный оборот денег.
— Но, по-моему, эта проблема разрешима, — как бы радостно заключил Ясницкий. Иван повернулся к нему, и их взгляды встретились. «Какой тяжелый взгляд, — подумал Ясницкий и опустил глаза. Он вдруг почувствовал, что сердцебиение участилось. — Черт возьми, этот парень очень опасен».
— Эта проблема, я считаю, может быть разрешена, но результат может быть совершенно неожиданный и, скорее всего, очень отрицательный, — тихо сказал Иван.
— Но почему? Когда человечество хочет, оно добивается. Уверен, что победим и СПИД, и рак, и сделаем управляемой термоядерную реакцию. Просто на все надо время, желание, ну и деньги.
— Мальчики! Ну, мы танцевать-то еще будем? Потом поговорите! — решительно сказала Татьяна и встала из-за стола.
Опять включили медленную музыку и убавили свет. Ясницкий сразу пригласил Наташу, Панин Свету. Сергей налил коньяку и выпил. Иван посидел немного и пригласил Ольгу.
— Как живешь, Оля? — спросил Иван. И Оле захотелось рассказать, как тяжело и скучно она живет в своей тесной двухкомнатной квартире, с занудой мужем и крикливым, вредным сынишкой.
— А… — махнула она рукой и вздохнула, потом подняла глаза, улыбнулась, изобразила лучистый взгляд и сказала: — Скучно, Ваня, работа, кухня, сад-огород — вот и вся жизнь, а по вечерам видики смотрим, знаешь, у нас теперь по городской программе каждый день видики показывают.
Ольга держала руки у Ивана на плечах. «Какой он большой, раньше я этого не замечала». Танец кончился, все танцующие остановились кто где стоял. Вновь заиграла музыка. Иван сказал: «Извини, Оля». И пошел к Ясницкому и Наташе, которые уже собирались продолжить танец, не прекращая разговор. Они постоянно о чем-то разговаривали во время танцев.
— Наташа, можно с тобой потанцевать? Извините, — обратился Иван к Ясницкому.
— Конечно, можно, Ваня, — ответила Наташа и повернулась к нему. Ясницкий вышел из комнаты.
Иван долго смотрел прямо в глаза Наташе, потом медленно опустил взгляд до полу и потом от кончиков туфель вверх как бы смерил ее, опять устремив свой взгляд в Наташины глаза.
Сердце у Ивана сделало сильный удар и потом забилось, как мощный молот. Наташино лицо как бы светилось в темноте, а глаза были как черные окна в бездну. Иван ничего не думал, он только чувствовал что-то очень сильное и ему неведомое. Это было не похоже на то, что он обычно чувствовал, увлекаясь женщиной. Наташа подошла к нему и мягко положила руки на плечи. Она опустила глаза и увидела, что там, где у Ивана сердце, майка слегка подпрыгивает. Она как бы нечаянно положила локоть ему на грудь и услышала, как бьется его сердце. У Наташи почему-то закружилась голова, и она прильнула к нему, как бы в танце, но он все стоял не двигаясь.
Аллеин покивал головой и глубоко вздохнул: «Да-да, конечно, все так и должно быть…»
— Давай танцевать, Ваня, — прошептала Наташа, и они, наконец, начали не совсем в такт музыке раскачиваться. Голова у Наташи по-прежнему кружилась, ей было хорошо и горько одновременно, но она гнала все мысли, а только говорила себе: «Ничего, ничего, все будет хорошо, все будет хорошо». За весь танец они не сказали ни одного слова.
Когда музыка кончилась, кто-то зажег свет. Все опять пошли к столу.
Иван, постояв немного, подошел к Свете и спросил: есть ли у нее какая-нибудь другая музыка и можно ли ему самому выбрать что-нибудь. Света показала, где лежат пластинки, и Иван начал их не торопясь перебирать. Наконец он что-то выбрал и сказал:
— А что, если нам потанцевать что-нибудь под ритм-и-блюз.
Татьяна тут же с готовностью закричала:
— Правильно, давай попрыгаем!
Иван поставил пластинку — эта была какая-то старая вещь «Rolling Stones».
— Наташа, пошли танцевать, — решительно предложил Иван, сам выключил свет и включил световые эффекты. Комната наполнилась разноцветными всполохами светомузыки. Потом Иван еще раз подошел к проигрывателю и прибавил громкость. Мощные акустические колонки загудели так, что разговаривать стало невозможно, себя и то не слышно. В комнате был только рок-н-ролл. Ясницкий поморщился, никто не торопился идти танцевать.
Иван взял Наташу за руку, поставил перед собой и кивнул головой, как бы приглашая начать танец.
Вдруг Наташа ослепительно улыбнулась, сорвала заколку, резко тряхнула головой так, что ее волосы разлетелись в разные стороны, как от взрыва, и протянула руку, как бы приглашая Ивана разделить ее скрытую танцевальную страсть. Иван решительно взял ее за руку, и танец начался.
Сергей вдруг обнаружил, что рот у него открыт. Такого танца он не видел никогда, как это называется — сказать было невозможно, то ли рок-н-ролл, то ли танго. Наташа то скользила по полу, то замирала, делая это с непостижимым блеском. Иван? А его не было видно, все смотрели на нее. А она смотрела только на Ивана, смотрела, и улыбка не сходила с ее лица. Танцоры до последней клеточки были подчинены ритму, казалось, все пульсировало в такт музыке: свет, мысли, чувства, тела. Джаггер еще что-то кричал в микрофон, когда Сергей встал и закричал:
— Браво, ребята, браво!
Но его никто не слышал.
Когда началась coda, Иван поднял Наташу на руки, а она обняла его и засмеялась. Все зааплодировали.
Выключили музыку.
— После вас, ребята, танцевать невозможно, — смеясь, сказал Ясницкий, — давайте-ка выпьем за нас, за удачу, за любовь, за вашу дружбу, однокашники. Хорошо, что вы хоть иногда собираетесь и вспоминаете друг о друге.
