Лорен Оливер - Паника
– Все нормально. – Голос Доджа прозвучал грубее, чем ему хотелось бы. Черт! Он уже все начал портить. Он кашлянул и скрестил руки, стараясь выглядеть естественно. А все потому, что его руки стали напоминать ему крюки для подвешивания мяса, и он не знал, куда их деть. – Как твоя лодыжка? – Она была туго затянута повязкой, что создавало забавный контраст с ее голыми ногами.
– Растяжение. – Нэт скорчила гримасу. – Я переживу, но… – На одну секунду ее лицо перекосилось, будто от боли. – Послушай, Додж, мы можем пойти куда-нибудь поговорить?
О том, чтобы пригласить ее в дом, и речи не могло быть. Без вариантов. Он не хотел, чтобы Нэт глазела на Дэйну или, еще хуже, слишком сильно пыталась вести себя мило. – Как ты добралась сюда? – спросил он, предполагая, что она может быть на машине.
Натали снова покраснела.
– Меня подбросил отец, – ответила она.
Он не стал спрашивать, как она узнала, где он живет, – достаточно было просто поспрашивать у людей. Так было со всем в Карпе. Проблема была в том, куда отвести Натали. Он не мог позвать ее в закусочную – там работала его мама. Тогда нужно было идти в другой квартал.
Нэт шла медленно, по-прежнему все еще прихрамывая, хотя казалось, что ей гораздо лучше, чем прошлой ночью. Но при первой же возможности она села – на ржавое крыло брошенного «бьюика», у которого даже не было колес. Все его окна были разбиты, а сиденья были покрыты пятнами птичьего помета; кожа была разодрана мелкими животными.
– Я хотела еще раз тебя поблагодарить, – начала Нэт. – Ты поступил так… великодушно. Спасибо, что помог мне прошлой ночью.
Додж почувствовал легкое разочарование, которое он чувствовал всегда, когда реальность в общении с другими людьми не соответствовала его ожиданиям. В данном случае – фантазиям. В глубине души он надеялся, что Нэт приехала, чтобы признаться ему в безумной любви. Или, может быть, она бы не стала ничего говорить, а просто встала на цыпочки и приоткрыла рот, позволив ему себя поцеловать. Правда, она вряд ли смогла бы встать на цыпочки, учитывая ее растяжение. Это была одна из миллиона причин, почему его фантазия была нереальна.
– Мне было нетрудно, – ответил Додж.
Она скривила рот, как будто проглотила что-то кислое. Несколько секунд она молчала. Затем выдала:
– Ты слышал, что Кори Уолша и Феликса Харта арестовали?
Додж покачала головой, и Нэт пояснила:
– За пьянство и нарушение общественного порядка. И за незаконное проникновение в неположенное место. – Она перенесла вес на здоровую ногу. – Как думаешь, Паника закончилась?
– Ни в коем случае, – ответил он. – Копы слишком глупы, чтобы остановить Панику.
Она кивнула, но не выглядела при этом убежденной.
– Как думаешь, что будет дальше?
– Без понятия, – сказал Додж. Он знал, что Нэт хочет получить подсказку. Он сглотнул неприятный привкус. Она знала, что нравится ему, и пыталась его использовать.
– Думаю, мы могли бы использовать друг друга, – вдруг сказала она, и именно это ее признание, ее честность заставили его дослушать до конца.
– Как? – спросил он.
Натали теребила подол своей юбки, которая выглядела так, будто была сшита из махровой ткани. Из-за чего Додж подумал о полотенцах. А потом о Нэт в полотенце. Солнце светило так ярко, что у него кружилась голова.
– Мы заключим сделку, – сказала Нэт, смотря на него. Ее глаза были темные, страстные и милые, как глаза щенка. – Если один из нас выиграет, мы поделим выигрыш пополам.
Додж был так поражен, что минуту не мог ничего сказать.
– Зачем? – наконец спросил он. – Почему именно со мной? Ты даже не… то есть мы едва знаем друг друга. – Он чуть не спросил: «А как же Хезер?»
– У меня предчувствие, – ответила она, и Доджу вновь понравилась ее честность. – Ты хорошо играешь в эту игру. Многое знаешь. – Было удивительно, что Нэт Велец, девушка с густыми идеальными волосами и глянцевыми блестящими губами будет так открыто говорить о том, о чем большинство людей предпочитают молчать. Это как услышать пук супермодели – удивляет и немного волнует. Она продолжала: – Мы можем помочь друг другу. Делиться информацией. Объединиться против остальных. Так у нас будет больше шансов уничтожить остальных соперников. А потом… – Она сделала жест руками.
– Потом нам придется бороться друг против друга, – сказал Додж.
– Но если хотя бы один из нас выиграет, мы выиграем оба, – возразила Натали, улыбаясь.
Додж не собирался уступать свою победу кому-нибудь другому. Но и деньги его тоже не интересовали. У него была другая цель. Возможно, Нэт это знала или как-то почувствовала.
Поэтому он сказал:
– Ладно. Партнеры.
– Союзники, – поправила его Нэт и протянула ему руку для проформы. Она была мягкая и немного вспотевшая.
Нэт встала, смеясь.
– Тогда договорились. – Нэт не могла встать на цыпочки, чтобы поцеловать его, поэтому она просто взяла его за плечи и чмокнула в шею. Она хихикнула: – Теперь нужно поцеловать с другой стороны для ровного счета.
Додж понял, что этим летом он влюбится в нее по уши.
Потом уже никто не знал, кто разместил видео в Интернете. Оно появлялось на стольких страницах одновременно и распространилось так быстро, что было невозможно понять, откуда оно взялось. Однако многие подозревали в этом Джоуи Эддисона или Чарли Вонга – просто потому, что они оба были мудаками и два года назад сняли и разместили видео из женской раздевалки.
Оно даже не было интересным – только пара дурацких кадров Рэя и Зева, накинувшихся друг на друга, толкающих друг друга плечами, пока вокруг них собиралась толпа. Затем – мигающие огни, кричащие люди, после чего села батарейка. Потом еще изображения – полицейские фонарики, искаженные голоса, металлические звуки на записи и один крупный план Нэт, с широко раскрытым ртом, одной рукой держащейся за Хезер, а другой – за Доджа. Затем темнота.
Додж по-прежнему хранил копию этого файла на жестком диске – так он мог нажать на паузу в нужном моменте, когда Нэт выглядела так напуганно, а он помогал ей идти.
Через несколько часов электронное письмо обошло всех. В теме письма стоял пропуск. От кого – [email protected]
Сообщение было простое, всего две строчки:
Язык твой – враг твой.
Не говори никому.
28 июня, вторник
– Ты уверена, что это законно, ведь так? – Бишоп сидел на водительском сиденье, положив обе руки на руль, лавируя по изрытой грунтовой дороге с одной полосой. Его волосы были еще более пышными, чем обычно, будто он пытался уложить их с помощью пылесоса. На нем была старая толстовка его отца с логотипом политехнического университета Вирджинии, свободные фланелевые пижамные штаны и шлепанцы. Приехав за Хезер, он с какой-то гордостью объявил, что еще даже не успел принять душ. – Ты ведь не собираешься получить смертельный удар от какого-нибудь психопата, ведь правда?
– Заткнись, Бишоп. – Хезер потянулась, чтобы ударить его, отчего он дернул руль, и они чуть не улетели в одну из канав, которые тянулись по обе стороны шоссе.
– Со своим водителем нужно обращаться не так, – сказал Бишоп, делая вид, что обиделся.
– Ладно. Заткнись, водитель. – Хезер чувствовала какое-то беспокойство. Деревья здесь были настолько густые, что они почти полностью загораживали солнце.
– Я просто переживаю за вас, миледи, – парировал Бишоп, улыбаясь и открывая небольшую кривизну передних зубов. – Я не хочу, чтобы из моей самой любимой девушки сделали абажур[10].
– Я думала, что твоя самая любимая девушка – Эйвери, – ответила Хезер. Она хотела просто пошутить, но это прозвучало с долей горечи, как из уст одинокой старой девы, страдающей из-за разбитого сердца. Какой она отчасти и была. Разве что не старой девой – все-таки нельзя быть старой девой в восемнадцать, решила Хезер. Но она недалеко ушла от этого образа.
– Перестань, Хезер, – сказал Бишоп. Теперь он действительно обиделся. – Ты всегда была моей самой любимой девушкой.
Хезер смотрела в окно. С минуты на минуту они доберутся до места. Но теперь она чувствовала себя немного лучше. Бишоп производил на нее такой же эффект, как таблетка успокоительного.
На следующий день после испытания у водонапорных башен Хезер проспала. Ее разбудило сообщение с неизвестного номера: «Лучше выйди из игры сейчас, пока с тобой ничего не случилось». Она была так потрясена, что пятнадцать минут искала ключи от машины, пока не вспомнила, что она повесила их на крючок у двери. Затем она появилась на работе спустя двадцать минут после начала смены, за что была уволена. И вот она стоит и всхлипывает на парковке. Еще полторы недели назад у нее был парень и работа. Не слишком хорошая работа, но все же. Хоть какие-то деньги.
А теперь у нее не было ничего. Ни парня, ни работы, ни денег. И кому-то было нужно, чтобы она больше не играла в Панику.
