Сергей Шведов - Мир в кайф для альтернативно одуренных[СИ]
![Сергей Шведов - Мир в кайф для альтернативно одуренных[СИ]](/uploads/posts/books/109187/109187.jpg)
Сергей Шведов - Мир в кайф для альтернативно одуренных[СИ] краткое содержание
Сергей Шведов
МИР В КАЙФ ДЛЯ «АЛЬТЕРНАТИВНО ОДУРЕННЫХ»
Рассказ
1
Свет в полукруглом кабинете погас. На негодующие возгласы приглашенных председательствующий сурово шикнул:
— Прошу простить за временное неудобство, но совещание пройдет в полной темноте. К нам приглашены высокопоставленные особы, которые не хотели бы засвечиваться.
— А нельзя хотя бы ночник или аварийное освещение, что ли? — раздался истерический женский визг. — С детства темноты боюсь.
— Господа офицеры и генералы! Попрошу соблюдать военную дисциплину. Мы не в раде и не в думе, чтобы устраивать цирковое представление ради телекартинки. Первым с отчетом выступит командир третьей группы. Общее внимание на экран!
Смотреть приходилось в потолок. Это очень неудобно, затекала шея и резало в высыхающих глазах. К тому же человеческие фигуры на изображении вытягивались и приобретали причудливые очертания. Но такой способ просмотра секретных видеоматериалов считался самым защищенным от несанкционированного копирования.
На экране побежали кадры скрытой съемки.
…никто не ожидал такой прыти от древнего старичка. В один миг он раскрыл складной ножик и вонзил в горло молодой женщине в белом халате…
— Результат стопроцентный, — прокомментировал командир третьей группы. — Повод для нападения — отказ в льготной путевке на санаторное лечение. Объект нападения — замминистра здравоохранения. Умерла через пять минут после фонтанирующего артериального кровотечения.
… окровавленная женщина пытается приподняться на носилках и снова падает без сил…
— Нападавший, наш криптоагент, отделался помещением на принудительное лечение в психушку. Возраст — 83 года.
— Отлично сработала третья группа, — серьезным тоном одобрил председатель. — Посмотрим, чем порадует нас командир второй группы.
Изображение было нечеткое — едва лишь можно разобрать, как какой-то чудак возится с ретортами и пробирками в подвале, переделанном под химическую лабораторию.
— Рецепт приготовления напалма на основе хозяйственного мыла пришел нашему криптоагенту во сне.
— Эффект сомноиндукции, — горделиво напомнил председатель. — Разработка нашего управления… Качественно сработала вторая группа. Продолжим просмотр.
…на экране молодой офицер покинул цепь охранения и кинулся к подъехавшему джипу открыть дверцу. Прибывшая вип-персона снисходительным кивком ответила на любезность поклонника ее таланта и в тот же миг от удара в живот влетела обратно в салон авто. Ударивший звезду офицер охраны вынул из-за пояса пластиковый пакет, молниеносно надорвал его, вылил мутное содержимое на жертву и щелкнул зажигалкой…
— Ожоги девяносто восьми процентов тела, несовместимые с жизнью, — с гордостью сообщил командир второй группы.
— А криптоагент?
— Самоликвидировался на месте выстрелом в висок из табельного оружия. Повод для нападения — безответная любовь.
— Блестящее исполнение! — похвалил председатель. — А чем порадует нас командир первой группы?
— Ваше высокопревосходительство, я буду вынужден сделать, если возможно, слегка затянутое вступление.
— Мы не торопимся, вступайте…
2
Только что по госпрограмме десталинизации закончился очередной месячник борьбы с пережитками проклятого советского прошлого, которое мертво, но до сих пор упорно хватает живых. По себе это чувствую, кстати сказать. На этот раз мероприятие было посвящено родимым пятнам советской карательной психиатрии — нетерпимости к людям с явными душевными расстройствами и «пограничникам» в маргинальных состояниях. За равные права умственно расслабленных и здоровых! Долой сегрегацию по уровню умственного развития — «смотри на меня как на равного»!
Я уж было подумал, что после очередного месячника борьбы навсегда избавлюсь от советских предрассудков, вошедших в меня с генами предков. Но не так уже легок путь в мировую цивилизацию из проклятого «совка».
Вот возвращаюсь с работы на общественном транспорте, с горечью осознавая, что во мне осталось слишком много нетерпимости к тем, кто хоть чем-то отличается от меня. Что-то во мне еще не так как надо. Я пытался доказать самому себе, что на самом деле прочно овладел канонами либерального мировосприятия. Но действительность тут же показала, каков я есть на самом деле, причем в самом неприглядном виде. Всего одна поездка по городу на автобусе домой, а столько разочарования в себе!
Толстый парень достал из мотни свое хозяйство перед опешившей девушкой:
— Как увидишь, так полюбишь!
Мне так и не удалось заставить себя смотреть на него как на равного.
— Спрячь свой срамный уд, козел похотливый, — отпихнул я развратника.
— Не трогайте его, он — псих! — умоляюще прошептала кондукторша. — И справка есть, сама видела своими глазами.
— Меня в полицментовку не сдашь, — загыгыкал дурак. — Справка всегда при мне, а вот тебя сейчас так отделаю, что и тебе такую же справку выпишут после травматологии.
В конце нашей недолгой потасовки, псих выскочил из автобуса, обкладывая меня матюгами на прощание. Ему на помощь пришел целый салон пассажиров. Автобусная общественность возмутилась моей нетерпимостью к тому, на кого я должен смотреть как на равного.
Возможно, от растерзания на клочки толерантной толпой меня спасло только то, что на следующей остановке в автобус вскарабкался еще один ненормальный, такой худенький и весь в сереньком. Тот сразу навалился на кондукторшу всем щупленьким тельцем, словно ему места мало было, и стал тереться о нее, роняя слюну.
— Что вы толкаетесь?
— Так давка же, меня тоже толкают.
— Никакой толкучки нет, автобус свободный, — сказала кондукторша.
— Еще один кретин, — догадался я вслух.
— Как вы смеете! — в один голос возмутились пассажиры. — Кондуктор, вызовите полицмилицию. Тут нетолерантный экстремист демонстрирует свою звериную нетерпимость к равным, но разным по психическим особенностям людям.
— Этот псих опасен даже для вас самих, — попытался оправдаться я.
— Доказать, что ты такой же кретин, как я? — налетел на меня щупленький в сереньком. — Я тебе диагноз в миг выпишу по шнобелю.
Я резко оттолкнул придурка от себя.
— Прекратите насилие! — закричали мне пассажиры.
— Будьте спокойненьки! — завизжал щупленький в сереньком с пеной у рта. — Я научу его толерантности.
— И правильно сделаешь! Накажи экстремиста, — поддержал его салон. — С такими, как он, нам не попасть в клуб прогрессивных стран мира.
Я спрыгнул с подножки автобуса и едва успел запрыгнуть в другой, когда уже двери закрывались. Едва повернулся, чтобы перевести дыхание, как снова столкнулся с тем самым щупленьким в сереньком нос к носу. Я не замахнулся, а всего лишь отмахнулся от него.
— Бей меня!.. Бей! — рвал рубашку на груди придурок. — Я не чувствую боли.
Дебошира удалось спихнуть на следующей остановке, а тайно сочувствующий мне водитель совершил преступление против общественной терпимости — поторопился закрыть дверь перед самым его носом. Обиженный придурок запустил в автобус камнем, но закаленное стекло выдержало удар.
— У вас не автобус, а психовозка какая-то, — сказал я кондукторше.
— А мне-то каково каждый день по этому маршруту мотаться? — всхлипнула она. — Только не говорите об этом громко. Вас обвинят в нетерпимости, а меня накажут за пособничество моральным экстремистам.
Оставалось проехать всего-то остановку, как я получил третий подарочек! В салон поднялся какой-то весь перекореженный с виду, но обихоженный и ухоженный трудяга предпенсионного возраста. Он с отцовской снисходительностью взирал на пассажиров сквозь толстые очки и слегка пошатывался. Понятно, типок из породы подвыпивших уличных приставал, любитель поговорить по душам с первым встречным. Но у него как-то не заладилось с дикцией.
— Ы! — потянулся он к одному пассажиру.
Тот отвернулся.
— Ы-ы! — наклонился он к другому.
Ответа не последовало.
— Ы-ы-ы! — вырвалось у него от возмущения.
Тогда он повернулся ко мне и ухмыльнулся, как старому приятелю. Я понял, что он трезвый, но… как бы там еще выразиться потолерантней… не такой, что ли, как все. Приставала громко отхаркался, как заглохший дизель на морозе, смачно плюнул на пол и, прочистив глотку, вернул себе дар речи:
— Ы… Чо расселся по-хозяйски, как весь автобус купил… Отворачиваешься?.. Презираешь?.. А вот это ты видел?
Сказать, что в его руке блеснул нож, никак нельзя, потому что ржавый кухонный тесак еще двадцать лет назад потерял блеск.
