Николай Ульянов - Под каменным небом
Обзор книги Николай Ульянов - Под каменным небом
Николай Ульянов
Под каменным небом
Томят безмолвные пугающие дали,
Ужасна глубина сокрытая в вещах;
Кошмары Божий перст рисует мне впотьмах,
Как знаки тайные на некоей скрижали.
Ш. Бодлер.СОЛНЦЕ
Он очнулся в комнате без окон, с голыми стенами, и ничего еще не соображая, вздрогнул. На него внимательно смотрело семь незнакомых людей.
— Как вы себя чувствуете?
Спрашивал полный, с лицом напоминающим чей-то знаменитый портрет.
— Где я, и что со мной?
Полный человек сделал движение, означавшее что-то вроде желания успокоить, но бледное лицо его с зелеными глазами вселяло величайшую тревогу.
— Я, кажется, был без сознания?
— Спали или были без сознания — не всё ли равно? Важно, что за это время в вашей судьбе произошло значительное событие. И смею вас уверить, к лучшему.
— Какое событие? Со мной случилось что-нибудь? Я в госпитале?
— Нет вы не в госпитале.
— Но где же? В полиции?
— И не в полиции.
— Тогда я ничего не понимаю.
— Вам это и трудно понять сразу. Лучше будет, если успокоитесь и предоставите всё времени. Не болит ли у вас голова?
Голова болела, но молодой человек, удивленный странностью происшествия, не обращал на нее внимания.
— Кто же вы, однако?
— Мы ваши поклонники.
Пройдясь взглядом по лицам сидевших, он приподнялся в кресле.
— Мне пора домой. Прошу меня выпустить отсюда.
— Вы еще успеете это сделать. Мы хотели бы с вами серьезно поговорить.
— Но кто вы? Я вас не знаю.
— Совершенно напрасно придавать такое значение вопросу: «кто мы?». Узнаете или не узнаете, от этого ничто не изменится.
— Как это понять?
— Очень просто. Вы должны с нами поговорить.
— Вот как! А если у меня нет желания?
— Тогда вам придется посидеть здесь, пока такое желание у вас появится.
Молодой человек снова вздрогнул и забился в угол кресла.
— Понимаю! Вы усыпили меня и привезли сюда, приняв за богатого. Но вы ошиблись — на мне ничего не заработаете. Мне уже четвертый месяц нечем платить за квартиру, а родственников у меня нет ни богатых, ни бедных.
— Успокойтесь, нам денег не надо. Мы их сами готовы вам предложить. Что за квартиру не платите, что у вас нет приличного костюма, чтобы посещать ученые заседания, — это нам известно. Известно, что вы оказались неблагодарным эмигрантом; вас приютили из милости, а вы вздумали всерьез заниматься наукой и обнаруживать талант больше того, какой полагается иностранцу. Знаем, что доступа в лабораторию вы лишены и вынуждены производить опыты у себя на кухне, пользуясь чайной посудой…
Молодой человек слушал с изумлением.
— Проблема над которой работаете и которую скрываете, как величайшую тайну…
— Откуда вы это знаете?
— Ну, это не так уж трудно. Не мы одни. Военные разведки всех стран знают вас и следят за каждым вашим шагом. Вы уже мировая знаменитость, хотя соседи по квартире презирают вас, как самого пустого человека.
Зеленые глаза с удовольствием следили за эффектом этих слов, — за судорожным подергиванием пальцев, за каплями пота на лбу.
— Чего же вы от меня хотите?
— Мы хотим помочь вам работать над вашим открытием.
— Но разве для этого надо было усыплять меня и затаскивать в этот подвал?
— Да надо. И вы сейчас убедитесь в этом.
Все семеро встали, как по команде, жестом пригласили в соседнюю комнату, а оттуда в ярко освещенное помещение, заставленное аппаратами, шкафами со стеклянными и металлическими приборами.
— Не угодно ли обойти и посмотреть?.. Вот хоть бы это…
Его подвели к будке, сделанной из непонятного материала, отливавшего зеленоватым и красным цветом. Внутренность ее походила на готовальню или на несессер, переполненный загадочными инструментами, оплетенный паутиной тонких проводов. Присмотревшись, он побледнел.
— Но ведь это в точности соответствует моему проекту!
— Вы думаете?.. А что вы скажете про это?
То был клавесин, наполненный лампочками разных цветов и конструкций.
— И это мой!
Винты, маленькие механизмы, шипевшие по-змеиному, когда он нажимал клавиши — всё было знакомо. От клавесина к другому, стоявшему по соседству прибору. Там опять крик удивления, и опять лихорадочный осмотр.
Незнакомцы следили с усмешкой. Только когда осмотрев половину стоявших в комнате сооружений, он зашатался от слабости, к нему подбежали и усадили на стул.
— Это ужасно! Ужасно! И совсем непостижимо!..
Увидев насмешливые лица, он вскочил.
— Позвольте заметить, что у меня есть доказательства! Я могу представить чертежи!.
— Вот видите, — какую бы ошибку вы сделали, уйдя и не посмотрев нашей лаборатории. То ли еще увидите!.. А что до ваших проектов, то почему вы думаете, будто эти аппараты сделаны непременно по ним? Вот русские нынче доказывают, что паровую машину изобрел какой-то барнаулец, а какое до этого дело Уатту?
— Ложь! Я не допускаю абсолютного совпадения. Всё, до мельчайших деталей… И ведь приборы эти ни для чего другого, кроме проверки одной специальной гипотезы, не годятся. Не может быть, чтобы она родилась в двух головах сразу и развивалась с полным сходством!..
— И всё-таки, разве это невозможно?
Издевательская нота уколола юношу в самое сердце. Он поник и закрыл лицо ладонями.
— Вспомните, хэ-хэ!.. как многих гениальных изобретателей опережал какой-нибудь немец.
Ему участливо положили руку на плечо, но плечо так страшно задрожало, а из-под ладоней вырвался такой звериный вой, что насмешник отпрянул: — Воды! Воды!
Пока истерично бившегося человека отпаивали и приводили в себя, один из незнакомцев подошел с толстым портфелем.
— Успокойтесь. Мы, кажется, чересчур жестоко пошутили. Мы не ожидали такой… реакции. Никто вашей идеи не украл и никакого соперника у вас нет. Всё, что вы видите, изготовлено по вашим собственным чертежам. Откройте портфель и убедитесь. Там фотографии и подлинники всех ваших проектов. Только, ради Бога не спрашивайте, как они к нам попали. Гораздо важнее, что приборы, на постройку которых у вас не было средств, вы видите здесь готовыми. Располагайте ими. У вас будет столько помощников, сколько потребуется; вам ни в чем не будет отказано, самая жизнь ваша изменится с этого дня так, как вы и не думали… Выпейте еще воды.
— Да кто же вы, наконец? — простонал молодой человек.
Вместо ответа, его схватили под руки и сорвав с места, почти поволокли в другую комнату. Там висели картины. Среди них несколько Ван Гогов и Фламэнков.
— Видите, как хорошо мы знаем ваш вкус! Всё, что можно найти значительного на рынке, мы скупили. Коллекция и впредь будет пополняться.
Потом втащили в библиотеку, сверкавшую бронзой шкафов, золотом книжных корешков, белизной гипсовых бюстов.
— Ни за что бы не вышел отсюда! — протянул человек с полным лицом тоном торговца, расхваливающего свой товар.
Размеры комнаты, в самом деле, хорошо были рассчитаны, мягкий отраженный свет так ласково заливал ее, что трудно было побороть соблазн и не усесться в кресло перед столом.
— А вот здесь можно забыть весь мир!
Его ввели в уютный кабинет — профессорский парадиз, обставленный с изумительным знанием гелертерских вкусов и эстетики.
Но вот открылась спальня.
— Вы не находите, что Людовики жили беднее вас?
Дремотно, как на океанском судне, покачивались салоны, ковры, кушетки, аквариум с золотыми рыбками, клетка с птицами, медвежьи и тигровые шкуры, люстры. Только, когда вошли в небольшой зал, пленник встрепенулся, оттолкнул державших его под руки и бросился к окну.
— Юг! Юг!.. Как я очутился на юге? Значит я не в Париже?
За окном стоял яркий день, цвели олеандры, глицинии, темнели кипарисы, сверкал кусочек моря. А ему казалось, что ботинки его еще не просохли от февральской снежной каши, по которой он шлепал на площади Пигаль.
— Где же я? Где? Говорите скорей!
Он схватил полного человека за нейлоновую грудь, и метил вцепиться в горло. Их бросились разнимать. Отбивался кулаками, локтями, визжал и кусался, пока, завернутого в какую-то портьеру, его не унесли в отдаленный покой, где он понемногу затих и заснул.
* * *Пробудился всё в той же комнате без окон. Голова не болела, в теле чувствовалась упругость и бодрость. Но он осунулся и потускнел, как только увидел знакомые штукатурные стены и колющую электрическую лампочку. Еще тоскливее стало, когда подойдя к двери и нажав никелированную ручку, услышал эхо, какое бывает в пустых домах. Точно из глубины пещеры оно поведало, что с ним здесь могут сделать всё, что захотят.
Сам не заметил, как начал ходить кругами по комнате, вступив на древний путь проложенный в клетках зоологических садов и тюрем.
