Ярослав Питерский - Ленин жЫв
Обзор книги Ярослав Питерский - Ленин жЫв
Ярослав Питерский
Ленин жЫв
Слово автора
Уважаемый читатель!
Роман «Ленин жыв!» – вовсе не политическая агитка перед очередным фарсом, который у нас в стране некоторые называют честными выборами. Это вовсе не чёрный пиар ни против коммунистов, ни против демократов. Это просто мои размышления о том, как и почему наша страна может закончить своё существование в ближайшем будущем.
Уважаемый читатель!
Моему поколению (моим родителям) долгое время твердили: «Ленин жил! Ленин жив! Ленин будет жить!» Властители СССР на протяжении всего его 70-тилетнего существования словно не понимали, что они, уверяя народ в вечности простого, пусть и гениального человека (что очень спорно!) с красивой русской фамилией Ульянов, могут лишить целую нацию нормального восприятия реалий жизни.
К сожалению, так оно и получилось. И сейчас у некоторых моих соотечественников в голове жив не только Ленин, но иногда и Сталин, и Гитлер, и прочие исторические персонажи, которые ничего хорошего ни разуму человека, ни всему человечеству не принесли!
Уважаемый читатель!
А что если Ленин и вправду жив?!! И это просто страшный и бессмысленный эксперимент (который продолжается и до сих пор) с попыткой человека сделать себя бессмертным?!
Думаю, нам всем нужно быть немного осторожней с вечностью, ведь вечность может быть и страшным наказанием.
С уважением,
Ярослав Питерский
Эпиграф
Страх смерти основан на ужасе перед конечными процессами, в момент самой смерти. Ужасе неведомого и неопределенного. Сомнений по поводу бессмертия. Горя, при оставлении любимых и из-за того, что тебя оставляют…
(по Алиса А. Бейли)Возможно, он уже умер… но быть уверенным в этом не позволяет последняя надежда, да и кто может сказать, что там, за чертой, называемой границей жизни и смерти. Что значит этот рубеж?! Так или иначе, но ему показалось, что ОН первый, кто попал в середину этой границы, словно на контрольно-следовую полосу, причём идёт он по ней и вдоль неё, не пересекая… ОН, тот Колумб в измерениях человеческого сознания, ступающий наугад по мягким облакам границы жизни и смерти… это была страна… сказочная страна… сознания.
«И верили они, что построят рай на земле…
И строили они этот рай…
Но в раю жить никто не хотел, так как были все ещё живы…
Но чем рай отличается от ада – они не знали…»
I
Конец двадцатого века. Июнь.
ГАЗЕТНЫЙ фотограф Кирилл Лучинский открыл окно.
В этот день стояла жуткая жара. Город как всегда страдал от обилия тополиного пуха, который скапливался в огромные кучи, больше похожие на сугробы. Дети во дворе баловались со спичками. Белые массы вспыхивали, как порох, извращая действительность псевдоснега. По двору пронёсся вой пожарной машины. Он был похож на завывание мартовского кота.
Месяц назад от Лучинского ушла жена, предпочтя его водителю из местного РОВД. Но Кирилл по этому поводу особо не переживал. У него было три любовницы, поэтому сразу после ухода супруги одну из них, незамужнюю Свету, он поселил в своей квартире. Хотя, если честно, жить Кирилл хотел с Катей, но та была замужем за актёром городского драмтеатра, который вечно был на гастролях. Причём, по иронии судьбы, играл он роли обманутых мужей и неудачных любовников. Но разводиться со своим лицедеем Катерина не хотела.
Лучинский сидел на подоконнике и вглядывался в облезлую от времени раму своего окна. Сегодня у него поднялась температура, поэтому настроение было скверное. Болеть в такую жару было просто мучением. На работу Кирилл не пошёл, позвонив главному редактору и объяснив ситуацию. Тот его отпустил на пару дней.
Спрыгнув с подоконника и плюхнувшись на диван, который скрипнул одной из разбитых пружин, Кирилл дистанционкой включил телевизор. По одному из каналов показывали боевик. Через некоторое время фильм прервали рекламой, Кирилл уже хотел было переключить на другую программу, как вдруг увидел промо-ролик нового «супер целительного» бальзама из Тибета. С экрана мягкий воркующий женский голос утверждал, что этим снадобьем можно вылечить грипп за час.
Лучинский, конечно, не верил рекламе, ведь он сам был хоть и не журналистом, но работал фотографом в газете и все тонкости закулисья журналистского ремесла он знал, но в этот момент его как будто заворожили. Першащее горло и температура толкнули Кирилла на несвойственный ему поступок. Он вскочил с дивана и, подбежав к письменному столу, записал номер телефона и адрес фирмы. Название рекламируемого бальзама было каким-то странным. Созвучие слов:
«Потусторонний Интерим[1]»
не вызывало у Лучинского никакого доверия. Но тем не менее не понимая почему, он заинтересовался навязчиво предлагаемой продукцией.
В рекламных характеристиках «чудо-бальзама» говорилось, что он лечит любые болезни, ну а такое, как грипп, для чудо-средства – просто пустяк. Причём к «волшебной» продукции предлагается гарантийная марка, которая позволит покупателю в случае рецидива болезни в течение полугода получить назад потраченные деньги и даже при предоставлении больничного листа – «среднюю зарплату за период вашей нетрудоспособности».
Одним словом, чудеса да и только!
Душная июньская ночь прошла беспокойно и никак не хотела заканчиваться. Лучинский не смог даже задремать. К вечеру опять поднялась температура, которую Кирилл так и не сбил.
Он выпил целую горсть различных таблеток, но они никакого должного результата не дали. В горле словно кто-то приклеил наждачную бумагу, мучил кашель, а соплями Кирилл измазал огромную тряпку, специально оторванную от старой простыни, потому как все носовые платки были уже использованы.
Так скверно Лучинскому не было уже последние лет пятнадцать из его тридцати пяти. В общем, под утро Кирилл твёрдо для себя решил проверить свойства рекламируемого по телевизору «чудо-бальзама» на своём организме.
На улице, хотя было ещё рано, уже опять стояла жара. Было явно под тридцать градусов. В воздухе полный штиль, ветер словно забыл, что освежать душный бетонный город – это его обязанность. Проклятый тополиный пух чувствовал себя королём в таких условиях, как будто издеваясь, он атаковал ноздри горожан, заставляя чихать и морщиться. Прохожие, как варёные, плелись по душным улицам. Причём практически все мечтали о дожде, который смог бы расправиться с белой тополиной напастью и освежить город.
Дом, где, судя по адресу, располагалась фирма, торгующая «чудо-бальзамом», находился недалеко от дома Лучинского. Но всё же Кирилл пешком решил не идти, а доехать на автобусе. На остановке народу было немного. Потенциальные пассажиры прятались в тени деревьев. К счастью, ждать маршрутку долго не пришлось. Буквально через несколько минут, урча и постреливая, подъехал старенький ПАЗик.
Запрыгнув в салон, Кирилл сел на свободное сиденье. Дышать совсем невозможно, пот катился градом, и, хотя открыты все форточки, свежего воздуха к замаринованным пассажирам практически не поступало. Лучинский понял, что если сейчас не получит порцию нормального, пригодного для дыхания кислорода, то упадёт в обморок. В глазах совсем потемнело, дыхание спёрло. Не доехав одной остановки до адреса, где располагалась фирма, торгующая бальзамом, Кирилл выскочил из автобуса в надежде прогуляться немного пешком и избавиться от спазм удушья.
Недалеко от остановки, в тени деревьев, располагался небольшой скверик с несколькими скамейками. На одну из них и присел Лучинский, с опаской оглянувшись на «сугроб» тополиного пуха. Тот, словно живое существо, колыхался от малейшего дуновения ветерка.
«Только бы не размело, тогда ещё и чихать начну… Господи!» – подумал Лучинский.
Через несколько минут ему вдруг стало немного получше. Протерев в сто первый раз потный лоб, Кирилл хотел было встать и пойти, но в это время возле него на скамейку плюхнулась непонятно откуда взявшаяся старуха. Бабка на вид тянула лет на сто, причём старица, несмотря на жару, была одета во всё чёрное. Она буравила Лучинского глубоко впавшими карими глазами. Кирилл от неожиданности вздрогнул и непроизвольно отвёл взгляд от сухого морщинистого лица. Ему стало немного не по себе.
«Что это ещё за булгаковские персонажи?» – подумал Кирилл.
Неожиданно старуха заговорила. Её голос звучал приятно и низко:
– Что, плохо грипп подхватить в начале лета? Вообще-то ты ошибаешься! У тебя не грипп. У тебя болезнь времени. Её название Бенталь![2]. Но ты правильно всё понял. И правильно всё хочешь сделать!
