Наталья Корепанова - Селена. По следу Жезла
– Нет, леди Селена, – улыбнулся Нэйтас. – Ограничения, конечно, есть, но очень небольшие и вполне оправданные. В город мне нельзя, но только потому, что у меня здесь родственников нет, а с незнакомыми мне сейчас, действительно, лучше не общаться. А вот если бы здесь у меня была родня, я бы мог периодически брать Свободный день и навещать их. Разговаривать с мамой на мыслеречи можно, но нельзя рассказывать о том, что здесь происходит, чем я тут занимаюсь. Но это и понятно. Это называется – служебная тайна, и она обязательна для всех, а не только для меня. Как я занимаюсь – никого не волнует, никто за мной не следит. Устал – отдыхаю, в саду гуляю. Чтобы Свободный день взять, достаточно заявление написать лорду Стэнну, и можно весь день в саду сидеть или книжки читать, никто и слова не скажет. Правда, я его ни разу не брал. Зачем он мне, если в город выходить нельзя. А гулять и книжки читать я и вечером могу. Так что, лорд Рэвалли меня просто запугивал, чтобы я ещё раз подумал, надо ли мне учиться.
«А ещё точнее – меня он запугивал, а не тебя. Недаром же Стэнн меня на экзамен приволок», – сообразила я, но вслух сказала совсем другое: – Да, наверное. И ты молодец, что не испугался.
И подумала, что наконец-то я прояснила все неясности и пора мне уже освободиться от воспоминаний об экзамене.
Ну, а со Стэнном у нас продолжался бесконечный медовый месяц. Мы и вели и чувствовали себя, как влюблённые подростки. Встречаясь в коридоре Дома Полиции, старались задеть друг друга, прикоснуться хотя бы кончиками пальцев. Постоянно переглядывались, хихикали над любой ерундой. А оставшись наедине, не могли и на миг отпустить друг друга. Если я рассказывала любимому о своих достижениях за день, то сидела у него на коленях, в его объятиях. Если мы гуляли по саду, где я пересказывала ему очередной урок по анатомии или законодательству, то только в обнимку или держась за руки, крепко переплетя пальцы. А уж наши жаркие стоны, вздохи и вскрикивания еженощно слышала не только наша кровать: в саду не осталось на одной скрытой кустами лавочки, ни одних зарослей декоративного кустарника, ни одной ивы, спустившей до земли свои ветви, которые бы не были в курсе наших отношений.
Колдуны смотрели на нас с доброй усмешкой, которая, впрочем, не препятствовала им чётко и быстро выполнять все приказы Стэнна: к своим должностным обязанностям он по-прежнему относился очень серьёзно и, когда он был занят, я старалась ему не мешать.
С моими преподавателями мы как-то незаметно перешли на «ты» и перестали добавлять в разговоре перед именами слова «лорд» и «леди».
Кошку я давно перевезла в Кэтанг и теперь она, справившись с первоначальным шоком, жизнерадостно ловила в саду мух и бабочек и часами наблюдала за плавающими в фонтане золотыми рыбками. И даже подружилась с Мурлыкой.
Сестре и подругам сказала, что выхожу замуж и уезжаю в другой город. В подробности пока вдаваться не стала, решив, что успею ещё шокировать их, когда обживусь и приглашу в гости. Более того, маги Игоря Николаевича, совместно со Стэнном и Рэвалли, поднатужившись, соорудили наполовину техническое, наполовину магическое средство связи между двумя мирами, очень напоминающее мобильный телефон. Впрочем, это он и был. Колдуны просто поставили у Порталов по ретрансляционной вышке, соединив их невидимым магическим кабелем. Подробностей этого мощного технологического и магического прорыва я не знала, да они меня и не интересовали. Главное, я получила возможность общаться с подругами, так что они даже и не заподозрили, что город, в который я так поспешно уехала, не принадлежит нашему миру.
А ещё мне пару раз удалось сделать сбывшиеся пророчества, после чего я была горда невероятно.
О Гэтторе ничего не было слышно, и колдуны постепенно успокоились, даже отменили режим повышенной бдительности. Подумали, что Гэттор решил затаиться на пару десятков лет в надежде, что о нём позабудут. Мне, правда, в это не очень верилось, грызли меня смутные опасения. Но, когда я поделилась ими со Стэнном, он только плечами пожал:
– Возможно, ты и права, но мы всё равно ничего не можем сделать. Только ждать.
И я больше не заговаривала о своих подозрениях. Тем более, что ничего определённого в них не было. Так, внутреннее беспокойство.
Единственным тёмным пятном, даже не пятном, а пятнышком на сияющем лике моей жизни было то, что я никак не могла наладить отношения с Кэйти. Она искренне считала, что я отняла у неё любимого и всей душой ненавидела меня за это. Хотя, как уверял Стэнн (да я и сама была в этом уверена), он даже не подозревал о её чувствах, пока я ему о них не сказала, и, соответственно, не подавал ей никаких надежд. Всегда подтянутая, ухоженная, стильно одетая, она цокала мимо меня на высоких каблучках с презрительной миной, при случае стараясь толкнуть или сказать какую-нибудь колкость. Старательно не замечала меня, когда приносила Стэнну бумаги на подпись. А однажды, когда мне срочно понадобилось «Дело о взбесившемся артефакте», с которым меня попросил ознакомиться Лэррис, я минут пятнадцать прождала у неё в кабинете, услышав: «Некогда мне всякой ерундой заниматься», и только вмешательство ждущего меня Стэнна заставило её найти нужную папку. Но даже тогда она так швырнула её передо мной на стол, что из неё разлетелись листочки. Молча проведя над ними рукой, я собрала их обратно в папку и вышла из кабинета. Наверное, надо было как-то проявить силу и заставить эту наглую девицу подчиниться, но мне не хотелось устраивать шумные разборки в Тайной Полиции, а поставить её на место одной фразой или просто взглядом, как умел Рэвалли, у меня не получалось.
Я пыталась с ней разговаривать, шутить, улыбалась ей при встрече, но она, словно не слыша моих слов, поджав губы, проходила мимо. И я, в конце концов, плюнула и прекратила свои попытки. Стэнну о своём фиаско я так и не рассказала: работником Кэйти была добросовестным, и я решила, что незачем впутывать Начальника в наши идиотские взаимоотношения. Если он уволит хорошего документоведа, чтобы угодить моим задетым её невниманием чувствам, полицейские погрязнут в бумагах, им работать будет некогда. Поэтому я просто перестала обращать на девушку внимание и стала жить так, словно её в моей жизни не существует. Как позже выяснилось, это было моей большой ошибкой. Но, увы, в данном случае мои пророческие способности не сработали…
Прошло пять Лун26. Длинное Кэтанговское лето, длящееся больше полугода, подходило к концу.
Мы сидели со Стэнном на скамейке у фонтана и смотрели, как уже не жаркое солнце не спеша опускается за кроны деревьев. Прохладный ветерок шевелил начинающие желтеть листья деревьев, и они тихо шелестели от его ласковых прикосновений. Я только что закончила пересказывать Стэнну Положение о наказаниях из законодательства соседствующей с Кэтангом Лаверии и теперь сидела, прижавшись к любимому, наслаждаясь теплом его объятий.
– Какие у нас все-таки интересные свидания, не находишь? – прервал молчание Стэнн и, улыбнувшись, поцеловал меня в макушку. – Вчера ты мне рассказывала о пищеварительной системе и органах выделения, сегодня – с Уголовным Кодексом познакомила.
И мечтательно протянул:
– Романтика-а-а.
Я фыркнула:
– А чем тебя органы выделения не устраивают?
– Да всем устраивают, – рассмеялся любимый. – Хорошие органы, полезные.
И уже серьёзно продолжил:
– Ты молодец, быстро учишься. Я даже не ожидал от тебя такой прыти.
– Могла бы ещё быстрее, но времени не хватает, – пожаловалась я. – Было бы в сутках хотя бы на три-четыре часа побольше.
– И тогда бы не хватало, поверь. Времени много не бывает.
– Тоже верно, – согласилась я. И оживилась: – А я сегодня Нэйтаса видела. Когда тебя в саду ждала. Ты ведь у него боевую магию ведёшь. Как у него успехи?
– Ты так часто о нём спрашиваешь, что я опять начинаю ревновать, – Стэнн серьёзно посмотрел на меня и ослабил объятия.
– Даже не думай! – воскликнула я, одновременно имея в виду и ревность, и объятия. Прижалась к нему поплотнее, сама обняла за пояс, засунув руку под рубашку.
– Ты замёрзла? – встревожился любимый, сразу забыв про Нэйтаса. – Почему рука такая холодная?
– Потому что кое-кто плохо справляется со своими обязанностями, – подколола я. – Крепче обнимать надо.
– Так? – спросил мужчина моей мечты и прижал меня с такой силой, что я крякнула от неожиданности и рассмеялась, а потом милостиво кивнула:
– Ну, примерно.
И поцеловала его в щёку.
– А про Нэйтаса я всё время спрашиваю потому, что объявила ему соревнование, и теперь боюсь проиграть.
– Соревнование? – удивился Стэнн. – И как вы итоги подводите?
– Не мы, а я. Он об этом соревновании даже не знает. А то при его настойчивости как ринется меня обгонять, так я и отстану сразу.
