Ай Рин - Клуб речников
– Князья, что ли?
– Что-то вроде князей…
– Так значит, твои родители князья? И ты – княжий сын? – радостно воскликнула дочь Яра.
– Не совсем, – покачал головой Глеб.
– Тогда ничего не понимаю, – вздохнула девушка.
Журналист почувствовал, что от напряжения у него начала болеть голова.
– Вереюшка, иди-ка ты спать, – сказал он. – Завтра поговорим!
– Но ты еще не ужинал.
– Не хочу, устал сильно. А утром рано вставать. Так что спокойной ночи!
– Спокойной ночи! – произнесла Верея. – Хотя после твоей коробочки я вряд ли усну… Буду думать о вашем мире!
Девушка вышла из комнаты, оставив парня одного. Глеб немедленно отключил мобильник, спрятал его в карман джинсов и убрал их под лавку. Затем он улегся на скамейку и попытался расслабиться.
«Цитрамон сейчас бы не помешал», – подумал он.
После нескольких неудачных попыток найти удобное положение, журналист наконец успокоился и заснул.
Утром он вновь проснулся от толчков. Приоткрыв глаза, Глеб увидел перед собой какое-то страшное взъерошенное чудище. Сон сняло, как рукой. Парень закричал, соскочил с лавки и бросился вон из избы через окно. Неожиданно «чудище» тоже заревело и кинулось следом. «Преследует!» – мелькнула мысль в голове журналиста. Он в считанные секунды добежал до поляны и полез на березу. Отчего-то «чудище» стало карабкаться на соседнюю. В темноте Глеб не мог его как следует рассмотреть, но неожиданно со стороны соседней березы раздался испуганный г оло с Ум и л а:
– Глеб, ты кого увидел? Домового, да?
– Умил, ты что здесь делаешь?
– Пришел тебя будить. А ты как заорешь благим матом да из избы как кинешься! Ну я и решил, что позади меня кто-то стоит, и за тобой следом припустил.
– Ну ты дурень! – сказал парень, не зная, то ли злиться, то ли смеяться.
Он слез с березы и позвал медведя в дом. При свете лучины журналист наконец рассмотрел мокрую и взъерошенную физиономию косолапого.
– Что это с тобой? – спросил он.
– Ну как же, – удивился Умил. – Ты же меня вчера всего грязью перемазал. Я сегодня проснулся, а морда – каменная! Пошел к ручью, землю размочил да отмыл, заодно и воды тебе набрал.
– Вот спасибо! – усмехнулся Глеб. – Теперь еще воду с грязью пить придется…
– Смотри, – радостно продолжал медведь, – укусы уже все сошли. Значит, я снова могу за медом пойти.
– Не вздумай! Я сам потом с тобой за медом схожу, а то снова что-нибудь учудишь.
– Правда? – обрадовался косолапый. – Знаешь, Глеб, ты мне как брат теперь.
И Умил полез к журналисту обниматься.
– Ты это брось! – прокряхтел из медвежих объятий парень. – Я ведь не баба, чтобы меня прижимать.
– И то верно! – согласился косолапый и выпустил Глеба.
Журналист, охая, стал разминать руки.
– Знаешь, Умил, к твоей бы силе еще немного мозгов – цены бы тебе не было! – заметил он. – Кстати, а ты чего домой в лес не идешь? Настасья, поди, заждалась.
– Не… Она у родственников – в дальнем бору. Так что погощу у сестрицы еще немного.
– Ну-ну! Только обещай мне, что прежде чем ты решишь что-то сделать, со мной посоветуешься, ладно?
– Ладно! – кивнул мишка. – А теперь идем, я тебя до поля провожу.
– Верея опять отцу еду понесла?
– Уг у.
– Но там же стариков чертова дюжина – на всех продуктов не напасешься!
– Ты что ж, думаешь, только мы колдунов кормим? Им весь город продукты подтаскивает, а они за это людей от болезней защищают, от чудовищ из подземелий, от страхов всяких…
– Понятно. Ну, пошли!
Глеб снова взял стоящий на столе узелок и высохшую тыкву и вышел из избы.
До поля наши герои добрались без всяких происшествий. Потом парень отправил медведя домой, строго-настрого наказав ему ничего не трогать и ничего не предпринимать.
– Но я ж от скуки умру, – несчастным тоном пробасил косолапый.
– А ты за грибами иди, там пчелы не покусают. Ну или рыбу на худой конец поймай! Ты же ее любишь.
– Хорошо! – обрадовался Умил и быстрой трусцой помчался в лес.
Журналист посмотрел на небо и понял, что сегодня он придет на работу позже, чем вчера. Поэтому он не стал терять больше времени и решительно зашагал в сторону Гледена…
16
Как парень ни торопился, но когда он пришел, работа над неводом кипела вовсю.
– Здравствуйте, отцы! Здорово, малые! – поздоровался он со стариками и ребятишками.
– И ты здрав будь, – кивнули дед Федот и дед Илия.
Дети захихикали.
– Ох, Глеб, и горазд же ты дрыхнуть, – заметил дед Илия. – Так всю жизнь проспать можно.
– Меня сегодня Умил заболтал, – виноватым тоном произнес журналист.
– Это Вереин брат названый? – спросил дед Федот. – Что верно, то верно! Любит он трепаться. Помню, рассердился на него за это Яр да наслал на него немоту на три дня. С тер пор Умил при отце старается помалкивать.
Старики рассмеялись, а за ними начали хохотать ребятишки. Глеб пристроился на «своем» камне, на котором уже лежала тряпка, положенная кем-то из старцев. С большим рвением он принялся вязать узлы. Минут через десять дед Илия, скрывая улыбку, заметил:
– Слышь, Глеб, если будешь так торопиться, то нас без работы оставишь.
– Так хочу наверстать упущенное.
– Что ж, дело благое!
Все дружно продолжили работать. Парень сам не заметил, как пролетело несколько часов, и дед Федот отправил ребятишек на обед. Старик подошел к журналисту и похлопал его по плечу.
– Глеб, иди, отдохни! – сказал он. – Сегодня ты даже не вставал разминаться, так что, гляди, не свались!
Парень кивнул и отодвинул сеть. Несколько минут он разминал руки, растирал ноги, затем прихватил пожитки, которые ему собрала в дорогу Верея, и отправился на вчерашнюю поляну. Там он устроился на зеленой траве и развязал узелок. На обед снова была рыба, обильно посыпанная солью, горбушка хлеба и луковица.
– М-да… – разочарованно пробормотал журналист, – меню у наших предков было не очень разнообразным. Сейчас я бы не отказался от шашлычка с красным перцем и уксусом и бутылочки пива!
Без особого аппетита он съел рыбу и поймал себя на мысли, что если и завтра дочь Яра положит ему ту же самую еду, его начнет мутить. Затем он отпил воды из высушенной тыквы и уставился на реку. «Кто бы знал, – думал Глеб, – как мне все осточертело! Домой хочу, в Москву! Ну или, на худой конец, в Великий Устюг, но только в двадцать первый век! Как вернусь, первым делом пойду в ресторан и закажу себе мясо молодого барашка под острым соусом, салат из свежих помидоров и огурцов… и море пива!»
Парень так размечтался, что и забыл, где он находится. Он обхватил колени руками, закрыл глаза и радостно улыбался, представляя, как обедает в ресторане. Внезапно его кто-то дернул за рукав рубахи. Глеб открыл глаза и увидел рядом мальчишку из его «бригады» по имени Батура.
– Иди, старики кличут, – обратился он к журналисту.
Парень кивнул и стал собирать свои пожитки.
– Ну, я пошел, – сказал мальчуган, повернулся и убежал.
Глеб отправился следом за ним.
– Опять с кем-то заболтался? – поинтересовался дед Федот, заметив журналиста.
– Да нет, размечтался о мясе барашка.
– Ну, ты, мóлодец, не дурак! Знаешь, сколько у нас барашек стоит? Привозят-то их с юга, и то на заказ, по княжьей воле!
– Я за всю свою жизнь барашка ни разу не пробовал, – заметил дед Илия.
– И я… – произнес дед Федот.
– И я, и я, и я!.. – закричали ребятишки.
Глеб понял, что лучше ему промолчать о своих кулинарных пристрастиях, и, чтобы сменить тему спросил:
– А вот вы, дед Федот, дед Илия, что кушать любите?
– Я щи люблю, пироги с рыбой да кисель ягодный! – мечтательно произнес дед Федот.
– А я – хлеб свежий, прямо из печи, да кашу с гусем, – добавил дед Илия.
– А я – пряники, а я – леденцы, а я – малину! – начали наперебой кричать дети.
– Цыц! – прикрикнули старцы на ребятишек. – Про работу не забывайте!
И все вновь принялись дружно плести невод. Вечером, когда Глеб вернулся домой, его у порога встретил Умил.
– Верея сегодня не придет, – сказал он. – Она у отца осталась, он ее будет новым знаниям обучать.
– Откуда знаешь?
– Так забегала она ненадолго. Приготовила нам с тобой кашу, собрала тебе на завтра пожитки и ушла.
– Что ж, спасибо и на этом, – грустно произнес Глеб.
В глубине души он надеялся, что проведет вечер с девушкой, но в сложившихся обстоятельствах решил поесть и лечь спать пораньше… Как оказалось, косолапый не дождался парня и свою долю уже съел, поэтому журналист уселся за столом в гордом одиночестве, подвинул к себе тарелку с кашей и принялся есть. Тут же в избу ввалился медведь, который пристроился на полу, напротив стола. Он уставился на Глеба такими жалостливыми глазами, что тому стало смешно. Каждый раз, когда парень подносил ложку ко рту, Умил замирал и даже переставал дышать. А когда журналист проглатывал кашу, косолапый издавал такой тяжелый вздох, что Глеб не выдержал и сказал:
