Денис Новожилов - Тридевятое царство. В когтях белого орла
– Жить достойно.
– А кто им расскажет, как жить достойно, а как – нет?
– Есть святые книги.
– Их читают многие, но понимают по-разному. В Еуропах слыхал, что творится? Альбигойцев жгут целыми городами. И все во имя господа бога. Твоего бога.
– Доходили слухи. Но это римская церковь, не наша.
– Но эти люди читали ту же святую книгу. Ты хочешь знать, что и после твоей смерти учение сохранится? Тогда тебе надо создать церковь. И мы тебе в этом поможем.
– И не будете пытаться ничего переиначивать?
– Ты меня невнимательно слушал, наверное. Не мне предначертано было стать великим пророком. Зачем мне что-то менять, если твое учение работает лучше?
– Почему-то очень хочется отказаться… – Пророк внимательно посмотрел на жреца, но тот не смутился:
– Понимаю. Но вынужден разочаровать – такого варианта я не предлагаю.
– Вот как?
– Иначе и быть не может. – Неждан усмехнулся, но в глазах у него сверкнула неуклонная решимость. – Так или иначе, но мы все сделаем сами. Вопрос только в том, будет ли основатель нашей церкви живым или не будет.
– Да, дядя Неждан, удивляете вы меня…
– Какой я вам дядя? – опешил жрец от неожиданности.
– Плохой, получается. Когда-то мы на вашей горе крепость снежную строили, вы вместе с нами в снежки играли. А теперь убить меня грозитесь. И не узнаете совсем.
– Да быть не может, – глаза у визитера полезли на лоб, – а ведь и правда… да не может же быть… Нет, может!
Жрец пришел в необычайное возбуждение, он даже вскочил со своего места и принялся расхаживать по шатру. Его речь была сбивчивой, как будто он спорил о чем-то сам собой:
– Ну конечно! А как иначе! Я же видел сон! И вот… ну и пожалуйста. Все как должно.
Пророк терпеливо ждал, пока посетитель успокоится. Жрец перестал ходить по шатру и, уняв возбуждение, снова сел.
– А почему я тебя не узнал?
– Не знаю. Никто не узнаёт, кроме сестры… и Колывана, но даже он не сразу узнал.
– Ага, так Аленка знает, – оживился Неждан, – это многое объясняет. Я-то думаю: чего она тебя жрецам на расправу не выдала? Ха, это хорошо. Нет, волк меня задери, это просто прекрасно. Замечательно даже, учитывая, что сон меня не подвел.
– Передумали меня убивать?
– Пока да. Но ты мне не отказывай, не надо. За моей спиной – большая сила, ты еще увидишь, чего стоит нужное слово, сказанное в правильный момент верному человеку.
– Вы в бога не верите, – вздохнул бывший царевич, – без этого нельзя.
– Моя вера сложнее, чем кажется. Я вот верю, что, когда человек становится лучше, он идет к богу, а когда хуже – идет к… как вы его там называете?
– Мы не называем его по имени.
– Вот туда и идет… Ладно, это все не важно. Я внимательно все слушал, чему ты учишь, и хорошо все понял. Смею тебя заверить, будет все как надо.
– Не знаю, – покачал головой пророк, – не уверен.
– Великие идеи рождаются в голове романтиков, но фундамент под них подгоняют такие люди, как я. Взрослые и мудрые.
– Иными словами – я отказываюсь.
– Иными словами, – передразнил хозяина палатки жрец, – отойди в сторону, мальчик, теперь делом займутся взрослые дяди.
– Неужели и правда убьете меня?
– Лучше тебе не проверять это, – вздохнул Неждан. – Постараюсь этого не допустить, но я в нашем обществе не главный. И решать буду не я.
– А кто главный?
– Много хочешь знать. Он не любит, когда про него знают. Ему нравится дурачком прикинуться.
– Бедная сестрица моя – вокруг одни хищники.
– Хуже, брат, – рассмеялся Неждан, – кругом люди. Люди и есть самые опасные хищники, самые чудовищные чудовища. Но они же и лучше любого зверя или нечисти. Люди, одним словом.
– Все равно люди тянутся к добру. Пусть подспудно, даже не каждый себе может в этом сознаться, но это так.
– Конечно, – легко согласился жрец, – корень вопроса в том, что считать добром. Вот живет в Киеве беглый хан Картаус. Говорит, ужасная тут земля, рабов нельзя иметь. Зло в чистом виде.
– Даже спорить не хочу.
– И не надо, тем более в книжке твоей рабовладение не возбраняется.
Пророк попытался возмутиться, но Неждан только рассмеялся:
– Да я над тобой подтруниваю! Твой отец очень любил игру заморскую, шахматы называется.
– Да, я и сам люблю эту игру.
– Вот и он говорил – игра для умов.
– Верно.
– Ничего не верно, – отмахнулся Неждан, – это для глупцов. Взял пешку и походил. Ага, держи карман шире. В жизни оно разве так бывает? Ты за пешку взялся, а она тебе: «Эй, ты чего это удумал! Тут на черной клетке – моя земля, я тут родился, тут и помру. И не надо мне той белой клетки даром. Тем более там чужая пешка уже стоит. Не пойду я туда, и все…» – Ты за коня схватишься, чтобы пешку бунташную наказать, а он тебе в ответ: «Да я со всей нашей радостью! Надо пешку побить? Всегда пожалуйста. Но и ты уж мне угоди: хочу, чтобы сыночек мой ферзем стал». – Ты к ферзю, а он обиделся, на такие переговоры глядя, и к врагу перешел. Шахматы эти – не для ума. Для зауми. Для ума – настоящая жизнь.
– Игра по правилам ум упражняет, – не согласился новоявленный пророк.
– Запомни, – Неждан встал со своего места, собираясь уходить, – правило есть только одно – историю пишут победители. И что было правилами, определяют тоже они. Ты не спеши отказываться от моего предложения, подумай. Если у тебя в голове ум, а не заумь, мы еще много дел вместе совершим. А нашу силу ты скоро увидишь.
Уже возле выхода Неждан замешкался и обернулся:
– Да, еще кое-что. Если к тебе вдруг придет волк и будет вести себя странно, ты его не гони. Меня зови.
– Волк?
– Ну зверь такой, волк, с хвостом, зубами и четырьмя лапами. Не появлялся?
– Я думал, вы о моем друге.
Неждан помрачнел.
– Не нашел, значит… Жаль. Помни – увидишь странного волка, не гони. Меня зови.
Глава 41
Вечные изгнанники
Колонна беженцев растянулась на многие версты, шли торопливо, но ожидая отстающих. Хорошо, лошадей было достаточно, большую часть поклажи и провизии везли на телегах, но еды оставалось не так уж и много. Племя берендеев было в пути уже третью неделю, забираясь все дальше и дальше на север. За спиной осталось брошенное царство. Покинутое уже не в первый раз, но как многие ветераны в войске чувствовали – на этот раз в последний. Бой с Кощеевой ордой нечисти берендеи решили не принимать. Люди не были трусами, но этот бой, как ни посмотри, означал верную смерть всего их племени, а так еще была возможность побарахтаться. Огромную роль в том, что племя не потеряло голову от горя, играл царь. Дмитрий как мог подбадривал сородичей, где советом, а где и личным примером указывая путь. Стар и млад шли за своим предводителем, не только с болью в сердце о покинутом доме, но и с надеждой на будущее. Поначалу хотели бежать к русичам, но в итоге царю удалось переубедить и войско и прочий народ, что им нужно занять свои земли. И все понимали, что свободные земли остались только на севере, а это означало новую войну. Войну с чудовищами, которых побаивались даже в дальних краях: с яггами.
Среди беженцев по вечерам, у костров, ходили ужасные рассказы о людоедских обрядах чудищ да о колдовской силе, которой те обладают. Военачальники и старосты делали все, чтобы пресечь нарастающий страх перед необычным врагом, но получалось с трудом. Однако племя упорно шло вперед, держась лишь на воле своего царя и верности войска.
Дмитрий, накинув плащ, обходил посты вставшего на ночлег племени. Хорошо, что лошадей было множество. Лошадь и грузы тащит лучше людей, а в случае чего и сама провизией становится. Племя шло быстро. Скорость была куда меньше, чем у постоянно кочующих народов, но все же быстрее, чем можно было ожидать от длинной вереницы людей, в которой было множество стариков и детей. За спиной уже остались многие версты. У одного из костров седобородый воин что-то рассказывал остальным; Дмитрий подошел тихо сзади и прислушался.
– И вот тогда царь русский и собрал воинство, – вел свой рассказ ветеран, остальные внимательно слушали, раскрыв рты, – а во главе, как это водится, поставил богатыря.
– Добрыню, – пояснил кто-то сбоку.
– И ничего не Добрыню, – не согласился рассказчик, – у Добрыни подвигов немало, но там другой богатырь был.
– Святогор?
– Да не помню я, – вздохнул ветеран, – кажется, того богатыря во время набега Тугарина убили. А как зовут, запамятовал. Но богатырь там был, это точно.
– Добрыня это был, я от бабки слышал.
– Ну пусть Добрыня, – сдался рассказчик, – хотя это был и не он. Так вот, собрал царь войско, целый полк отрядил. Пора, говорит, истребить этих ягг на корню. Ну и пошло войско на север. А вернулся один богатырь. Через месяц. Бледный, еле живой.
