Макс Фрай - Ветры, ангелы и люди
– Если она умная, то запросто, – твердо сказал Кястас. – Умные кошки способны на все.
– Тогда все в порядке, – решила дочь. – Моя кошечка очень умная, хотя еще совсем маленькая. Может быть, она вообще вундеркинд!
– Наверняка, – заверил ее отец.
И принялся прибивать ножки старого кухонного табурета к шахматной доске.
– Ты мне одно объясни, – сказал он дочери, заколачивая первый гвоздь. – Зачем тебе понадобилась моя шляпа? И без нее было бы очень красиво. А мне теперь новую покупать.
– Ты, наверное, не знал, – серьезно ответила Нийоле, – но твоя шляпа не простая, а волшебная. Настоящая шляпа – невидимка! Просто она действует не всегда, а только если тому, кто под шляпой, угрожает опасность. Тебе это не надо, ты большой и сильный, никого не боишься. Маленькой кошке гораздо нужней!
– Аргумент, – Кястас отвернулся, скрывая улыбку. – С тобой не поспоришь. Но в следующий раз все-таки спрашивай разрешения. Ну или будь готова, что я утащу на работу всех твоих кукол – тоже без спросу. А потом скажу: просто мне было нужней.
– Ладно, – вздохнула Нийоле, – уноси. Я думала, взрослые в куклы никогда не играют. И на работу с игрушками вам приходить нельзя. Но если хочешь, забирай кукол за шляпу, это честно.
– Рад, что ты так думаешь. Но давай лучше просто никогда не будем ничего друг у друга таскать без спроса. Два хороших человека всегда могут договориться, и мы с тобой не исключение. Лично мне для тебя ничего не жалко. Даже любимую шляпу-невидимку, хоть и не представляю пока, где еще такую найду.
* * *Той Лори Каар Цу Мальян Тай замедлил дыхание, чтобы придать своему вниманию утешительно сладостный вкус, и бережно направил его к границам восприятия своего безымянного, но уже осуществленного двойника.
Будь они людьми, можно было бы сказать, что Той Лори Каар Цу Мальян Тай гладит младшего брата по голове.
– Погрузившись на нашу седьмую глубину, юный чудесный зверь вскоре угаснет, причинив нам смятение и боль, я это видел. И знаю теперь, о чем ты тревожился, провозглашая запрет. Но и тут, на ближнем краю всех времен и вещей, его пламя тоже вскоре угаснет. Это несправедливый, бессмысленный ход событий, препятствующий порядку, – печально пел малыш.
Он сдержал слово и не заплакал, увидев, сколь безрадостно может закончиться для всех заинтересованных лиц попытка поселить дракона в их общем семейном доме. И даже слегка сиял, напевая, как обещал. Однако песнь его была исполнена грусти, и Той Лори Каар Цу Мальян Тай целиком разделял это чувство. Тем более, что оно было его собственным. Родственные связи демонов ночной глубины столь крепки, что братья – это, можно сказать, одно существо, разлученное с самим собой лишь реками времени, которые, впрочем, любой взрослый, даже всего лишь дваждырожденный, умеет преодолевать вброд, не замочив бороды.
Поэтому Той Лори Каар Цу Мальян Тай почувствовал внезапный вдохновенный восторг младшего брата прежде, чем тот заговорил.
– Я знаю, что делать! – воскликнул малыш. – Дай мне скорей твое имя. Всего одно, ненадолго. Мне нужна сила твоей темноты, чтобы добраться до того сновидения, где можно построить дом, подходящий для тела живого огня. Пусть остановится и отдохнет. И возродится счастливым, себя не предав забвению.
Некоторое время Той Лори Каар Цу Мальян Тай размышлял, допустимо ли исполнять столь необычную просьбу. И решил, что стоит рискнуть. Очень уж понравилась ему находчивость младшего брата, столь быстро пришедшая на смену великой печали. Действительно, почему бы не попробовать помочь славному юному дракону? Никогда прежде не слышал о подобных поступках. И сам ни за что бы не взялся. Но дети на то и дети, чтобы совершать порой невозможное, просто не зная, что оно невозможно, не понимая до конца стоящий за этим словом смысл.
– Нарекаю тебя именем Тай на все времена, что понадобятся для успешного завершения задуманного тобой дела, – решительно сказал он.
И потом уже ни во что не вмешивался, только смотрел, замерев, как будто сам стал единождырожденным, туманным младенцем, не сбывшимся еще существом, которому все в новинку, и даже каждодневное приготовление завтрака – величайшее чудо из чудес.
* * *Поздно вечером, в половине одиннадцатого, когда пили на кухне чай, закусывая темным, вязким яблочным сыром, из коридора раздался топот босых ног, и на пороге возникла Нийоле, растрепанная и хмурая, сна – ни в одном глазу, как будто не она так сладко зевала еще два часа назад, утомившись не столько строительством дома для кошки, сколько собственными восторгами по поводу его удобства и красоты.
– Надо прямо сейчас отнести в парк кошечкин домик, – сказала она.
– Обязательно именно сейчас? – изумился отец.
А Вера растерянно добавила:
– На улице дождь.
– Правильно, дождь, – кивнула Нийоле. – Вот поэтому! Кошечка там промокнет и простудится. А ее некому лечить. Пожалуйста, давайте отнесем домик сейчас!
Кястас открыл было рот с твердым намерением объяснить дочери, что ночью детям положено спать. А играть с кошкой и ее домом, тем более в парке, надо с утра. Которое, между прочим, скоро наступит, стоит только закрыть глаза, и сразу – оп! Пора подниматься. Причем на работу. Мне.
Но так ничего и не сказал.
– И еще сейчас никто не станет за нами подглядывать, – добавила Нийоле. – Злые мальчишки и уличные собаки спят. Они не увидят, где стоит кошечкин дом. А потом заработает шляпа-невидимка, и тогда его уже точно никто не найдет.
– Вопрос, найдет ли свой дом сама кошка, – заметила Вера.
Дочкино волнение незаметно передалось и ей. Но очень уж не хотелось одеваться и идти под дождь.
– Кошка пойдет за нами и все увидит, – заверила ее дочка. – Она уже сидит на нашем заборе и ждет.
– Сидит на заборе? – удивился отец. – Да ну. А почему Рукас не лает?
– Так она с другой стороны сидит. Из моей комнаты видно. Идем, покажу.
Ничего не поделаешь, пошли смотреть на кошку. Которая и правда сидела на заборе, под проливным дождем. И представляла собой настолько душераздирающее зрелище, что Кястас сказал:
– Ладно. Сейчас оденусь и вынесу ей табу… в смысле, домик. И покормлю заодно. А вы оставайтесь тут, незачем всем мокнуть.
– Но кошечка пойдет только со мной! – воскликнула Нийоле.
– Ладно, – согласился отец. – Но чур ты наденешь резиновые сапоги и дождевик. А потом выпьешь на ночь столько горячего молока, сколько в тебя поместится. То есть самую большую кружку. Если согласна на мои условия, марш одеваться. Быстро!
– Тогда и я с вами, – решила Вера. – В конце концов мы уже сто лет не гуляли по парку всей семьей. Хоть и живем почти на его краю. Лучше дождливой ночью, чем совсем никогда.
– Будем считать, это у нас утренняя прогулка дружной семейки вампиров, – проворчал Кястас, натягивая свитер. – Где мой любимый черный-пречерный крылатый плащ?
– Ты не вампир, – строго сказала Нийоле. – Ты хороший. И мы с мамой не вампиры, а волшебные феи. Просто даже самым добрым феям иногда приходится колдовать по ночам.
* * *Той Лори Каар Цу Мальян, четыреждырожденный демон ночной глубины, так увлекся происходящим, что даже не сразу почувствовал нежное прикосновение своего последнего имени, одолженного братишке, а теперь вернувшегося назад.
Конечно, быстро спохватился, принял имя, преобразился и снова начал зваться Той Лори Каар Цу Мальян Тай. Как будто вернулся сам к себе из далекого путешествия. Подумал, что такое событие, пожалуй, не грех и отпраздновать. Не прямо сейчас, конечно, немного позже, ибо долг прежде всего.
– Не то удивительно, что ты справился с поставленной задачей, – сказал он снова ставшему безымянным, счастливому и ослабшему от давешней пляски малышу. – В нашей семье никто не умеет терпеть поражений, и тебе неоткуда унаследовать сей скорбный дар. Удивительно то, как ловко ты взялся за дело. Решил брать не силой, а хитроумием и мастерством. Хотел бы я знать, где мы с тобой могли научиться вплетать в вечность своих сновидений чужую скоротечную жизнь, разбавленную прошедшим мимо нас временем и холодной небесной водой? Я и правда не припоминаю.
– Мы с тобой научились этому только что, за работой, – сонно пропел малыш. – Кто-то должен быть самым первым во всяком искусстве, если некому начинать, то и нет ничего. Я сейчас исчезаю, а когда, отдохнув, появлюсь на ближней границе твоего бытия, попробуем снова. Ты согласен? Не хочу, заигравшись, забыть это умение, оно нам еще не раз пригодится, правда?
– Правда, – ответил Той Лори Каар Цу Маль-ян Тай.
И воспользовавшись тем, что братишка ушел на обычную для его возраста и совершенно недостижимую для старших двадцать седьмую глубину полного сновидения, поспешно улетел во все стороны сразу. У Той Лори Каар Цу Мальян Тая было очень много дел: выпить, отпраздновав собственное возвращение, развлечься медленным танцем, неоднократно вывернуться наизнанку на любовном свидании, написать бело-радужной молнией по далеким чужим берегам добрую дюжину давно обещанных писем, немного побыть океаном во время прилива – словом, как следует отдохнуть.
