Рина Кумихо - Надежда после жизни
— Надеюсь, что я тебя не увижу! — в порыве гнева и обиды бросаю я ему.
Прайм как-то странно улыбается и задумчиво смотрит на меня:
— Твоя надежда на этот исход может осуществиться. И, возможно, совсем скоро. Иди, Надежда, — практически выгоняет он меня.
— Да иди ты!
Я вылетаю из комнаты и спешу куда-то, не особо разбирая дороги.
Глава 19
Я уже больше часа ковыряю вилкой в салате, который сумела выпросить у повара без огромного куска мяса. Стакан молока стоит передо мной — он уже четвертый. В горле пересохло. Меня трясет от злости на саму себя.
— Ты истыкала весь лист. Может его теперь можно просто достойно захоронить? — садится напротив меня Логан.
Он выглядит уставшим. Что же он такое делал, что смог вымотаться?
Его шрам… я вновь смотрю на него, но уже привыкаю к нему. И мне он кажется уже самой важной частью всего Логана. Без него бы, он не смог быть тем, кем является сейчас.
Я отодвигаю тарелку; салат и правда выглядит неважно.
— Я просто задумалась.
— О чем?
— Да так… неважно.
— И ты поэтому стараешься согнуть вилку пополам? Может, расскажешь?
— Тебя ко мне подослали? — решаю узнать я.
— Кто мог бы сделать это?
— А то ты не знаешь! Прайм, — рычу я Логану в ответ.
— Нет. Так, что? Расскажешь мне, что тебя гложет?
— Если ты ответишь на мой вопрос, то я отвечу на твой.
— Деловой подход. Ты первая. Дамы вперед, — разрешающим жестом указывает он мне.
— Время! Я хочу знать время, когда улетает Прайм. И причина этого?
Логан сглатывает и ухмыляется. Он оглядывается и решает: говорить мне правду или нет. Для меня выбор однозначен, а вот для него не все так просто.
Сказать мне то, что я хочу знать — это предать Прайма.
Неужели, тот сказал им не раскрывать планов?!
— Если вы и ваш «предводитель», — выделяю я последнее слово и Логан уже и не скрывает свою улыбку от меня. Это выглядит весьма устрашающе. Его шрам становится шире и опаснее. — хотите, чтобы я была рядом с вами и держала перед всеми знамя вашей победы, то я хочу знать все! Все, что происходит здесь!
— Пункт твоего договора, — сдается на милость мне Логан.
Его голова закрывается руками и он опускает взгляд в пол.
— Отец? — кивок парня. — Вы его спасете?! — и вновь кивок. Только теперь еще и дополнение:
— Мы постараемся. Прайм не дает пустых обещаний.
— Завтра?
— Да.
— Время? — Логан захватывает щеку зубами, злясь на самого себя. Он жалеет о том, что решил поддержать меня. Мне это неважно.
— Четыре часа утра.
— Где?
— Нет, Надежда. Этого я тебе не скажу. Теперь, ты! Рассказывай, что у тебя случилось?
— У меня случился «Прайм»! — вспоминаю я свою новую, но такую большую проблему.
— А что у тебя с ним то произошло?
— Тебе нравиться работать штатным психологом?
— Но… просто…
— Извини, мне нужно идти, — встаю я из-за стола и мне уже не нужен мой ужин.
— Чтобы я тебе еще раз поверил, Надежда! Девчонки! — слышу я за собой.
Переживу.
Я не могу успокоиться и верчусь отчаянно на кровати.
Мне не дают покоя мысли об отце и Лине, которые из-за моей беспечности находятся в опасности уже столько времени.
Я хочу помочь Прайму.
Всю ночь я то и дело просыпаюсь, поглядывая на часы, что стоят около меня и медленно изменяют время. Так медленно, что мне хочется кричать от сожаления. Я едва сдерживаюсь и подскакиваю как ужаленная, когда циферблат изменяет цифры на половину третьего. Я должна быть там раньше всех!
Старательно вспоминая о том, что мне говорил Логан, я тороплюсь к посадочной площадке. Там, где рядом ангары для трех транспортировочных вертолетов, которые раньше были на вооружении у совета.
Площадка огромна.
Она застелена бетоном и не видно ни единой травинки, что пробивалась бы через него. Деревьев тут тоже нет, но есть купол, что прикрывает ангары. Те находятся в небольшом углублении.
Несмотря на раннее утро или позднюю ночь — это можно назвать и так, и так — здесь очень много хладных. Все они заняты своим делом и мало обращают внимания на меня. Но я кожей чувствую, что они в курсе моего нахождения, просто им это неважно. А если их это не волнует, то значит…
— Решила прогуляться перед тренировкой? Нагуливаешь аппетит перед завтраком? — слышу я сарказм в голосе Прайма.
Он стоит за мной и смотрит, словно приценивается к товару. И товар этот ему явно не по душе.
— Привет, — ничего лучше не нахожу я.
— И все? Это все, что ты можешь сказать?
— Логан тебе рассказал?
Прайм кивает:
— Да. Он не из тех парней, кто молчит, ради девчонки. Особенно, — добавляет он мне. — если это важно и его командир должен об этом знать.
— Как догадался, что я буду здесь?
— Сложно было не догадаться. Надо быть полным идиотом, чтобы не понять, что ты ринешься спасать отца и своего дружка вместе с нами. И знаешь, — делает он один шаг ко мне. Я силой заставляю себя не отступить от него. — ты запоздала. Я думал, что ты придешь раньше.
— Не выспался из-за меня?
— Плевать. Я могу выспаться на пару дней вперед всего лишь за пару часов. Нас для этого и готовили.
Передо мной встает образ отца.
— Прайм, скажи, отец же смог выжить в том аду, что ему устроил Ксандер?
— Он — один из лучших хладных, что есть. Нас готовили на выживание в немыслимых условиях. И Ксандер, какими бы не были его мотивы, не сможет так просто сломить его волю и дух. Пока твой отец знает, что ты жива и свободна, он будет держаться. Ради тебя. Я уверен.
Я верю Прайму.
Он больше ничего не говорит. Лишь молча огибает меня и интересуется готовностью машины к вылету. Механик кивает и говорит какие-то непонятные для меня цифры.
Прайм доволен результатом.
— Возьми меня с собой! — догоняю я его. Он уже заканчивает одевать снаряжение.
— Смешно. Я оценил степень твоего юмора, Надежда.
— Я серьезно.
— Тогда, я разочарован.
— Почему? — смотрю я в упор на него.
— Ты — дура, если думаешь, что я дам тебе так легко подвергнуть свою жизнь опасности. Не для этого мы вытаскивали тебя из лап Ксандера! И не для того я заключал с тобой договор.
— Я помню его. И помню твои цели и планы на меня. Но послушай…
— И не собираюсь. Ты останешься здесь. Останешься и будешь ждать.
— Я так не смогу! — взрываюсь я.
— Тогда я прикажу привязать тебя к одному из камней, что выступает из земли и ты будешь жариться на палящем солнце до моего прибытия.
— Но…!
— Надежда, — шипящим голосом произносит Прайм. — я серьезно! Даже и не думай о том, чтобы пробраться на вертолет. Иначе…
— Что же будет иначе?!
— Я тебя выброшу из него! Клянусь всем, что у меня есть!
Я верю ему. И верю в то, что он выполнит свое обещание без колебаний. Вокруг него веет холодом. Или просто мой страх становится сковывающей ледяной коркой?!
Я облизываю губы и переминаюсь с ноги на ногу. Мне нечем крыть его карты. Я проиграла этот раунд.
— И что мне делать, пока вас не будет?
— Может поспать? — кивает Прайм, понимая, что я сдалась. — Ты же не выспалась, пока караулила время.
— Я не усну.
— Тогда делай, что хочешь. Просто не выходи за рамки дозволенного. Это все, о чем я прошу.
Он уходит, даже не попрощавшись.
Команда уже грузится в огромные машины. Винты прокручиваются, собираясь поднять их в воздух. Пыль начинает клубиться вокруг них.
Парни, что сидят внутри вертолетов, снаряжены так, словно ожидают мини-войну. Они готовы столкнуться с любой угрозой и готовы нейтрализовать ее ценой собственной жизни.
Наверное, это и есть первоначальная и главная цель всех хладных.
Я к такому не привыкла.
Отец другой. Его сделали другим любовь моем матери. Ее отношение, забота к нему изменили его взгляды. А этих парней обучали лишь воевать и побеждать.
Всегда лишь побеждать!
Меня едва не сбивает с ног поток мощного воздуха, когда вертолеты поднимаются вверх. Я отхожу назад, закрываясь руками от пыли. Она уже проникла ко мне в нос и сейчас пытается заставить меня чихнуть. Волосы выбились из хвоста и теперь нещадно треплются в разные стороны, следуя за ветром.
Они поднимаются все выше. К небу. К солнцу. Они поднимаются, чтобы потом зависнуть надо мной.
И вот я уже вижу лишь хвост последней машины.
— Надеюсь, вы все вернетесь живыми, — смотрю я на небо, где еще видны звезды. Они скоро исчезнут, но потом вернуться. Как и хладные.
Я надеюсь лишь на это.
* * *В комнате своей я не могу находиться. Избегав все углы по два раза, я принимаю решение идти в общую столовую, чтобы отвлечься от мыслей.
Усаживаюсь за дальний столик и кручу в руке кружку, где плещется обычный яблочный сок. Есть совершенно не хочется.
