Николай Ярославцев - Вождь из сумерек
– И все равно не по понятиям! – неуступчиво буркнул Толян. – Зачем мне ксивой по фейсу тыкать? У меня, может, на эту ксиву аллергия.
– А из ствола палить аллергии не было? – ехидно спросил Леха и, изменив тон, добродушно обнял парня за плечи. – Ладно, Толян. Проехали. Командир же сказал, что это была военная хитрость.
Похоже, мир был восстановлен. Да и анализ учений прошел на самом доступном уровне.
– Все бойцы. Возвращаемся на базу, – скомандовал Стас.
– С рожами в репьях? – не утерпел Войтик. – Хорошо, баба моя меня сейчас не видит. А то на порог бы не пустила, не то, что…
– Войтик, обойдемся без продолжения, – остановил его Стас.
– Тебе хорошо говорить, командир. У тебя лицо гладкое, как…
– Войтик!
Войтик поперхнулся и прикрыл рот ладонью.
Леха злорадно улыбнулся. Он уже давно понял, что неспроста его напарник выбрал для учений такое сволочное место. Надоело Стасу смотреть на их заросшие лица. Вот и решил совместить крестины с поминками. Говорил же, что он и соплю сапогом зря не разотрет…
– Бегом марш!
Глава 8
Наутро его полусотня стояла в строю, сверкая гладко выбритыми лицами. А кое-кто, хмуря брови и делая жуткое лицо, стыдливо прятал бритую голову под железный шишак.
Стас удовлетворенно хмыкнул, изобразил на своем лице самую щедрую улыбку, на какую только был способен, и довольным голосом изрек.
– Вот и славно. На людей стали похожи. Теперь в славном городе Соколяне все девки будут наши. Ну, и бабы тоже. Куда им деться от такой мужественной красоты? Кому что нравится.
Ответом послужило могильное молчание. Но Стас, словно не замечая этого, счастливо улыбаясь, продолжал:
– К тому же, не жарко. И с формой двадцать полный порядок. А то, наверное, уже тараканы бегали.
И, не выдержав, страдальчески поморщился, представив вдруг, каково им было срезать многовековую шерсть боевыми ножами. Но тут же заглушил в себе это недостойное чувство сентиментальности и слюнтяйства.
Зато сейчас он мог рассмотреть каждое лицо, не напрягая воображения. Подчиненные его поражали своей молодостью и здоровьем. Даже Войтик на поверку оказался парнем, самое большое тридцати – тридцати двух лет. А розовощекий красавчик Веселин и вовсе вряд ли достиг призывного возраста. Стас продолжал мыслить теми, старыми категориями, от которых давно пора было отрешиться, но почему-то не отрешалось. И только Груздень был в самом мужском сорокалетнем возрасте.
Впечатление портили только громоздкие грохочущие доспехи. Но и это было поправимо.
– Войтик!
– Здеся… – недовольно пробормотал повар, все еще соболезнуя о потерянной бесславно бороде и усах.
– Не «здеся»! – Стас решил содрать с подчиненных остатки ржавчины и добавил в голос углерода. – Когда командир обращается, следует бодрым и веселым голосом отвечать «я!» и поедать командира глазами, выражая сиюминутную готовность разбиться в лепешку, умереть славной, а, может быть, даже героической смертью в жестоком бою, но выполнить приказ. Войтик!
– Я!
– Другое дело. Как у нас обстоит дело с примеркой?
– А хоть сейчас! – уже бойчее ответил Войтик. – Я уж думал, ты забыл. Все не спрашиваешь и не спрашиваешь.
– Так спросил же.
– Так и я ответил. Хоть сейчас. Только бы не побили, командир, за такую примерку.
– Авось, не побьют, – обнадежил его Стас. – Обновку все любят. Особенно, когда за казенный счет и на халявку.
– За казенный счет только пить хорошо, – несмело возразил кто-то.
– Ну, не скажи! Сапоги или портки тоже неплохо. Свои-то мы уже разбазгали вдребезги. Домой появиться стыдно. Соседи скажут: «Откуда такие оборвыши появились?»
– Тем более. Войтик, веди в свое ателье.
– Ась? – не понял Войтик.
– Темнота дремучая! – пришел на выручку Стасу Толян. – Веди на примерку.
– Так бы и говорили, – Войтик уж было снова хотел обидеться, но передумал, решив приберечь обиду для другого раза. И уж потом рассчитаться за все сполна и сразу.
– Леха, потом веди всех в кузницу и выдай бронники и новые мечи. Копья сдать Серду. Построение через час. И пока не забыл – пусть возьмут новые портянки из своих мешков. Будем людей из них делать.
– А то ты еще не сделал, – ухмыльнулся Леха, с ехидством посматривая на обескураженное воинство. – Они по твоему слову уже готовы травку жевать, как овечки. Правда, Груздень?
Груздень пыхнул ноздрями так, что всем показалось, сию минуту повалит дым и все возьмется ясным пламенем. Но пронесло. Груздень, следуя примеру Войтика, смолчал, чтобы не навлечь на себя новых неприятностей.
– Леха, не лезь под кожу. Он ведь и обидеться может.
– Стерпим. Кто на друзей обижается? Ты же не обижаешься, Груздень? – и не дождавшись ответа, развел руками: – Ну, вот видишь, не обижается.
– Разговорчики… – по-старшински приструнил он всегда готового к едким шуткам друга.
Хотя прав был ехидный Леха. Бойцы и впрямь заметно отличались от остальных защитников крепости. Несколько недель немилосердной муштры и жесткая командирская рука совершенно преобразили это средневековое воинство. Одень на них современную форму, и не отличить от бойца-второгодка.
Через час полусотня снова выстроилась на площади, которую Леха уже звал плацем, облаченная в то, что по его задумке сотворил кузнец из трофейных доспехов, с трофейными же мечами за спиной и в новенькой обувке.
Сам Стас тоже был в броннике, с двумя мечами за спиной и в таких же мокасинах, стянутых крест-накрест сыромятными ремешками. Голова повязана куском серой ткани, выпрошенным за немалую плату у воеводы, как банданой. Поверх бронежилета появилось еще три кармана, из которых торчали рукоятки метательных ножей.
– Великолепно! – восхитился Стас видом преображенных бойцов. – В связи с переходом на новое вооружение объявляю сегодняшний день праздничным. Занятия отменяются…
– Ура! По рваному, и в школу не пойдем! – вполголоса пропел Толян и подмигнул Войтику.
– Толян! Не позорь высокое звание сержанта, а то разжалую. До конца дня все сделать, как у меня. Леха поможет. И научит, как носить бандану.
– Как нагишом! – долетел до него чей-то сдержанный шепот.
Стас помрачнел. Потом устало вздохнул и негромко ответил.
– Ребятки, бойца защищает не железо. И даже не меч. А умелая рука. Может, даже не рука, а голова. Вы уже и сейчас не каждому по зубам, а через полгода равных вам не будет и во всем этом мире. И тогда даже эти бронники вы откажетесь носить. Настоящий боец стреляет в лицо… Веселин, дружок, сбегай в кузню, я видел там битую кольчугу. Принеси ее мне. А заодно принеси и прямоугольный щит.
Следя усталым взглядом за резвым мальчиком, он через голову снял мечи и подал их Лехе. Потом так же не торопливо скинул через голову бронник.
– Двое! Ты и ты… – указал он пальцем, – луки к бою и вон к той башне.
Подождал, пока парни займут указанное место.
– Целься! Куда прицел уводишь! С метлой подружиться хочешь? Целься в лицо или грудь!
Не спеша, вытянул меч из ножен и встал, слегка согнув ноги в коленях и подавшись вперед.
– Бей!
– Сдурел? – успел крикнуть Леха.
Свистнули в воздухе стрелы. Строй замер, ожидая неизбежного конца. Но меч в руке Стаса описал короткую дугу, и стрелы упали к его ногам.
– Бей!
И снова кончик меча неведомым образом поймал стрелы в воздухе и мягко опустил их на землю.
– Как вас еще убедить, что оружие – не главное в руке воина, и не оно убивает? И не всякая защита закроет. Груздень, отойди к столбу, – Стас глазами указал на столб, в дюжине шагов за спиной строя. – Расступись. Нож на изготовку. Бей!
Груздень медлил, покачивая нож за кончик. Стас потерял самообладание и гаркнул так, как на него самого не кричали в учебном центре.
– Бей, твою мать!
Над плацем повисла зыбкая сторожкая тишина. Казалось, что слышно, как колотится сердце в просторной груди десятника. За спиной послышались осторожные шаги. Стас скосил глаза. За его спиной стоял воевода.
– Стас, опомнись.
Это, кажется, прошептал Леха. А вон округлившиеся глаза Толяна.
– Бей, твою мать! – повторил он.
На лбу Груздня выступили бисеринки пота, и нож сорвался с его ладони.
Никто ничего не понял, но перед самым лицом рука Стаса перехватила нож в воздухе, и мгновение спустя он вонзился с глухим стуком в столб, на палец выше головы десятника.
– Демон!
Стас оглянулся.
Воевода, иссиня-бледный, кусал побелевшие губы.
– Хочешь попробовать? – усмехнулся Стас.
– Демон! Точно демон.
– Да брось ты каркать, воевода. Тебя погонять, как следует, так еще не такие коленца откалывать начнешь, – недовольно поморщился Стас. – Молодец, Веселин. Вот что значит – молодость.
Принял из рук парня щит и властно указал глазами.
– Вы трое, атакуй!
Перехватил щит двумя руками, как копье, положив его горизонтально.
Блок снизу. Удар другим краем. Тяжелый щит сбил одного противника с ног. Атака, блок и снова атака… он и не думал защищаться. Неуклюжий громоздкий щит, годный разве только для обороны против копий тяжелой конницы, в его руках превратился в страшное оружие убийства.
