Александр Прозоров - Ведьмина река
– Нет, волхв, – Родомир опять взял за руку невесту. – Нет нам более жизни друг без друга. Свяжи меня с Любавой божьим словом. Вместе хотим жизнь свою прожить.
– А сможете ли вы быть одним целым? – задумчиво спросил волхв. – Возьмитесь за руки и ступайте вокруг куста. Пусть решат берегини любящие, Триглава мудрая, духи небес и деревьев, способны ли вы оставаться вместе, годны ли друг для друга. Пусть дадут нам знак, можно ли сочетать вас, али не будет добра от сего таинства!
Молодые опять перешли мост, осторожно описали вокруг куста медленный круг и в третий раз очутились перед волхвом.
– Не было нам знаков дурных от богов и духов. Не будет ничего дурного и в судьбе вашей общей! Руки свои покажите… – Волхв выдернул откуда-то прямо из пояса длинную красную нить и споро обмотал ею руку, которой держал девочку молодой человек, прямо поверх пальцев, связывая жениха и невесту воедино, с этого мига и навсегда.
– Еще круг, и ты моя жена, – зачем-то сказал Родомир, и у ведьмы дрогнула рука.
Увы, нитка была неподвластна мороку – какой-то из стальных когтей коснулся ее острием, и она порвалась, распавшись на несколько прядей.
Несколько гостей тихо охнули – порвавшаяся нить значилась очень плохой приметой. Раз при обряде не удается связать молодых – какая тут может получиться семья?
– Она длинная, – торопливо прошептал, спасая положение, волхв, выдернул новую нить, подступил ближе, заслоняя молодых собой от взглядов гостей. – Сейчас.
Он начал связывать ладони снова, но теперь, почти в упор, жар защитных заклинаний на одежде старика стал для Сирени совершенно нестерпимым. Она выдержала лишь пару мгновений, потом взвыла от боли и, одним прыжком перемахнув ручей, скорчилась под священным ракитовым кустом.
– Что с тобой, дочка? – испуганно вскрикнул литейщик.
– Ты куда, Любава? – удивился парень.
– Видишь, и эта порвалась… – Сирень подняла руку, в которой остались обе красные нити, сжала кулак и зарычала.
Морок пополз с нее лохмотьями, обнажая серую волчью шкуру, высокие острые уши, круглые горящие глаза, длинные белые клыки. Это тоже был морок, скрывающий истинное тело, – но ведь из смертных о том никто не догадывался. Громко рявкнув, огромный волк взметнулся в прыжке. Гости, крича от ужаса, шарахнулись в стороны, открывая ведьме путь в заросли, она метнулась вперед, взлетела в кроны. Деревья качнулись, замерли…
– Где она, где? – Мужчины, успевшие взять себя в руки, схватились за палки и ножи, закрутили головами, но волкодлак бесследно исчез.
Выглядывая огромного зверя, смертные не заметили полупрозрачной стремительной тени, под которой шаг за шагом пригибалась трава. Только лошади заржали, тревожно вскидывая морды. У большинства поводья оказались привязаны крепко, но у нескольких распустились. Один из таких освободившихся скакунов вдруг слегка присел, словно под неожиданной тяжестью, а потом сорвался вскачь. Промчавшись под стенами города, он выбежал к реке Вологде, перешел ее вброд, выскочил на идущий к Угличу тракт и двинулся по нему широким походным шагом, словно управляемый уверенным в себе седоком.
Видя бесхозного коня, некоторые из путников пытались его поймать, но скакун либо срывался в галоп, либо отчаянно брыкался, норовя засадить копытом в лоб, и его каждый раз оставляли в покое.
А потом наступила ночь, столь неудобная для людей и столь любимая ведьмами…
* * *С Олегом и Любавой подобных приключений не случилось. Странное изменение внешности у приехавшей с постояльцем девочки не вызвало ни у кого ни малейшего интереса. Хозяин постоялого двора ограничился лишь получением платы, городская стража и вовсе не обратила внимания на выезжающую парочку. Однако лишь на костромском тракте Олег с облегчением вздохнул и пустил скакунов в рысь, надеясь одолеть путь до Волги всего за один день.
Увы, ехать верхом у Любавы не получилось – сидя в своих юбках боком в седле, на рысях она быстро сползала, а одеваться на татарский манер в шаровары была не приучена. Пришлось ехать шагом – полных два дня. Да еще в Костроме целый день ушел на продажу лошадей и поиски быстрого струга.
Одно хорошо: на третий день, аккурат перед отъездом, у причала появилась Сирень, чистенькая, опрятная, ничуть не запыхавшаяся и невозмутимая.
– Рад тебя видеть, милая, – кивнул ей Олег. – Как ты нас нашла?
– По запаху, – пожала плечами ведьма. – Ну что, поплыли? Хочу посмотреть, чем все это кончится…
Волжские струги, сшитые из положенных внахлест досок, строились длиной от шести до десяти шагов, шириной в один-два и только с одной мачтой. Товаров в эти лодки почти не помещалось, из удобств имелись только скамьи, но зато они носились над водой, словно чайки, и даже против течения двигались со скоростью доброго рысака. Управляли ими по большей части кормчие, молодые и бесшабашные, готовые в хороший ветер идти под всеми парусами даже ночью, рискуя налететь на всей скорости на какую-нибудь отмель или топляк. Именно за скорость их и нанимали спешащие путники, гонцы или бояре, отправленные с поручениями на малый срок и потому едущие без особых дорожных припасов. Самые быстрые из таких корабельщиков получали втрое больше своих менее умелых товарищей, а лучшие из лучших могли задрать плату и вдесятеро. Однако такие были известны на Волге наперечет и высокое звание добывали в гонках, что стихийно возникали почти каждый месяц, когда двум-трем стругам нужно было доставить пассажиров из некоего города в одно и то же место.
С чемпионами ведун связываться не стал, нанял просто хорошего кормчего, и за тройную плату тот всего лишь за два дня доставил Олега со спутницами в Углич – даже чуток быстрее, нежели когда они с княжеским ключником плыли вниз по течению.
Едва лодка ткнулась в причал, Любава сорвалась с места, кинулась к заветному ясеню…
Но когда ведун и юная ведьма ее нагнали, девушка стояла там одна, глядя со взгорка на величавую Волгу, несущую свои воды в сотне саженей внизу.
– Его нет, он не пришел. Не пришел… Оставил, бросил… И куда мне теперь? – оглянулась Любава на Середина. – В омут головой?
– Только не здесь, – посоветовала опытная Сирень. – В реках воды общие, русалки злые, меж собой старшинство завсегда делят. Дерутся порой, аж жуть. Лучше в озерце каком лесном топиться или в пруду тихом. Ты там одна будешь. Самое большее – двое. Ссориться не с кем, почет и уважение.
– Это она так шутит! – торопливо вмешался Олег. – Не слушай! Не забывай, ты говорила с Ясенем во сне. А кто в наше время верит в вещие сны? Никто! Вот и он не приш-ш-ш…
Ведун вдруг ощутил тянущую боль, перед глазами продернулась пелена и… Он увидел направленный в лицо ствол, ощутил связанные за спиной руки, зажмурился от яркого света, бьющего в глаза:
– Где ты? Как к тебе попасть? Отвечай!
– Роксалана? Опять ты?!
– Быстро отвечай! Как тебя найти? Где золото? Не дури, Олежка, девочку пожалей. Как мне тебя найти?!
– Так ты пытаешься со мной разговаривать? – Олег понял, что никакой опасности нет, что он попал в середину инсценировки, расслабился – и вместе с общим облегчением у него закружилась голова, ведуна опять потянуло в водоворот сознания, и он очнулся, лежа спиной на траве, с широко раскинутыми руками.
– Кто-то по тебе скучает, колдун, – присела рядом веселая ведьмочка. – Наверное, это любовь.
– Роксалана девушка настойчивая, – вздохнул Олег, тряхнул головой и поднялся на локоть. – Так просто не отстанет. Нужно что-то придумывать.
– А мне чего делать?! – в отчаянии выкрикнула Любава.
– Ничего, – буркнул Середин, поднимаясь на ноги. – Ночью еще раз попытаешься к нему в сон проникнуть. И следующей ночью тоже. Три-четыре ночи с одним и тем же сном проймут кого угодно.
– А если не проймут?
– Если не поможет – значит, не судьба. К мамочке на поклон пойдешь, каяться. Может, простит.
– Он меня не любит! – девушка закрыла лицо ладонями.
– Любит, любит. И потому уверен, что снишься ты ему от большой незабываемой любви. А ты не жалей. Все зависит от тебя. Встряхни ему разум! – посоветовал Олег. – Заставь содрогнуться, заставь испытать страх потери! Пусть он вернется. Пусть переломит свои сомнения, пусть опрокинет упрямство команды – и вернется! Иначе он тебя просто недостоин, и ты его с чистой совестью можешь забыть.
– Неправда, он вернется! – вскинула голову девушка. – Ради меня он сделает все!
Влюбленной было простительно забыть, что всего лишь мгновение назад она говорила совсем другое…
* * *Ближайшие дни Олег посвятил сперва поиску плоского гранитного валуна примерно в пуд весом – чтобы непросто было с места утащить, а потом выдалбливанию на нем широкого креста. К Любаве он не подходил – у лесной ведьмы умиротворять девушку получалось куда проще. Каждый день с утра до вечера они проводили под заветным ясенем. Сирень валялась в траве, ведун стучал камнем по принесенному сюда валуну, а Любава до слез всматривалась в верховья Волги.
