Барри Лонгиер - Божественная шкатулка
– Корвас – ты воришка! – откликнулся тот.
Следует сразу пояснить, что таковы были давно принятые между нами выражения дружеской нежности. Правда, они отнюдь не являлись истинным отражением нашего общественного происхождения.
Я показал в сторону таверны.
– Почему ты находишься здесь, мой старый друг?
– Как обычно, Корвас, жду, когда подвернется подходящий случай. Может, ты и есть такая возможность?
– Может быть, Кер. – Я поднял вверх свою шкатулку. – Я получил в наследство вот эту штуковину. Это – бесценный сундучок с отделениями-ящичками, каждый уголок которых до предела заполнен всяким волшебством.
Кер улыбнулся, продемонстрировав отсутствие нескольких зубов.
– Я слышал, Корвас, будто за тобой по пятам следуют королевские стражники. Что, из-за этой самой штуки?
– Нет. На этот раз дело в другом. Оно связано с одним разгневанным покупателем.
– Все те же ползающие ковры, Корвас?
– Эта шкатулка – моя собственность. У меня есть бумага, которая это подтверждает.
– Но обычного рыночного обмана маловато для того, чтобы поднять на ноги всю королевскую стражу. Кто же был этим разгневанным покупателем?
– Тесть капитана Шэдоуса.
Услышав мой ответ, Кер громко расхохотался, замотал головой, хлопнул себя по ляжкам, сделал вид, будто вытирает слезы, словом, изобразил законченного придурка.
– Ты закончил, Кер? – недовольным тоном осведомился я.
– Вполне. – Он посмотрел на шкатулку, которую я держал в руке. – Так теперь ты собираешься продать эту штуковину мне? – Он указал на подарок Олассара. – Это что такое? Футляр для драгоценностей?
Вокруг нас собралось несколько сомнительного вида личностей, которые принялись деловито разглядывать мое новоявленное наследство.
– Это обыкновенная шкатулка. Однако, как я уже сказал, она обладает волшебными свойствами.
– Какими же? – Лицо его по-прежнему сохраняло глумливое выражение.
– Они, то есть ящички, содержат то, что тебе нужно.
– Неужели? А если в них нет ничего, то ты скажешь, что мне ничего и не нужно, верно?
– По правде говоря, Кер, именно такое со мной и случилось. Однако сегодня утром в одном из ящичков шкатулки оказалось более двух тысяч золотых рилов.
Последние мои слова заставили моего старого знакомца навострить уши. Едва слова слетели с моих губ, как я успел пожалеть о сказанном.
– Ну ладно, если тебе не интересно, то я пойду.
– Подожди-ка! – схватил меня за руку Кер. – Не могу себе даже представить, что ты откажешься дать мне бесплатный образчик своего товара, прежде чем я решу купить у тебя эту штуковину.
– Может быть, да... – Я увидел, что вокруг нас начинают собираться не слишком приятные типы. – Может быть, и нет... – И я протянул Керу шкатулку.
– Какой ящичек?
– Любой, – ответил я. – Без разницы.
Кер вытянул нижний правый и удивился:
– Бумажка!
– Иногда там оказывается одна только бумажка. Записка. Прочитай! Что там написано?
После того как Кер прочитал написанное, лицо его побелело, и он рухнул на мостовую, как выскочившая из рук прачки корзина с мокрым бельем.
– Вот это да, – сказал один из стоявших рядом оборванцев. Это был коренастый оборванец в лохмотьях, еле прикрывавших сильное мускулистое тело. Наклонившись над Кером, он поднял с земли записку и прочитал вслух: «Сейчас ты умрешь». Затем сморщил свое неприятное лицо, придав ему деланное выражение смущения.
Меня в эту секунду охватил ужас.
– Но он ведь не умер, верно?
– Еще как умер, – отозвался бродяга. – Я немало повидал мертвецов в самых разных уголках мира, парень, и, поверь мне, Кер точно мертв. Мертвее не бывает. Бедняга Кер. – Оборванец еще раз посмотрел на злополучную записку. – Самое интересное, что тут написано «Сейчас ты умрешь», и Кер тут же взял, да и сыграл в ящик.
– Наверное, в ту минуту он больше всего хотел узнать, когда умрет, – предположил я со слабой улыбкой.
– Послушай-ка, красавчик, вот тут, перед тобой, в пыли лежит мой старый товарищ Кер. Ты давай-ка побыстрей мне все объясни, или я с тобой разберусь.
Я успокаивающе вытянул вперед обе руки:
– Все, что пожелаете!
Оборванец взял у меня шкатулку.
– Дай-ка лучше я позабочусь об этой штучке, красавчик! – Он поднял ее вверх, встряхнул, прислушался, затем снова посмотрел на меня. – Клянусь Ангхом, не могу понять, как эта хреновина умертвила Кера. Из нее что, выскочила иголка с ядом? Или она приводится в движение пружиной и потайным замком?
– Нет. В ней нет ничего такого.
– Тогда для чего она?
– Она дает то, что тебе нужно.
Оборванец удивленно поднял белесые брови:
– Так что, старина Кер получил то, что ему было нужно?
– Если тебе суждено умереть, то что еще тебе может понадобиться?
– Ха! Хорошо сказал, красавчик! Мне тоже нужно попробовать эту хреновину. Так любой ящичек, говоришь?
Я кивнул, с трудом разлепив пересохшие губы:
– Любой.
Мой новый знакомый ухмыльнулся и выдвинул верхний правый ящичек. Заглянул в него, нахмурился.
– Еще одна бумажка? – Он бросил на меня быстрый взгляд. – Послушай-ка, красавчик! Если я в следующее мгновение отброшу копыта, мои товарищи долго с тобой чикаться не будут. Слышишь меня?
– Слышу, – с трудом выдавил я. Все это время я молил небеса, чтобы боги отнеслись к происходящему хотя бы чуточку серьезнее.
– От этой чертовой коробки, – продолжил оборванец, – мне сейчас нужно что-нибудь такое с женскими очертаниями и формами. – Негодяй издал мерзкий смешок, который подхватили его не менее мерзкие товарищи. После этого оборванец развернул записку. – Моя жена? – неожиданно взревел он. – Что она делает?
В следующее мгновение он бросил мне шкатулку, которую я еле успел поймать.
– Видишь ли, красавчик, смех смехом, но здесь черным по белому написано, что моя жена Кокила спит с моим лучшим другом.
Оборванец неожиданно выхватил откуда-то из складок одежды длинный, узкий, с серебристым клинком нож. В мгновение ока он пару раз полоснул им по шкатулке, оставив на полированной поверхности подобие буквы «X», после чего так же быстро приставил острое лезвие к моему горлу.
– Пусть твоя шкатулка скажет, что это не так!
– П-п-послушайте меня, мой друг, и скажите – если бы я мог заставить эту чертову штуку выполнять все мои приказания, разве стал бы я ее продавать?
– Тогда молись своему богу, ублюдок!
– Хватит, Натос! – вмешался один из товарищей потенциального рогоносца. – Дай-ка сначала и нам побаловаться с этой игрушкой.
– Эта штука – врет, а этот ублюдок, – тут оборванец легонько уколол мне горло острым кончиком ножа, – убил моего дорогого друга Кера.
Шкатулку одним рывком выхватили у меня из рук, раздались беспорядочные, громкие крики, и в следующее мгновение я ощутил, что стальные пальцы мерзавца Натоса нажимают мне на подбородок, оттягивая голову назад. Перед глазами блеснуло лезвие ножа. Я почувствовал, как оно резануло мое горло. Затем что-то влажное и липкое потекло мне на грудь, прямо на одежду. Когда свет в моих глазах погас, уступив место черной пустоте, в голове мелькнула довольно глупая мысль – шкатулка-то оказалась права, новые сапоги мне не понадобятся.
Говорят, что иногда возникает удивительное ощущение возврата в прошлое, когда ты как будто заново переживаешь то, что с тобой уже когда-то было. Такое же ощущение возникает, когда волшебник или призрак оказывается в том месте, где кому-либо самой судьбой суждено быть похороненным. Подобное испытал и я – сразу после того, как умер.
Оставив заднюю дверцу кареты открытой, я откинулся на спинку сиденья. Когда день начал клониться к вечеру, а небо окрасилось красно-оранжевым отблеском заката, наш караван проследовал через ворота форта Бро. Меня ни на минуту не отпускало чувство страха, потому что я знал, что здесь мне вскоре перережут горло. Караван остановился, и в следующую секунду я увидел, как к распахнутой дверце кареты подошел Иамос.
– Как вам показалось путешествие, мастер Корвас? Приятным?
– Что с вами происходит, Иамос? Мы уже разговаривали с вами об этом.
– Во Вселенной существует бесчисленное множество миров, мастер Корвас. Как вам показался один из них?
Я огляделся по сторонам, посмотрел на убогие домишки форта и пощупал рукой горло.
– Запутанным, как обычно.
– Запутанным?
– «Одиноким», так я ответил на ваш вопрос в тот раз. Теперь я отвечаю – «запутанным».
– Я удивлен вашим признанием в одиночестве. – На лицо Иамоса наползла неприятная улыбка. – За долгие годы подобная мысль просто не приходила мне в голову.
– Мысль о том, что кто-нибудь может посчитать одиночество не слишком приятным? – поспешил я задать уже хорошо знакомый мне вопрос, в который вложил вполне осязаемый сарказм.
– Нет, почему же. Конечно. Вы просто сказали те же слова, которые я собирался произнести. Видите ли, таков наш обычай – путешествовать в одиночестве и жить в одиночестве. Мы находим это более полезным, чем встречи и непосредственное общение с богами.
