Джеймс Блэйлок - Эльфийский корабль
– Уфф! – единственное, что он мог сказать. – Уфф!
В перерывах между этими “уфф” он ухитрялся улыбаться толпе на пристани и с самым серьезным видом кивать изумленному Джонатану. Просто Профессор ни минуты не мог сидеть без дела – иначе он не был бы Профессором Вурцлом. Ему нравилось говорить про себя: “Я на этом собаку съел” – и именно это он и сказал Джонатану.
– Я на этом собаку съел, Сыровар, – произнес он, коротко кивая ему, и в сопровождении Ахава, сопевшего у него за спиной, прошел в носовую часть и под восторженные крики отвязал швартовочную веревку и бросил ее на палубу.
Джонатан был в изумлении. Смысл действий Профессора Вурцла был очевиден, а его замечание насчет “съеденной собаки” явно свидетельствовало о том, что все споры и восклицания были бы лишними. Очевидно, Профессор твердо решил тоже отправиться в это путешествие. Джонатан опустил шест в тихие воды крошечной гавани. Оба смельчака помахали руками мэру Бэстейблу, который стоял, придерживая шляпу обеими руками за тулью, и плот неторопливо поплыл по реке Ориэль.
Перекладывая румпель на правый борт, Джонатан развернул плот кормой к берегу и направил его на середину реки. Они проплыли мимо бревна, на котором Джонатан сидел утром, и обогнули длинную заводь, но лягушек там что-то не было видно. Джонатан надеялся, что увидит, как все они собрались на большой совет амфибий, но зеленая лужайка на берегу заводи была пуста, и только какой-то ежик с черным подвижным носом вышел из лесу, чтобы попить воды. Когда плот наконец миновал заводь и неторопливо поплыл по течению, оба путешественника облегченно вздохнули, а Ахав, до этого старавшийся ни на миг не потерять бдительности, погрузился в сон, пристроившись в рубке среди бочонков с сыром.
– Итак, господин Сыровар, – произнес Профессор, набивая трубку темно-шоколадным душистым табаком, – вот мы и в пути! Пусть меня выпорют, как зеленого и неопытного моряка, если я не прав!
Джонатану, не очень знакомому с морскими выражениями, вместо слово “моряка” послышалось “хряка”, поэтому на какой-то миг он решил, что у Профессора не все в порядке с головой.
Длинные закрученные пряди сухого табака вылезли из чашечки трубки и свесились с краев, точно ветки сосны. Указательным пальцем Профессор впихнул их обратно, но они продолжали упорно вылезать наружу. Наконец Вурцл чиркнул спичкой и зажег табак; свисавшие пряди сгорели и перестали выпадать наружу.
– В самом деле, – глубокомысленно пробормотал он, – плывем.
– Должен сказать, – заметил Джонатан в ответ на замечание Вурцла, которое было на редкость верным, – не знал, что ты тоже собрался в это путешествие, Профессор. Гилрой Бэстейбл ни слова не говорил об этом.
– А, – протянул Профессор, – Гилрой сам ничего не знал. Он же не занимается наукой и научными исследованиями. Хотя, наверное, ему следовало сказать. Тогда он погрузил бы на плот пару дополнительных бочонков с соленым мясом. Но это ерунда – у меня есть оружие и деньги, и мы сможем купить еще припасов, когда доплывем до Высокой Башни.
Услышав об оружии, Джонатан пришел в недоумение. Почему Профессор счел необходимым упомянуть о нем? Не запугивал ли он его? Джонатан вспомнил фразу насчет “хряка” и холодно посмотрел на Профессора.
Однако все вскоре разъяснилось. Профессор раскатал свои спальные принадлежности, и Джонатан увидел, что к ним привязано странного вида оружие. Оно напоминало мушкетон – средневековый пистолет, к которому зачем-то прикрепили гобой и миниатюрное мельничное колесо. Джонатану это оружие показалось очень грозным.
– Так ты вооружен! – воскликнул он, указывая в сторону мушкетона.
– Я ведь только что говорил о нем. Ты разве никогда не видел его раньше?
– Нет, никогда, – ответил Джонатан. – Что это за штука? Наверное, очень дорогая?
– О да, – отозвался Профессор. Он неторопливо набил трубку, затем придирчиво осмотрел ее и поплотнее примял табак. Трубка придавала Профессору такой авторитетный вид, что Джонатан тут же решил зажечь и свою.
– Очень древняя конструкция, – продолжал Профессор. – Я нашел его тогда же, когда мы со стариком Флейта-носом искали пиратское судно. Оно было там же где драгоценные камни и обломок мачты. Да, это оружие, по сути, является чудом изобретательской мысли, Сыровар. Механика лежит в основе всех наук, и именно она венчает мироздание. Ты согласен?
Джонатан кивнул:
– Я тоже всегда так думал. А может, зарядим его и пальнем разок? Всего один выстрел в воздух, а? Да, механизм тут сложный. Что это за маленькие ручки сбоку, все в точечках? Они похожи на щупальца кальмара.
– Верно, похожи, – согласился Профессор, задумчиво разглядывая оружие. – Когда я разбирался с устройством, мне ни разу не пришло в голову это сравнение, но теперь я вижу, что тут и в самом деле есть какое-то сходство с щупальцами. В действительности же это лопастной маховик установки скорости.
Эти слова Джонатану не говорили ни о чем, но он решил сделать вид, что термин ему знаком.
– А, точно, – произнес он, – лопастной маховик. А может быть, стрельнем из него разочек по камням? Мне бы хотелось посмотреть, как вертится этот маховик. Ну а эта занятная штука как называется?
– Я называю ее ведущим роликом. Как мне кажется, это такой вид гироскопа, но у меня нет в этом полной уверенности.
– То есть ты не можешь сказать точно?
– Нет, я уверен, но не совсем. Я на самом деле никогда еще не испытывал эту штуковину в деле. Некоторые иероглифы, вырезанные на мачте, упоминают о ней, но они слишком трудны, и я не смог их толком понять. Хотя общий смысл как будто уловил. Механика, господин Сыровар, – это основа любой конструкции.
– Ну конечно.
– А если известны законы механики, Сыровар, то можно сделать определенные умозаключения, а на их основе – и конечные выводы. И если знаний не хватает, то на основе умозаключений все равно можно сделать законченный вывод.
Джонатан пристально посмотрел на Профессора, а затем на его ружье. И чем больше он всматривался в него, тем больше находил в нем сходство с чем угодно, но только не с оружием. Скорее это устройство походило на большого заводного кальмара с причудливым носом и воронкообразным ртом. Джонатану страшно захотелось запустить эту штуку и посмотреть, как будут крутиться эти колесики. Что может выглядеть более устрашающим, подумал он, чем оружие эльфов?
Но Профессор, казалось, испытывал неприязнь к такому занятию, как стрельба по камням, и Джонатан не стал настаивать. Наверняка он еще не раз увидит, как действует эта штука.
Утро выдалось прохладное. Время от времени дул легкий ветерок, и на речной глади появлялась рябь. Но когда солнце поднялось выше, оно стало по-настоящему припекать, и ветер совсем стих. Джонатан начал удивляться – почему он так боялся этого путешествия? Он сидел, опершись спиной о стенку рубки, и смотрел на деревья, которые росли на берегу и неторопливо убегали вдаль. Тут и там на середину течения выносило спутанные клубки лилий. Когда подошло время обеда, путешественники прошли настолько широкий участок реки, что вода в нем была почти стоячей, и здесь было столько лилий с неестественно огромными цветками фиолетового, розового и желтого оттенков, что они покрывали почти всю поверхность реки от одного берега до другого.
На мелководьях иногда можно было увидеть цапель, расхаживающих туда-сюда на своих ногах-ходулях. То и дело они опускали в воду клюв и хватали рыбу. Да, решил Джонатан, река – это просто какое-то чудо. Не будь он так голоден, он бы задремал, а плот и без управления несло бы течением. До Города У Высокой Башни, расположенного в миле от старинных развалин, они доберутся не раньше чем через день, и пока им не оставалось ничего, кроме как ждать.
Джонатан постучал трубкой о ботинок, спрятал ее в карман брюк и собрался с силами, необходимыми для того, чтобы пройти несколько шагов до рубки. Он нарисовал себе в воображении кусок, а еще лучше два куска вяленого мяса и ломтик сыра чеддер. Также неплохо съесть буханку хлеба, поскольку дюжина припасенных буханок может за несколько дней зачерстветь.
Но едва Джонатан поднялся, как услышал (а может, это ему только показалось) странный звук, нечто вроде бормотания, исходивший откуда-то издалека. Точно определить местонахождение источника этого звука было довольно сложно, но бормотание было таким низким и шелестящим, что казалось, это был голос самого страха. Джонатан быстро выпрямился и прислушался. Все стихло. Тогда он решил, что это просто ветер шуршит в камышах, но в следующий момент вспомнил, что собирался поесть. Едва он об этом подумал, как загадочное бормотание раздалось вновь. Ему стало ясно, что это не ветер, а чей-то голос, причем почему-то приглушенный. Странные звуки разбудили Профессора, который с криком вскочил, хватаясь за свое устрашающее оружие, но спустя несколько секунд протер глаза и убедился, что он не где-нибудь, а на плоту и плывет к морю. Джонатан несколько раз многозначительно подмигнул ему и прижал к губам указательный палец.
