Элеонора Раткевич - Парадоксы Младшего Патриарха
– По-всякому, – ответил Кеану. – С возрастом обычно линяют реже. Но не обязательно. Молодые маги линяют часто. Хотя тоже… кто как. Вот памятный тебе Фаннах за всю свою жизнь линял всего дважды. Черные маги и вообще редко линяют.
Пожалуй. Это можно понять.
– К слову сказать, Лаони – ну, тот, что за школой твоей присматривает – прелюбопытное создание. До двадцати восьми лет он был черным магом. Потом перелинял по-страшному… года полтора мучился, еле жив остался. И всякая мерзость с него сошла полностью. Насовсем. Живет себе нормально, никакой черной магии, линяет чуть ли не раз в полгода. Два-три дня на линьку. Но это очень редкий случай.
– Насколько я понимаю, посторонним такого не рассказывают, – неосторожно брякнул я – и тут же пожалел о сказанном.
– Ты не посторонний, – ледяным тоном возразил Кеану. Похоже, он оскорбился не на шутку. Я примирительным жестом поднял руку.
– Я знаю, Кеану. Просто я хотел сказать, что я не маг.
– Ты – мой брат, – оборвал меня Кеану – хотя и резко, но уже не так холодно. Отходчивый он парень. – Родные и близкие всегда знают.
– А ты часто линяешь? – торопливо спросил я: если дать Кеану замолчать, он и дальше будет дуться. Несмотря на всю свою отходчивость. Похоже, и впрямь во время линьки поссориться проще простого.
– С пятнадцати лет это уже третья линька, – помолчав, ответил Кеану. – В первый-то раз я сидел тише мыши… еще и потому что перепугался не на шутку. А на второй раз не утерпел. Всего мне и ничего дома сидеть оставалось – так нет же, понесло меня развлечений искать. Сам помнишь, развлекся я тогда знатно… да и вы с Лиахом не хуже.
Все верно. Не ошибся я в своей догадке. Действительно, неприятности, причем всякие. Более всяких неприятностей так, с ходу, и не придумаешь.
– Мне этого урока на всю жизнь хватило, – виновато произнес Кеану. – Теперь я во время линьки из дому – ни ногой. Не могу я с тобой пойти, понимаешь? Ладно бы еще по своим каким делам, а по твоим… да со мной тебя первая же пушинка насмерть пришибет!
– Да брось ты себя виноватить, – перебил его я. – Ты мне в попутчики не набивался, а я тебя и не звал.
– Потому что дурак, – огрызнулся Кеану. – Но сейчас тебе и вправду лучше отправляться без меня. Если успею перелинять, догоню.
Только этого мне и не хватало! Да с меня Лиах шкуру спустит живьем!
– Лиах мне в жизни не простит, если не догоню, – очень серьезно произнес Кеану.
Создание я неприхотливое – и потому обычно не обременяю себя излишней поклажей, собираясь даже и в дальний путь. А от Королевской школы до владений Шенно рукой подать, так что явился я к Кеану и вовсе налегке. Я ведь думал не с демонами запредельными сражаться, а просто-напросто погостить. Всего и оружия с собой, что пара ножей да перстень с личной печатью – раньше я его недолюбливал, но с тех пор, как сообразил, что за кастет он сойдет запросто, ношу его постоянно. Однако для битвы с Оршаном мне следовало снарядиться поосновательней.
Конечно, дома у меня пропасть всякого оружия, на любой вкус и на любую потребу. Но домой я решил не возвращаться. В путь собраться я и здесь могу. В конце концов, здесь, во владениях Шенно, я у себя дома – разве нет? Во всяком случае, Кеану полагает именно так – и не мне с ним спорить. Я и вообще не спорю с магами. Черных магов я предпочитаю убивать или хотя бы брать в плен, как Фаннаха – а это занятие не оставляет времени на споры. Прочим же магам мне перечить незачем. К тому же всем Шенно упрямства не занимать, а Кеану – до кончиков ногтей Шенно. И если он сказал, что снарядив меня в дорогу, он будет чувствовать себя спокойнее – значит, снарядит, и все тут. Я было улыбнулся даже его горячности – и зря: он тут же вздернул голову и заявил, что его имущество не оскудеет от такой малости, и если я считаю… Но я не считал. Я сдался немедленно. У меня есть своя гордость – и потому я никогда не оскорбляю чужую: горечь оскорблений я знаю не понаслышке. Да будь я твердо уверен, что Кеану неправ, и то не стал бы обижать его отказом. Пусть снаряжает.
Оно, признаться, и к лучшему. Совершенно не представляю себе, как бы я собирался в дорогу у себя дома. Я ведь должен идти один – вот и попробуй удрать в одиночку, не прихватив с собой никого! Попробуй отвертеться от объяснений, что я такого затеял. Патриарх я или нет – кому какое дело? Не Тхиа, так Дайр, а не то так и Сахаи… в общем, нашлось бы кому вытрясти из меня всю правду. И никто бы меня одного никуда не отпустил. Нет, я могу, конечно, запретить меня сопровождать. Или приказать всем сидеть дома и носу за ограду не высовывать. Могу. Но приказывай, не приказывай, а не меньше двадцати остолопов – наипервейшие ученики! гордость школы! самолучшие мастера! – будут следовать за мной по пятам, прятаться по оврагам, торчать на деревьях, отсиживаться в кустарнике. Этак я, того глядишь, прикончу кого-нибудь ненароком, не успев выяснить, что не разбойничья засада у меня за спиной притаилась, а вовсе даже наоборот. Ну а если я ничего не скажу и попросту улизну втихую… нет, и подумать страшно! Стоит мне только беспричинно исчезнуть, и вся школа в полном составе, от мастера до последнего новичка, начнет прочесывать все королевство. Город за городом, лес за лесом. Ни веточки нетронутой не оставят, ни камня неперевернутого. А, проваль – да кто в этой школе распоряжается, в конце-то концов?!
Не знаю. Но смутно подозреваю, что не я.
Одно слово – Патриарх.
Нет, работать не своими руками я уже привык. Одна слава, что главный в школе я – а на самом деле давно уже без меня всем заправляют. Младший Патриарх? Да я чаще тренировки проводил, когда был мастером… что уж там, я и старшим учеником чаще этим занимался. Дела своего ни на кого не взваливал. Все верно, не должен Патриарх у своих же мастеров ремесло из рук вырывать. И не может, не должна школа зависеть от одного-разъединственного человека. Вот она и не зависит. Есть ли я, нет ли меня – а занятия идут своим чередом. Разве только основу иссекаю своеручно я. Новички – это мое и только мое. Новичков я никому не отдам.
Покуда не отберут.
Что греха таить – и бойцы в школе есть куда как поспособней моего, и учителя получше. И не нужно… да что там, попросту преступно делать все за всех. На того же Дайра Тоари, к примеру, еще в бытность мою мастером просветление снизошло – а я не просветленный, я всего-навсего Патриарх… и разве я сумею научить тому, чему научит он? А какой учитель расцвел внезапно из Меани Ринха – всегда внимательный, благородно сдержанный, мудрый… вот уж от кого я ну никак не ожидал! Мне все казалось, что человек он неумный, ограниченный… эх, Патриарх я, Патриарх, и мысли у меня патриаршие. Или угрюмец Нену – всегда неиссякаемо терпеливый, безотказный. Новички к нему так и льнут под широкое крыло, под отеческую руку. Всегда время найдут к нему забежать. Я понимаю, Сахаи – человек семейный, а это не то, что наш брат холостяжник… но ведь не он один у нас в школе женатый – так в чем же разница? А Кэраи Арренту я так и вовсе не могу помочь в его труде – только помешать… и не скоро я еще смогу дополнить его старания своими без риска пустить все прахом. Ну, а о Тхиа что и говорить! Это и вовсе не человек, а ураган, подымающий за собой любую тяжесть играючи: будь ты хоть корова, хоть бревно, а летать тебе в поднебесье! И ведь летают. Нет такого оболтуса, которому Тхиа крылья вырастить не может. Нет, учителя у меня в школе – всем на зависть. Даже Фарни Лонс, добродушный увалень, обаятельный и добротой своей, и мнимой неуклюжестью – даже и он. А на Рамиллу я хоть сейчас могу оставить школу. Бесконечно проницательный, способный заметить в ученике самомалейшее искривление души задолго до того, как оно возникло – и выправить его почти не касаясь… а, проваль – иной раз я задумываюсь – а я-то зачем при таких учителях нужен? Я привык, давно уже привык работать их руками, хотя это и не легче, а во много крат труднее. Я привык полагаться на них во всем. Даже и теперь, когда мы получили дурное наследство покойного мастера Тиккима. Как бы я перед собой не хорохорился – а ведь умри я сейчас, и ничегошеньки не изменится. И правильно. Для того я и старался, чтобы ученики становились мастерами. Нет, я привык к тому, что не я дело делаю… или почти привык. Но ей-же слово, когда я был старшим учеником, от меня больше пользы было. Все чаще и чаще я задаю себе один и тот же вопрос: что я здесь делаю? Кто я? Что я? Зачем я?
Зачем-то я все-таки нужен. Ирхада не солгал: когда я возглавил школу, что-то изменилось… но что? Почему у меня все получается – и что, кстати, получается? Тогда, в самом начале, я хоть знал, чего я хочу добиться и как мне это сделать – а теперь я ничегошеньки не знаю… но добиваюсь. Все идет своим чередом, безнатужно – как трава растет, как вода течет. Не чьим-то умом или волей, а собственным своим естеством… но почему? Ведь не скажешь, что кто-то самовольно оттеснил Младшего Патриарха. Никто у меня не занимает чужого места – свое и только свое: к чему на иве яблоки выращивать, когда их на яблоне столько, что обору нет? Так ведь и без изволения свыше яблоня плоды родит, а ива в реку глядит…
