Ник Перумов - Странствия мага (Том 1)
«Какая разница? Во Тьме множество душ, множество забытых имён, множество ставших ненужными воспоминаний. Выбирай любое, назови меня, как хочешь. Всё равно это не имеет никакого значения. Важно лишь то, тебя сейчас сожгут, и этим всё кончится. Поэтому выбирай, и выбирай быстро! Помогать тебе не стану, не сумеешь – твоя ж беда. Но любой, кто раскрывал хотя бы раз книгу Салладорца, сможет это проделать»
«Как Атлика? Прихватив с собой целый города?» – угрюмо подумал
Фесс в ответ.
«Какая Атлика? – удивился собеседник. – Это вне меня. Ничего не знаю».
«Как же ты можешь не знать, если она – часть Тьмы а Тьма – всезнающа?»
Ответа не последовало. Голос умолк. Фесс вновь остался один – невольно дослушивая приговор верному Сугутору.
«Из любого безвыходного положения есть самое меньшее два выхода», – вновь пришли на ум избитые как будто бы слова, но оттого не менее справедливые. Он может воспользоваться настойчивым советом… Салладорца? Тьмы?.. – неважно; может уйти в пределы вечной ночи, раствориться в ней…
Но разве это не всё равно что гибель?
Или – он может попытаться сделать нечто совершенно другое. Совсемсовсем другое. Риск, конечно, отчаянный, но главное сейчас – выиграть время…
Фесс поднял голову и заставил себя встретиться глазами с Этлау.
Очевидно, взгляд некроманту вполне удался – потому что отецинквизитор отчего-то враз осёкся и потерял то место, где читал.
– Ты поторопился, отец-экзекутор! – напрягая ноющее горло, выкрикнул Фесс. – Ты забыл, что такое некромантия. Ты забыл, что она может, и ты забыл, какое проклятье падёт на все эти земли, если ты посягнёшь… нет, не на меня, на ту Силу, что стоит за мной.
– Фу, как нехорошо прерывать официальное лицо в момент исполнения им служебных обязанностей, – с издевательской укоризной ответил Этлау. – Не старайся, некромант. Сейчас ты будешь грозить, потом обещать мне показать некий донельзя могущественный и опасный артефакт, и так далее, и тому подобное – только чтобы выиграть время. Нет уж, все, теперь твоё время точно кончилось, некромант.
Губы Фесса сами собой сложились в кривую усмешку. Этлау оказался несколько умнее, чем следовало.
– Постойте! – раздался над толпой вдруг чей-то голос неожиданно сильный и уверенный. – Сей некромант – полноправный чародей, обладатель посоха и в качестве такового подсуден исключительно суду Академии Высокого Волшебства! Не защищают закон и порядок беззаконием, преподобный отец Этлау, нет, никак не защищают! Или думаешь ты, что место здесь глухое, никто ни о чём никогда не узнает? Ошибаешься, преподобный, – узнают, да ещё как! И в Ордосе узнают, и в Аркине! Нельзя святое дело делать, когда руки до плеч в крови, и крови невинной!
Изумлению Фесса не было предела, даже сейчас, на самом краю гибели. Наш святоша, наш Белый маг, верное чадо Матери-Церкви – гляди-ко, осмелился голос возвысить! Жалко парнишку – теперь-то его Этлау и вовсе в порошок сотрёт…
И яснее ясного, что ничем эта глупая выходка Фессу уже не поможет.
Этлау и бровью не повел. Не произнёс ни одного слова, сделал лишь короткий, быстрый жест – и на Эбенезера Джайлза со всех сторон навалились сразу пятеро дюжих инквизиторских служек. Волшебник и пикнуть не успел, как оказался скручен и связан – весьма умело и быстро, – после чего тотчас же уволочен куда-то в неизвестном направлении.
Все это заняло не больше нескольких секунд. Рот Джайлзу заткнули тотчас, и всё, что услыхал Фесс, было лишь неразборчивым мычанием.
Только теперь к душе некроманта пробился самый настоящий страх.
Омерзительный, липкий и мутный, того сорта, что заставляет даже, казалось бы, смелых людей валяться в ногах у победителей, тщетно вымаливая пощаду.
И тогда про себя Фесс произнёс наконец одно лишь короткое слово:
«Тьма!»
Он не слишком верил, что это может подействовать, однако шепчущий мягкий голос отозвался тотчас, словно Она всё это время стояла рядом, терпеливо дожидаясь его зова.
«Ты всё-таки вспомнил обо мне? Когда стало некуда бежать и нечем стало сражаться – тогда лишь ты вспомнил о моих словах? Не при таких обстоятельствах хотела б я услыхать твой зов, некромант…»
Слова застряли у Фесса в горле. Ну да, понятно, заблудший сын вспомнил о старом отце, только когда пришла беда и больше не у кого просить помощи и защиты.
«Не думай, что я настолько всемогуща в вашем тварном мире, – продолжала его незримая собеседница. – Твои враги владеют немалой силой… всё, что я могу из своего далека, – это отвлечь их на себя… дальше уже твоё дело, некромант. И смотри, не поступи со мной, как ты поступил с шестью Владыками!»
Фесс не выдержал, вздрогнул. Какую плату потребует от него обладательница этого низкого обольстительного голоса? Существо, не имеющее плоти, находящееся повсюду и нигде, бессмертное, неуничтожимое, вездесущее… которому невесть зачем потребовался умеющий противостоять Серым Пределам смертный.
Несколько мгновений Фесс ждал, по-детски зажмурив глаза. Ничего не происходило. Всё так же монотонно бубнил инквизитор, зачитывая приговор – он уже покончил с Сугутором и перешёл к Прадду. С орком, как извечным врагом человеческой расы, вообше не следовало церемониться и прибегать ко всякого рода излишествам типа судебной процедуры.
«Берегись, некромант. Ты вступил на дорогу, с которой уже не свернуть. И не потому, что она плоха – ни то не знает, чем плюха Тьма, чем хорош Свет, или, наоборот, чем Тьма хороша, а Свет, соответственно, нет – а потому что нельзя простому магу, не достигшему поистине заоблачных высот могущества, играть с предвечными силами, особенно если эти предвечные силы отнюдь не пребывают в вечном полусне, а упорно стремятся к каким-то своим, никому не понятным и в принципе непознаваемым целям. За тобой и так уже огромный долг, некромант, остановись, не отягощай свою душу лишним, потому что…
Так что, лучше сгореть?!
Нет, зачем же. Но истинные маги тем и отличаются от нахватавшихся по верхам колдунов, что телесная смерть для них просто переход к совершенно иной форме существования…
Ага. К иной форме. В той самой Тьме, слившись с ней, отдав всё то, что составляет твоё «Я», и во имя чего? Иллюзорного бессмертия ?»
Фесс не успел докончить этот спор с самим собой – как и все подобные споры, совершенно бессмысленный, потому что умирать некромант отнюдь не собирался, Пусть Тьма обретёт надо мной какую-то власть, это неизбежно, успокаивал он себя, потом я всё равно найду способ…
Какой именно он найдёт способ, осталось неясным, потому что в тот самый миг Этлау вдруг дико взвыл, не завопил, не закричал, а именно взвыл, словно смертельно раненный зверь, совершенно нечеловеческим голосом, схватился обеими руками за горло; крик сменился хриплым стоном, отца-экзекутора с двух сторон подхватили служки, но было уже поздно – и Этлау, и Фесс ясно чувствовали надвинувшееся со всех сторон незримое ни для кого облако тёмной первобытной Силы, не умеющей ничего, кроме как давить и плющить, от эта-то Сила сейчас и столкнулась с тем, что обращало в ничто все магические действия как некромантии, так и Святой Магии.
Что за талисман оказался в руках Этлау, Фесс, понятно, не знал. Но сейчас это и не было важно – обрушившаяся на оберег инквизитора мощь не смогла превозмочь его чары, но зато освободила от их действия всех остальных.
По жилам Фесса словно побежала новая кровь стремительно обращаясь в жидкий огонь. Магия оживала и некромант словно бы рождался в эти мгновения заново; он не мог приказать цепям разомкнуться, не мог воспарить в небеса и скрыться, подобно птице, но зато в его распоряжении была мощь Серых Пределов, а это значило – быть бою!
Этлау первым понял, что происходит. Его взгляд скрестился с Фессовым: лицо экзекутора претерпевало сейчас удивительную метаморфозу, кожа белела на глазах, не бледнела, а именно белела, словно кто-то плеснул на неё густой сметаной.
– Зажигайте! – не своим голосом завопил инквизитор, взмахивая рукой, бросив дочитывать приговор. – Некроманта мне спалите, только его одного!..
Надо отдать должное подручным Этлау – они не дрогнули и не испугались, хотя, не приходилось сомневаться, почти все из них, кто хоть как-то владел магией, мгновенно поняли, что происходит на площади Кривого Ручья.
В распоряжении Фесса оставалось не более секунды – много ли времени надо, чтобы вскинуть к плечу уже заряженный арбалет и прицелиться в неподвижно висящую на цепях мишень?..
И уже плелось где-то в самой глубине изощренное заклятье, из разряда истинно высокой Некромантии – однако уже начальные его такты, оказавшись прямо посреди бушующей незримой схватки, причудливо изменились, исказились, потеряв первичное направлние и размах.
И внезапно со всех сторон до слуха Фесса донесся многоголосый хор безжизненных, пустых голосов, какими только и могут обращаться к пробудившему их от смертного сна пустые черепа неупокоенных:
