Вячеслав Шалыгин - Время Зверя
Великий Морской Змей проснулся от предчувствия беды. Он открыл один мутный глаз и лениво повел отвыкшим от яви взором по сторонам. В кромешной тьме десятикилометровой глубины царил знакомый покой и уют. Плотное дно оставалось, как и многие века назад, чистым и пустынным. Змей снова сомкнул веки, но все тот же импульс тревоги не позволил ему уснуть. Что-то происходило там, на поверхности тяжелого и мягкого одеяла воды. Змей чувствовал зов. Почти забытый, но ясный. На Землю вернулся кто-то из его предков. Змей удивленно шевельнул длинным плоским хвостом. Его огромное тело изогнулось двухсотметровой дугой, легко оттолкнулось от дна и, описывая спираль, устремилось к поверхности. Вряд ли им руководили родственные чувства или любопытство. Он подчинился зову по другой причине. Опыт, накопленный за миллионы лет, совершенно определенно говорил ему, что никакие предчувствия не приходят случайно. Вот и сейчас Зверь Пространства медленно плыл навстречу забытому солнечному свету, а снизу, со дна океанской впадины, его догонял свет не менее яркий и в глубинном мраке неуместный. Змей опустил голову вниз и, на секунду ослепнув, потерял ориентацию. Верх и низ словно поменялись местами. Свечение под его брюхом разгоралось все ярче. Оно прогревало воду, обжигая злыми пузырьками кипятка чешую и обвисшие усы Змея. Морской старожил рассерженно дернул хвостом и рванулся вертикально вверх. Сквозь зеленую толщу воды – к безвкусному воздуху атмосферы. Его преследовал тяжелый низкий звук и сплошной, идущий снизу вверх, фронт кипящей воды, раскаленного газа и жидкого огня. Бездонная океанская впадина со стоном выгибалась, толкая от себя в стороны пока невидимые, но тяжелые волны. Змей понимал, что не успевает вырваться из огненной западни, но не сдавался…
Контр-адмирал Волынцев стоял на опустевшем мостике ударного авианосца и угрюмо смотрел, как, лишившись обеих плоскостей, падает последний из его палубных самолетов. Крылатые твари уже отбросили маскировку при помощи клубов серого тумана и предстали во всей красе: трехметровые безликие гуманоиды, парящие над водой на огромных белых крыльях. Их серые балахоны почти не трепетали на соленом ветру, а курчавые белые волосы оставались уложенными в неестественно правильные прически, даже если врага разносило на части удачным пуском зенитной ракеты. Их острые мечи могли выстреливать какой-то горящей дрянью, а могли просто рубить металл, если дело доходило до контактного боестолкновения. Врагов было невообразимо много, и убивать их было очень непросто.
Зато из всей эскадры, вступившей полчаса назад в бой, на плаву оставался лишь корабль Волынцева, да и то, судя по всему, доживал он последние минуты. Контрадмирал окинул взглядом горящий авианосец и, закашлявшись от удушливого дыма, протер платком слезящиеся глаза. У него не было никаких сожалений о прожитой жизни, кроме одного. Он отчаянно жалел, что не может взорвать авианосец так, чтобы при этом уничтожить и всех кружащих в воздухе существ.
– Товарищ контр-адмирал, разрешите обратиться, – отвлекая Волынцёва от мрачных дум, звонко крикнул ворвавшийся на мостик старшина.
– Что еще? – строго спросил офицер, оборачиваясь к возбужденному от близости смерти матросу.
– Эхолот показывает резкий подъем дна!
«Первые ласточки», – подумалось Волынцеву. Глаза старшины блестели безумием, и контр-адмирал с сожалением потянулся за пистолетом. Сумасшедшие в критический момент боя были вдвое опаснее врагов, и, как бы ни было офицеру жаль свихнувшегося парня, рисковать судьбой всего корабля адмирал не мог. Матрос, словно почувствовав неладное, попятился и скороговоркой продолжил:
– Забортная температура поднялась на двенадцать градусов и продолжает ползти вверх, сонары вышли из строя, но перед этим успели выдать картинку: к поверхности поднимается какой-то предмет цилиндрической формы, длиной около двухсот метров… Сейсмографы… они показывают, что под нами эпицентр толчков силой свыше десяти баллов…
– Почему же мы с вами этого не чувствуем? – забыв о пистолете, удивленно спросил Волынцев. – Где волна или вибрация?
Вместо ответа старшина вытянул руку, молча указывая на море по правому борту авианосца. Почти до самого горизонта под толщей зеленой воды был виден поднимающийся из глубин свет. Поверхность океана выгнулась гигантским куполом нескольких миль в диаметре и около двухсот метров в высоту. Грандиозная полусфера изумрудной волны осветилась изнутри ещё ярче и выплюнула из своего центра сверкающий золотом цилиндр. Он взмыл во внезапно очистившееся от крылатых врагов небо и, достигнув высшей точки своего прыжка, изогнулся, словно собираясь исполнить «мертвую петлю». Волынцев отчетливо различал, что у цилиндра есть все характерные признаки живого существа. Его передняя часть зияла черной пастью с множеством белых клыков, чуть выше торчали сомьи усы, а ближе к «затылку», бешено вращаясь, горел рубиновым светом огромный глаз. К хвосту тело существа уплощалось, образуя мощный ласт.
Это был легендарный Морской Змей, контр-адмирал не сомневался ни секунды. Он верил уже во все. Особенно после того, как его эскадру уничтожили ещё более сказочные персонажи.
Змей вошел в воду на самом краю, казалось, застывшей волны и заскользил в нескольких метрах под поверхностью, быстро удаляясь от опасной зоны. Волна задрожала и вдруг стремительно рванулась в разные стороны, толкая впереди себя стену низкого сочного звука.
В глазах у контр-адмирала потемнело, из носа и ушей потекла кровь. Он медленно осел вдоль гладкой переборки на палубу и зажмурился. Вспышка извержения, прорвавшегося через шестимильную толщу воды, проникла сквозь его веки, словно моряк их и не закрывал. Ослепительный огонь в одно мгновение испарил гибнущий авианосец до остова, а кипящая волна закончила дело, разметав мелкие обломки стальных шпангоутов на многие сотни миль…
В тот момент я так и не понял, смог ли мой усатый родич спастись. Впрочем, разыскивать его времени уже не было. Мне предстояло принять самостоятельное решение, и я не стал медлить. Я поднял вверх руки и взял высочайшую на свете ноту, готовя мир к Слову. Черные тучи вспыхнули ярко-синим огнем и, отпрянув, очистили над моей годовой кусок неба. В середине голубого участка появился точечный источник света, который с каждой секундой разгорался все ярче, превращаясь в хорошо видимый срез текущего витка спирали. Этот срез круглой серебристой тенью наполз на солнечный диск, и лежащая подо мной Земля окунулась во мглу. Внеплановое солнечное затмение изменило все краски наполненного дымом и копотью дня. Он превратился из красно-серого в багрово-черный, почти такой же, как тот, когда при полном попустительстве безликих люди казнили Сына Божьего. Впрочем, тогда затмение было лунным, хотя тоже багровым…
Я вдруг подумал, что могу и не произносить ничего из задуманного, так как путь из Пространства на пружину был открыт, однако крылатые не успокаивались и продолжали бойню, значит, сначала следовало установить «перемирие», а потом бросаться по следам предавшей меня Надежды. Не зная, добралась ли она до истоков, я рисковал, но примерные расчеты говорили о том, что на дорогу ей потребуется ещё не меньше часа. Отбросив последние сомнения, я глубоко вдохнул и пропел первый Звук Слова Сон…
Ослепший от соленого кипятка умирающий Змей скользнул в прохладные норвежские шхеры и, обвившись вокруг одной из древних скал, замер. Он опередил кипящую волну на тысячи миль, но на этом его силы иссякли, и бежать дальше он не мог. Ритм ударов его сердца замедлился, тело расслабилось, а разум взорвался предсмертным криком…
Поймав этот мысленный крик, я вздрогнул и замолчал. Поздно! Все-таки Она добралась до истоков раньше, чем я ожидал. Я оглянулся на горизонт и увидел подтверждение воплю Змея. Над Южным полушарием поднималось зарево фантастического извержения неизвестного морского вулкана. Это был результат первого взмаха когтей моей подруги. Первый изъян на сером теле пружины Времени и его отражение в Пространстве…
Мне стало не по себе.
Я взглянул вниз и увидел среди руин и пожаров захлебывающуюся от восторга толпу перепачканных сажей и золой солдат. Они потрясали оружием, стреляли в воздух, обнимались и плакали.
Я перевел взгляд на поверхность пружины и увидел крылатые спины возвращающихся на спираль безликих. Снова взглянув на Землю, я непроизвольно выделил из толпы Дашу. Она смеялась как обычный человек вместе со всеми, словно я не наделял её никакими исключительными способностями. Впрочем, она пока просто не умела ими как следует пользоваться. Ведь, чтобы заглянуть за горизонт, нужно сначала осознать, что ты это умеешь…
Здесь, в центре материка, ни Даша, ни тем более другие люди пока не видели несущейся из океанских глубин волны и не понимали, что внезапное отступление безликих вовсе не является результатом героического сопротивления землян. Они праздновали победу, не подозревая, что доживают последние минуты…
