Глен Кук - Без пощады
– Ты хорошо поработал в Ипопотаме, – сказал Гарун на языке пустыни, которым пользовался Насмешник. – Дело кончилось тем, что с главного театра ушла целая армия. О таком я даже не смел мечтать. А что случилось с твоим гороподобным другом?
– Никогда больше не говори об указанном. Он встретить на своем тернистенном пути одного лишний Непобедимый. Лежать бездвижный далеко от родной дом, сам не зная почему. Бедный глупый Гуч. Быть хороший друг. Спарен спать спокойно, ведая об отмстительстве.
– Жаль. Его первобытность вызывала некоторую симпатию.
– Актер! – взорвалась Ясмид. – Ты знаком с этим… Этим… Ты на него работаешь?
– Истина произнесена, госпожа, – ухмыльнулся Насмешник. – Лично я есть переодетый обманщик, у который больше пяти палец на руке. Допускаемо, что и с девицами у указанного хорошо получаться.
– О чем она толкует? – спросил Гарун.
– Приветствовать тебя, могущественный король, – произнес с поклоном Насмешник. С его лица не сходила ухмылка. – Позволь тебе представить наинастоящую принцессу. Указанная являться первородный дщерь нашего архинедруга Эль Мюрида. Указанная, по имени Ясмид, была пленительна лично мною с огромной опасностью и доставлена из самой сердечник Пустыни Смерти. Этот скромный знак моей внимательность к могущественный король позволяет лично мне ожидать огромный вознаграждение, пожелательно наличностью. Положи в ряд золотые монеты по одной за каждый рану и за каждый оскорбление, перенесен…
Глаза Гаруна округлялись все больше и больше. И он впервые внимательно посмотрел на Ясмид.
– Так это ты? Однако ты выросла.
Их взгляды снова встретились, как в ту далекую ночь под Аль-Ремишем.
Ясмид разразилась великолепной, почти театральной бурей негодования. Ее вопли подняли на ноги весь лагерь. Через минуту она уже визжала в окружении не менее чем двух сотен человек.
– Толстяк выкрал дочь Ученика, – сказал Гарун, обращаясь к Рагнарсону. – Не знаю, как ему это удалось… Ты можешь в это поверить? Невероятно!
Браги не разделял его восторга. Но кое-какие положительные стороны в этом событии он тоже узрел.
– Судьба разлюбила этого человека, – сказал он. – Еще месяц назад он был на вершине успеха. Теперь же он потерял самого любимого члена семьи.
Ясмид не умолкала. Ее вспышка ярости постепенно перешла в истерику. Девочку окружало море ухмыляющихся враждебных лиц. Ей казалось, что на неё напали легионы Властелина Зла. Как поступит Гарун? Бросит её на потеху своим людям?
– Вот это да! – не выдержал Рагнарсон. – Неужели она никогда не прекратит вопить?
– Пребывать в смертельный ужас, – заметил Насмешник.
– Заткнись, девчонка! – рявкнул Рагнарсон.
Она не унималась, что было вполне понятно. Браги говорил по-итаскийски. Впрочем, она не замолчала бы даже в том случае, если бы он изъяснялся на понятном ей языке.
Браги пребывал не в самом благодушном настроении. Только что, играя в кости, он понес весьма ощутимые потери. Но не только злость заставила его поступить так, как он поступил. Ее истерику следовало прекратить.
Он схватил Ясмид, подтянул к себе, положил на колено, задрал подол и принялся шлепать ладонью по голой заднице. Некоторое время она ещё извивалась и визжала, но потом затихла.
Рагнарсону не дано было понять, какое чудовищное оскорбление он ей нанес. В его стране женщины не скрывали лицо, а девицам даже нравилось, когда парни шлепали их по голой попке.
Толстяк заставил её натянуть туземное платье и сжег её вуаль. Много дней ей пришлось путешествовать в позоре. А теперь другой варвар обнажил её женственность перед всем лагерем. Его приятели хохотали и отпускали шутки по поводу родимого пятна в форме ладони на одной из ягодиц.
Из глаз девочки лились слезы, но она не хотела доставить зрителям дополнительного удовольствия мольбами о прощении.
Гарун был жителем пустыни. Он ударом отбросил руку Браги в сторону, рывком поднял девочку на ноги и укрыл у себя за спиной. Король-без-Трона покачивался на каблуках, готовый к любому исходу. Ясмид съежилась за его спиной, дрожа от стыда и страха.
Смех стих. Лица солдат гильдии окаменели. Рагнарсон неторопливо поднялся, сжимая кулаки.
– Эй! – закричал Насмешник, вставая между противниками. Он принялся вертеться, поворачиваясь лицом то к одному, то к другому. Полы его балахона развевались на ветру. – Лично я есть интересоваться, когда начнется празднование. Перед вами есть великий герой, ожидающий великий юбилей в честь указанного. Выпивание, пение и хорошее время для всех. Отсутствование женщин приносит сожаление. Ну ничего. Главное весело! – Насмешник изо всех пытался остановить покатившийся под гору экипаж.
Его шутовство разрядило напряжение.
– Пожалуй, он прав, – произнес Рагнарсон, когда разобрался в ломаном деймиельском, на котором болтал Насмешник.
– Белул, – распорядился Гарун, – препроводи госпожу Ясмид в мое жилище.
Белул удивленно вкинул брови. Но вслух произнес:
– Как прикажешь, повелитель.
Перейдя на другой язык, Гарун сказал, обращаясь к Браги:
– Тебе следует осторожнее обращаться с чувствами моего народа. Ты подверг её чудовищному унижению. Мне, возможно, придется выставить охрану, чтобы она не наложила на себя руки.
– Что? – не веря своим ушам, спросил Рагнарсон.
– Нелепость какая-то, – пробормотал его брат.
– Возможно. Но только для вас. Вы – дети иных земель и ведете себя по-иному. Моим людям некоторые ваши поступки тоже представляются совершенно нелепыми.
– Ты хочешь сказать, что она самая что ни на есть подлинная дочь? – спросил Браги. – Не бродяжка, которую твой друг подобрал на дороге?
– Это она.
– В таком случае нам следует хорошенько подумать. Она сулит нам дополнительные хлопоты.
– Например?
– Если мы оставим её в живых (мертвая она не принесет нам никакой пользы), начнутся её поиски. То, что мы перенесли от людей Эль Мюрида раньше, теперь покажется детской игрой. Сейчас делом займутся горбоносые типы в белых балахонах. А твой пузатый друг оставил след, по которому может пройти целая толпа. Одним словом, нам следует скрыться. И как можно быстрее.
– Наверное, ты прав. Дай мне немного подумать. – С этими словами он отправился на поиски Белула.
Гарун нашел военачальника рядом со своей лачугой.
– Как она?
– Смертельно оскорблена, повелитель.
– Хм… Белул, найди какую-нибудь тряпицу. Достаточно большую, чтобы она могла соорудить из неё покрывало для лица и приличное одеяние.
– Повелитель…
– Ты слышал, что я сказал, – бросил Гарун, входя в хижину, служившую ему одновременно жильем и штабным помещением.
Ясмид с опущенной головой сидела на грязном полу. Она беззвучно плакала. Тело её сотрясалось от рыданий. Когда вошел Гарун, девочка не подняла глаз.
– Я хочу принести за своих друзей извинения. Они явились из дальних стран, где совсем другие обычаи. Они вовсе не хотели тебя унизить.
Ясмид ничего не ответила.
– Я приказал Белулу найти материал, из которого ты могла бы сделать приличествующий тебе наряд.
Не поднимая глаз, она едва слышно пропищала:
– Что ты собираешься сделать со мной?
– Я? Да ничего. Просто стану держать тебя подальше от людских глаз. Чтобы твой отец волновался.
– Ты не станешь меня убивать? Не отдашь на поругание своим людям или этим варварам, а потом перережешь горло?
– С какой стати?
– Я – твой враг. Мой дядя и отец истребили всю твою семью.
– Дядя твой был моим врагом. Отец твой врагом остается. Но ты – не враг. Я не воюю с женщинами. Ты не сделала…
– Ты убил маму.
– В битве. Разбираться времени не было, – пожал плечами Гарун.
Ясмид подтянула колени к подбородку и обняла их руками.
– Он меня обманул, правда?
– Кто?
– Толстяк.
Она, конечно, все знала, но ей хотелось услышать об этом ещё раз. Девочке казалось, что после этого она перестанет ощущать себя сообщницей в заговоре.
– Он уговорил меня приехать, – продолжала Ясмид. – Я думала, что смогу помирить тебя с отцом.
– Это было бы довольно трудно. Да, он выманил тебя хитростью. Это его профессия. И он делает свою работу лучше, чем я мог надеяться.
Гарун уселся на пол лицом к ней, удивляясь, что делает эту девочку столь непохожей на других.
Во всяком случае, не внешность. В этом отношении она была весьма обычной. Ничего выдающегося. Активное времяпрепровождение на воздухе оставило след на её лице, что не отвечало вкусам мужчин Хаммад-аль-Накира. Кроме того, она казалась чрезмерно самоуверенной.
Ясмид долго молча смотрела в пространство, а затем пробормотала:
– Весьма интересная дилемма.
– Какая дилемма?
– Следует ли мне убить себя, дабы избавить движение о заботе обо мне, или сохранить свою жизнь вопреки интересам движения?
Культура, в которой воспитывался Гарун, не давала возможности понять женщин. Его знания о противоположном поле ограничивались традициями и не очень достоверными сведениями, почерпнутыми из рассказов приятелей. Он совершенно не предполагал, что женщина способна думать, может пойти на жертву или беспокоиться о завтрашнем дне. Король-без-Трона в немом восторге взирал на дочь Ученика.
