Элеонора Раткевич - Рукоять меча
– Скоро услышишь, – пообещал Кенет. Юкенна неожиданно засмеялся.
– А хорошо в деревне детей воспитывают, – произнес он. – Горожанин так бы и накинулся на меня с вопросами, а ты, я гляжу, не торопишься, разговор ведешь как должно. Тебе ведь не терпится меня обо всем расспросить, а вежливость не позволяет. Сначала с гостем положено поболтать о том о сем, а потом уже к делу приступать…
– Сначала гостя надо накормить, – отрезал Кенет. – Вот только не знаю, будет ли его высочество овощную похлебку есть?
– А я, по-твоему, все это время золотых цыплят с серебряного блюда ел? – ухмыльнулся Юкенна. – Буду, конечно.
После того как его высочество изволил отобедать похлебкой из овощей, Кенет наконец-то начал долгожданные расспросы.
– А теперь, может, расскажешь все-таки, что с тобой стряслось? – как бы между делом спросил Кенет. – Или ты боишься мне довериться?
– Да где там, – отмахнулся Юкенна. – Я вот тебя в первый раз вижу, Деревянный Меч, а у самого такое чувство, будто мы с тобой давно знакомы.
Кенет улыбнулся какой-то странной улыбкой – как показалось Кэссину, немного печальной, – но ничего на это не сказал.
– Дурак бы я был, если бы тебе не доверился, – заключил Юкенна. – А вот парнишка твой… ему можно доверять?
– Вполне, – ответствовал Кенет, и щеки Кэссина жарко вспыхнули. – Я даже хотел бы, чтобы он тебя послушал.
– Тогда пусть слушает, – благодушно согласился Юкенна, – может, и поймет что… я вот не очень понимаю.
Он потянулся, как сытый кот, и даже слегка зажмурился.
– Перстень этот, что ты с меня снял, – неторопливо начал Юкенна, – я в подарок получил. Мне как принцу и послу Сада Мостов каких только подарков к праздникам не присылают. По этикету полагается, будь он неладен. Самые разные люди – я иных и вовсе не упомню, а подарки они мне присылают. Ну а подарки от разных там владетельных особ – это, считай, дело государственное. Если какой-нибудь сопредельный правитель хоть дохлую кошку к Дню Равноденствия не прислал, поневоле задумаешься, что он этим хочет сказать: то ли презрение свое выражает к тебе, ничтожному, то ли сам ты его чем-то оскорбил ненароком, и не пахнет ли это дело…
– Дохлой кошкой, – невозмутимо вставил Кенет.
– Войной, – вздохнул Юкенна. – Или еще какой-нибудь неприятностью. Уж такое это дело – дипломатия. Поэтому я все подарки очень внимательно оцениваю и все до последней мелочи записываю в особую книгу – что получено, от кого, когда, что этот господин подарил в прошлый раз… Это ведь не мне подарено, не принцу Юкенне, а племяннику князя-короля, послу в Загорье. Я когда домой поеду, подарков этих с собой не возьму, все в посольстве останется, понимаешь?
– Понимаю, – кивнул Кенет.
– Тогда ты должен понимать, что подарки я принимаю с осторожностью – мало ли какую пакость могут послу подсунуть под видом подарка? Отравленное вино, например… или еще что-нибудь в том же роде.
Кенет снова кивнул.
– А колечко это мне прислал его высокородное благолепие господин Главный министр Тагино. Вот уж от кого бы я и мелкой монеты из рук не принял! Я его, поганца, давно остерегаюсь, и он это знает. Я обычно к его подаркам и не притрагиваюсь… а тут, не долго думая, сразу перстень на палец надел и думать о нем забыл. И странным мне это не показалось.
– Наговоренное кольцо? – осмелился уточнить Кэссин.
– Наговоренное, – кивнул Юкенна. – Я ведь и вообще перстни ношу только по большим праздникам, когда мне положено при всех посольских регалиях щеголять, а потом сразу же снимаю. А это кольцо днем и ночью носил, и не мешало оно мне, и не замечал я его. И никто другой не замечал. Ты ведь тоже на мои руки смотрел, а кольца наверняка не приметил.
Кэссин покачал головой.
– Я приметил, – сообщил Кенет.
– На то ты и маг, – хмыкнул Юкенна. – А я всего-навсего посол. Значит, ношу я этот перстень чуть не с год, и тут приходит мне, послу, приглашение. Зовут меня в сопредельное государство посетить его величество короля Югиту по случаю… вот забыл! Да это и не важно. Сам не знаю отчего, но приглашение это меня встревожило. Взялся я за Книгу Имен – я, знаешь ли, гадальщик тоже не из последних.
– Знаю, – отозвался Кенет. – Как бы я иначе тебя нашел?
– Стал я и так, и сяк по именам расклады делать – и ничего особо скверного не обнаружил. Нельзя сказать, что очень уж сочетание благоприятное – Югита и Юкенна, – но и угрожающего тоже ничего. Мир от нашей встречи не перевернется. Опять же приглашение – штука такая, что не отвертишься. Очень мне хотелось больным сказаться, да что толку? Снова ведь пригласят. Один раз – болен, и два раза – болен, а на третий раз – что за болезнь? Острое дипломатическое осложнение? Если посол одной страны так упорно не желает ехать с визитом в другую… такой отказ может очень плохо кончиться.
Юкенна досадливо сморщился.
– Вот я и поехал. Еду и все себя уговариваю, что гроша ломаного мое дурное предчувствие не стоит. А на душе так пакостно, словно… да нет, вспоминать даже не хочется. Пересекаю я границу, и встречает меня почетный эскорт – все как полагается… да только не совсем. Потому что встречать иноземных послов обязан министр этикета и церемониала – есть такой министр, господин Дайритэн. Я с ним знаком. Солидный, представительный, как похоронные дроги, обидчив безмерно, но мы с ним неплохо ладили. Я и речь по случаю встречи с ним приготовил… а встречает меня вовсе не господин Дайритэн, как полагалось бы, а сам Главный министр Тагино. Чтобы почету мне больше оказать. Вот тут-то я за голову и схватился.
– А почему? – не выдержал Кэссин.
– А потому, что единственный почет, который может мне оказать господин Тагино, – это отрубить мне голову золотым топором. Чтоб почету было много, а голову мне рубили долго. И если уж он самолично наладился меня встречать – это что-то да значит. Ну, я долго ждать не стал. До столицы мы в тот день, по счастью, не доехали. Вот как только мы на постой определились, я тут же снова гадать принялся. Но теперь уж не на два имени, а на три. Тагино, Югита и Юкенна.
Юкенна примолк и яростно хрустнул пальцами.
– У меня от этого гадания волосы дыбом встали, – со злостью произнес он. – Как ни раскладывай такое сочетание имен, а выходит одно и то же: смерть короля Югиты от моей руки… моя смерть, само собой… война… стоило прибавить к раскладу имя Тагино, и судьба определилась – хуже некуда. Смотрю я на этот расклад и одного никак понять не могу: с чего это мне вдруг в голову взбредет короля убивать? О нечаянности тут и речи нет: гадание ясно гласит – убийство. Да и короля нечаянно не убьешь, это ж тебе не пьяный мастеровой, которого приятель столярным отвесом по голове может треснуть ненароком. Тут всякие случайности исключены. А убивать короля у меня никаких причин нет, наоборот: я же своей стране не враг.
Кэссин уже начинал догадываться, какое продолжение последует за этими словами.
– И если расклад делает таким имя Тагино, – разъяснял Юкенна, – значит, причина именно в нем. Именно он смерти короля и добивается… это для меня, впрочем, не новость… только почему же тогда короля должен убить я, а не он? Вот тут-то мне кольцо подаренное на память и пришло.
Юкенна невольно взглянул на свою руку, уже освобожденную от кольца.
– Решил я его на всякий случай снять… решение далось с трудом, а выполнить я его и вовсе не смог. Только пытаюсь перстень снять – в глазах мутится. И сразу забываю, что это я только что сделать хотел… вроде и хотел что-то… а вроде и нет. Напрягусь, вспомню, руку к перстню протяну – опять! Раза три сознание терял, а так снять кольцо с пальца и не смог. Тогда-то я и начал хоть что-то соображать.
Кэссин чуть приметно кивнул: он-то уже все понял. Человек, постоянно отряжающий к господину Главному министру магов-шифровальщиков, волей-неволей ознакомится немного с его методами.
– Ему хотелось убрать короля. Вот он и придумал, как это сделать: моими руками. Замечательный повод для войны! И Загорье в эту войну тоже будет втянуто, тут уж никаких сомнений.
– На чьей стороне? – осведомился примолкший было Кенет.
– На своей, – ответил Юкенна. – Сад Мостов воюет с Загорьем, а войска господина Тагино – с нами обоими… и побеждают, разумеется. Королю Югите эта война ни к чему, зато она очень нужна Тагино. Хитро придумано – одним ударом расправиться с королем и раздобыть долгожданный повод для войны. Для меня эти его замыслы – не тайна. Я ведь, собственно, для того и решил поехать, чтоб повода ему не подавать, – а вышло так, что прыгнул я из-под дождика да в море.
Кенет и Кэссин безмолвно переглянулись: несмотря на гнев и досаду, в голосе Юкенны сквозило некоторое уважение к хитроумному противнику.
– А мне что делать оставалось? Покуда кольцо на пальце, короля Югиту я должен избегать всеми силами. Избавиться от кольца я не могу – значит надо бежать. Причем бежать так, чтобы опять же повода не подавать. Если я просто сбежал – значит проявил неуважение к пригласившему меня королю. Если меня, приглашенного посла, убили – тоже повод для войны. Юкайгин будет просто вынужден ее объявить. И даже если он не захочет и попытается как-то покончить дело миром, Тагино ему такой возможности не даст. Значит, я должен не сбежать и не умереть, а исчезнуть непонятным образом. Вот я всю комнату вверх дном перевернул потихоньку и вышел. Пусть гадают – то ли меня похитили, то ли убили, то ли я сам ушел. Пока Тагино не будет точно знать, что со мной случилось, действовать поостережется. А я выиграю время.
