Кэтрин Куртц - Камбер Кульдский
За каждого захваченного михайлинца мы назначаем награду…»
Коль, не дочитав, поднял голову. Да, это очень решительно и жестоко, даже Коль подумал бы, прежде чем подписать такой приказ.
* * *Слова литургии плавали в насыщенном запахом ладана воздухе, еле слышимые в галерее, где ждал Камбер Мак-Рори.
Служил литургию Синил Халдейн, держа в руке кадило. За ним следовал дьякон, держащий край его ризы, когда Синил окуривал алтарь. Камбер молча смотрел, как принц-священник заканчивает службу, как дьякон принимает из его рук кадильницу и капает святую воду на пальцы Синила.
– Lavabo inter innocentes manus meas.
Он не говорил с Синилом до сегодняшнего дня и даже не видел его до вчерашнего полудня. Прогресс в деле до сегодняшнего дня был весьма незначительным.
Хотя Синил был у них уже две недели, они все еще не могли привлечь его на свою сторону.
Физически Синил был достаточно покорен. Он шел туда, куда ему говорили, и делал то, что приказывали. Он читал то, что ему приносили, с готовностью отвечал на вопросы по прочитанному и даже иногда проявлял блестящие знания проблем страны, в жизнь которой его сейчас старались посвятить. Но по своей воле он ничего не говорил и ничего не делал. Он решительно не проявлял никакого интереса к той новой роли, к которой его готовили.
Это не было сопротивлением в общепринятом смысле слова. Сопротивление можно было бы сломить. Это была полная апатия, безразличие ко всему, что приходило извне. Он оставался в своем мире, в том, который выбрал для себя двадцать лет назад. Он терпел свое нынешнее положение, потому что ему ничего не оставалось, но он не позволял проснуться в себе обычным человеческим чувствам, не позволял им возобладать над его совестью. И это положение не изменилось до тех пор, пока ему не позволили ежедневно служить мессу.
И вот сегодня, впервые со времени его прибытия сюда, в Синиле обнаружились признаки человеческих чувств. Это было какое-то ожидание, почти отчаяние. Камберу казалось, что он понимает причину.
Сзади него послышались шаги. Через некоторое время в галерею вошел Алистер Каллен и подошел к Камберу.
Камбер посторонился, чтобы дать возможность викарию михайлинцев видеть церковь. По лицу Каллена невозможно было определить, о чем он думает.
Синил читал молитву, воздев руки к небу.
Камбер внимательно посмотрел на Синила.
– Вы уже говорили с ним?
Каллен вздохнул и неохотно кивнул, движением подбородка предложив Камберу выйти с ним. В коридоре, ярко освещенном факелами, Камбер мог заметить выражение беспокойства на лице Каллена, которого не заметил в галерее. Он решил, что Каллен плохо выглядит вовсе не оттого, что не высыпается.
– Я вечером говорил с ним очень долго, – сказал Каллен.
– И что?..
Михайлинец безнадежно покачал головой.
– Я не знаю. Мне кажется, я убедил его, что ему придется отказаться от сана священника, но он был безумно напуган.
– И со мной было такое же, – подхватил Камбер, почти не думая, видя, что Каллен не понимает его, он продолжил:
– Конечно, передо мной после смерти моих старших братьев стояла не королевская корона, а всего лишь титул графа. И к тому же, я тогда еще не принял обета, а был всего лишь дьяконом, но я помню свои тревоги, свое беспокойство, поиски самого себя. Ведь я считал тогда, что быть священником – это мое истинное призвание.
– Да, вы должны были оставить тогда церковь, и вы сделали это, – сказал Каллен.
В его голосе промелькнула тень зависти Камберу.
– Возможно, хотя я мечтал о сане священника и думал, что буду хорошим слугой церкви. Но, с другой стороны, мне нравилось, что во внешнем мире я буду играть важную роль. И конечно, если бы я пренебрег обязательствами по отношению к семье и пошел вашим путем, на свете не появился бы Йорам, а значит, не было бы здесь и принца Синила.
Он искоса бросил взгляд на Каллена и с трудом удержал улыбку.
– И перед нами не стояла бы такая трудная задача.
Затем он подумал и спросил:
– А что еще, кроме вполне объяснимого испуга, беспокоит его сейчас?
– Он убежден, что стоит на том пути, который предначертан ему, – жестко ответил Каллен. – Он также убежден, что если он принесет жертву, которую мы требуем от него, то народ не примет его. А действительно, почему народ должен его принять?!
– Спросите тех, кто пострадал от рук короля, будь то дерини или люди. Халдейны никогда не были повинны в таких преступлениях. Кроме того, Синила еще никто не видел.
Он замолчал, улыбнувшись.
– Да, он сейчас совсем не похож на того гладко выбритого аскета, каким был брат Бенедикт две недели назад, когда он прибыл сюда.
– Он видел портрет Ифора?
– Я думаю показать его, когда Синил будет перед зеркалом. И если и это не заставит его понять, кто он и каков его долг перед предками и народом, то я не знаю, что делать дальше.
– Я знаю.
Генерал михайлинцев достал из кармана сложенный кусок пергамента и протянул его Камберу.
– Взгляните на это.
– Что это?
– Это список кандидаток на место будущей королевы Гвинедда.
Каллен довольно улыбнулся, а Камбер начал разворачивать лист.
– Я знаю, что он будет сопротивляться, но мы должны заставить его жениться. Нам нужен еще один наследник, кроме Синила, и как можно быстрее.
– На это, как я слышал, потребуется девять месяцев, – пробормотал Камбер.
Он просматривал лист, а Каллен ждал, сложив руки на груди.
– Чем скорее мы женим его, тем скорее появится наследник, – сказал Каллен. – Я полагаю, что сделаю выбор к концу недели и женю их к Рождеству, то есть через неделю.
– Ясно, – сказал Камбер. – Я заметил в вашем списке свою юную подопечную Меган де Камерон. Вы серьезно считаете ее достойной претенденткой?
– Если у вас не будет возражений. В основном я руководствовался абсолютно безгрешным прошлым, знатностью семьи, кроме, конечно, способности рожать детей. Ведь ни тени скандала не должно возникнуть вокруг свадьбы, чтобы будущий наследник был абсолютно чист в глазах людей.
– Ну что ж, относительно Меган вам беспокоиться нечего, – сказал Камбер. – Она молода, я думаю, что Синилу это и нужно. Кроме того, у нее сильное чувство долга, никаких других привязанностей, она здорова, и мне кажется, что она может полюбить Синила.
– Это все не обязательно, – прервал Каллен. – Самое главное, найти того, кто…
– Нет, это обязательно, Каллен, – сказал Камбер. – Меган находится под моей опекой, и юридически я могу приказать ей выйти за того, кого выберу я, но я не буду делать этого. Пусть выбирает сама. Ведь не буду же я заставлять свою дочь выходить замуж из династических соображений.
– Ради Бога, Камбер! Хватит! Ведь я же еще не выбрал ее!
– Я…
Камбер замолчал, покачал головой и засмеялся. Засмеялся и Каллен.
– Рождество… – наконец задумчиво произнес Камбер. – Вы хотите сами провести церемонию?
– Да, если у вас нет на примете кого-нибудь получше.
– Не вообще лучше, а лучше для Синила, – ответил Камбер. – Могу я заняться подготовкой?
– Пожалуйста, займитесь.
– Благодарю.
– Вы можете сказать мне, кого вы имеете в виду?
– Я уверяю вас, что, если мне удастся добиться его согласия, вы одобрите выбор.
– Хм-м. Отлично.
Каллен посмотрел вниз, затем поднял глаза на Камбера.
– Есть еще кое-что. Я не хотел говорить, но, думаю, вы должны знать. Имр начал репрессии против Ордена. Камбер мгновенно стал серьезным.
– Что случилось?
– Штаб-квартира в Челттхэме, – грустно сказал Каллен. – Войска Имра заняли ее два дня назад. Они разрушили все, что смогли, и сожгли остальное. Теперь они ломают стены, которые еще стоят, и посыпают солью поля. Говорят, что они теперь будут разрушать по одному замку михайлинцев в неделю, пока я не сдамся сам и не приведу всех членов Ордена. Но, конечно, об этом не может быть и речи.
Камбер только кивнул.
– Значит, нам придется заплатить большую цену, мой друг? – наконец сказал Каллен.
Он с трудом вернул свой прежний бодрый тон.
– Но никто из нас и не думал, что это будет просто. Он оглянулся на галерею и вздохнул.
– Я, пожалуй, подожду, пока Его Величество закончит мессу, и пошлю его к вам после того, как мы с парикмахером поработаем с ним.
– Пусть он пойдет к Йораму, если меня не будет в моей комнате, – сказал Камбер. – Может, хоть это вольет в Синила немного энтузиазма.
Каллен пожал плечами. Было очевидно, что он с сомнением относится к возможности вдохнуть энтузиазм в Синила. Он махнул рукой, прощаясь, и пошел по коридору.
Камбер вернулся в галерею, но Синил уже кончил мессу и вышел вместе с монахами. Со вздохом Камбер опустился к двери церкви и вошел туда. Рис ждал его, стоя возле алтаря.
– Ну, как он сегодня? – спросил Камбер. Рис покачал головой.
– Он не спал всю ночь, а его руки дрожали во время службы. Я думаю, он чувствовал, что это его последняя служба. Его отчаяние было таким сильным, что я ощущал его в воздухе чисто физически, как дым кадильницы, окружающий алтарь. Ты, вероятно, тоже ощутил это?
