Элеонора Раткевич - Джет из Джетевена
– И где же такие яды водятся? – поинтересовался Иллари, забавляясь тоном джета.
– В Джетевене, – сумрачно ответил джет.
– Интересное, я погляжу, местечко ваш Джетевен, – ухмыльнулся Иллари. – Чего там только нет.
Голова джета слегка запрокинулась, медленно и мучительно.
– Интересное, – так же медленно произнес он. – Даже очень.
Говорил он спокойно, равнодушно, но никогда раньше ни в одном человеческом взгляде Иллари не видел такой тоски.
– Тебе здесь не нравится? – спросил он напрямик.
– Мне здесь невыносимо, – тихо ответил джет, отчетливо и мерно, как шум дождя. – Нам всем. Джет может жить только в Джетевене.
Иллари не оскорбился слову «невыносимо». Он молчал и ждал.
– Невыносимо, – повторил джет. – А как бы вам, господин, понравилось жить в больнице? Когда все кругом глухие, немые, слепые, безрукие, безногие? И к тому же безумные.
И вновь Иллари не оскорбился. Снова джета наполняло отчаянье – такое огромное и безысходное, что один человек просто не может его вынести. Да и если вспомнить о невероятной умелости джета… не один же он такой у себя в Джетевене! Похоже, кое-какой смысл в его словах есть.
– Все до одного? – тихо спросил Иллари.
– В основном, – ответил джет твердо.
– А вот я, например? – настаивал Иллари.
– Вы всего лишь полоумный, господин. Глуховатый, подслеповатый, хромой, косорукий и полоумный.
– Наглец! – расхохотался Иллари.
– Бывает хуже, господин, – возразил джет. – С вами хотя бы можно говорить. С другими и того нельзя. Я же с самого начала сказал: мне не всякий господин годится.
– Премного польщен, – поблагодарил Иллари и, к своему немалому удивлению, сел. – Вот уж что верно, то верно. Любой другой тебя бы за такие слова прибил к воротам за пятки вверх ногами. А я тебе верю. После того, как сам испытал твое искусство. Это у вас в Джетевене так лечат?
Джет кивнул.
– Примерно, – коротко ответил он.
– Н-да, – посочувствовал Иллари. – Трудно тебе с нами, дураками.
Джет через силу улыбнулся.
– Ничего, я привык, – ответил он.
– Чем бы мне тебя порадовать в таком горе? – вслух размышлял Иллари полунасмешливо-полувсерьез. – А, знаю! Повышу-ка я тебя в вассальном ранге.
– Это как? – не понял джет.
– Теперь можешь называть меня на «ты». Ну, и еще кое-какие мелочи. Устраивает?
– Еще бы, – улыбнулся джет уже менее принужденно.
И вновь Иллари забыл, что собирался расспросить джета. И забыл спросить, что же он такое понял в его дуэли, чем и зачем отравили клинок, и почему джет, в глаза не видевший его противника, знает о дуэли больше его самого. И даже то, что джет в невольном порыве откровенности высказал, отчего-то не вызвало у Иллари особого интереса. Подобное равнодушие для Иллари было более чем странным, но тогда ему так не казалось. Дни снова потекли идиллически безмятежно: вино, стихи, дуэли, встречи с друзьями. Словом, все как всегда.
Идиллия продолжалась до того самого вечера, когда Иллари решил полюбоваться своей новой загородной резиденцией. Не такой уж, строго говоря, и новой. Месяц назад он решил сыграть в хайту и, к своему огромному удивлению, выиграл. Уходить из-за стола не захотелось – да и кто уйдет, выиграв впервые в жизни? Иллари остался, партнер удвоил ставку, затем утроил. Через полчаса обнаглевший Иллари предложил партнеру сыграть на меч и самострел, ибо иначе тому оставалось или встать из-за стола, или снять штаны. Играть на оружие партнер отказался, потребовал бумагу и положил на кон передаточную запись на небольшое именьице. Чернила еще не просохли, когда Иллари взял бумагу со стола.
– И как это я так? – недоумевал потом Иллари, разглядывая выигрыш.
– Наивный ты человек, господин, – смеялся джет. – Даже странно.
– А что тут странного? – поинтересовался Иллари, вытягивая ноги.
– Как это – что? – джет, присев на карточки, расшнуровывал его сапоги. – Он ведь профессионал, верно?
– Пожалуй, – лениво согласился Иллари.
– Профессионал, – уверенно возразил джет. – В хайту играют только профессионалы да лопухи вроде тебя, господин, которые ждут – не дождутся, чтоб их облапошили.
– Ну и что? Тем более странно.
– Он же тебя узнал, господин. Неужели не помнишь? Третьего для, в том переулочке. Ты его тогда славно отделал.
– Если я буду помнить всех, кому я набил морду, – проворчал Иллари, – ни на что другое моей памяти не хватит. Голова лопнет. Я помню только тех, кто набил морду мне. Кстати, не хочешь попробовать?
– Если честно – нет, господин.
– Зря отказываешься, – недовольно поморщился Иллари. – Я, конечно, тяжелее, но твое положение совсем не безнадежно.
– В другой раз, господин. Хорошо? – джет откинул челку и серьезно посмотрел на Иллари. – Я бы очень не хотел. Если бы не этот поганец Лохар, ты бы и знать не знал, как я дерусь.
– Много воли взял, паршивец, – уступил Иллари. – Плащ прибери. Кстати, о Лохаре. Что это за талисман такой?
Джет снова посмотрел на Иллари.
– Это мой разум, господин, – тихо сказал он. – Без него я через неделю стану таким же, как все здешние джеты.
Иллари опешил. Талисман – единственное, о чем он продолжал спрашивать джета, но ответ получил впервые. И главное, Иллари понимал, что джет сказал правду. Он доверил свою самую страшную тайну. Почему-то для джета было очень важно, дозволит ли ему Иллари уклониться от драки. Вон как парнишка расслабился, поняв, что драки не будет. И в обмен на уступку господина уступил и он.
– Ладно, – ухмыльнулся Иллари, – считай, что я этого не слышал.
Передаточная запись была забыта. Лишь месяц спустя, разбирая старые бумаги, джет наткнулся на нее и показал Иллари. Много лет спустя Иллари гадал, как бы развернулись события, не выйди они в тот вечер из дома.
Вечер мягко и незаметно превращался в ночь, чистую и черно-прозрачную, как осенняя вода. Иллари ехал, не торопясь, но слуги, зная его привычку к одиночеству, ехали еще медленнее. Они отстали шагов на двадцать, и Иллари мог их не замечать, наслаждаясь красотой прозрачных облаков, неспособных полностью скрыть луну, их почти незаметным розовым оттенком. Ночь начинала мерцать.
И внезапно тишина за спиной взорвалась грохотом и воплем. Иллари обернулся. Шесть черных силуэтов в тени дома склонились над чем-то. Не разберешь даже, над чем, очень уж темно. Над чем? Или над кем? Шесть черных фигур. Шесть. Значит, это седьмой распростерт на земле. Шесть. Даже ослики слуг сбежали. Во всяком случае, их не видно. Шесть. Праведные солнца, до чего темно! Кривоногий – это Лохар. Высокий, с квадратными плечами, это Ахарео. А на коленях стоит, конечно же, Лиу. Его тушу ни с чем не спутаешь. Седьмой. Седьмой!
Иллари, наконец, уяснил, кого он не видит среди шести невредимых. Не хватало одного тела, тонкого и гибкого.
Иллари стремглав ринулся к слугам, даже не заметив, что соскакивая с коня, оборвал стремя. Оно тонко зазвенело на камнях, выблеснуло и спряталось в темноте.
– Ну, как? – выдохнул Иллари, растолкав слуг. Проклятая челка, она затеняет глаза, не поймешь даже, открыты или нет. Да где там! Лицо такое бледное. Убили мерзавцы.
– Ну, как? – безнадежно повторил Иллари.
– Насмерть, – ответил джет, правой рукой протягивая Иллари обломки кирпича.
– С-скотина, – прошипел Иллари.
Левой рукой джет поддерживал голову, словно боялся, что она отвалится.
– Ну и шишка будет, – простонал он, ощупывая голову.
– Вставай, – потянул его за одежду Лохар.
– Лежи! – приказал Иллари и нагнулся к джету. – Голова кружится?
Вместо ответа джет схватил Иллари за руку, вцепился изо всех сил и вскочил, опираясь на его плечо.
– Ты с ума сошел? – взбеленился Иллари. Ему пришлось поддержать джета: мальчишка едва не грянулся оземь.
– Кому велено, лежать!
– Все в порядке, господин, – бескровные губы джета раздвинулись в страшной тихой улыбке. – Я могу идти. Уйдем отсюда, только скорее.
– Идти? Сейчас ты можешь отправиться разве что на тот свет, – Иллари ощущал непонятную тревогу, исходящую от джета, и по мере сил пытался ей противостоять.
– Тогда уходи сам, господин! – джет оттолкнул Иллари и привалился к стене.
– Что? – Иллари остолбенел.
– Убирайся! – джет выхватил нож. Руки его дрожали от слабости, лезвие так и плясало. – Убирайся! – простонал он. – Да уходи же. Здесь опасно. Лучше я тебя сам убью, чем это… эти… Во имя праведных солнц, уходи – или убью!
Иллари молча схватил джета за руку и сильно сдавил запястье. Пальцы джета обмякли. Иллари вынул из них нож, метнул его в темноту, взвалил джета на плечо и зашагал быстрым, машистым шагом.
– Чего рты разинули, паршивцы? – бросил он оторопевшим слугам.
– Коня ведите.
Лиу подвел коня, и Иллари взгромоздил джета в седло.
– Держаться можешь? – спросил он.
– Не бойся, господин – ответил джет куда более твердым голосом, чем Иллари ожидал. – Это скоро пройдет. Только поедем отсюда.
