Ник Перумов - Одиночество мага (Том 1)
Беги, некромант, беги. Ты не мог спасти эльфиек. Сама судьба против тебя. Ты не спасаешь мир, подобно сказочному герою, – напротив, это мир упорно пытается спастись от тебя.
Беги, некромант. Это всё, что тебе остаётся. Ты хотел спросить совета у Салладорца – что ж, это не самая плохая идея. У тебя один выход – говорить с мёртвыми. Живые, решившиеся на беседу с тобой, похоже, сами слишком быстро становятся мёртвыми.
Посох некроманта описал дугу. Жадно впитывая собранную им Силу, засветилось каменное навершие. Кто-то истошно заверещал за неплотно прикрытыми ставнями, встрепенулись мекампские воины у запертых ворот, но было уже поздно. Дубовые створки рассыпались гнилой трухой, а Фесс, морщась от боли отката, с воплем бросился прямо на растерявшихся стражников.
Судя по всему, они такого не ожидали. Не успели ни вскинуть луки, ни даже сбиться вместе и нагнуть копья, встречая врага сплошным стальным частоколом, через который, будь ты хоть трижды некромант, так просто не пробиться.
И потом, они оказались на удивление сообразительны, гораздо сообразительнее своих собратьев по «волчьему» полку. Они попросту разбежались, мудро решив не испытывать судьбу в схватке с этим жутким колдуном, неведомо как вырвавшимся из тщательно расставленной и подготовленной ловушки.
Фесс вихрем выскочил за ворота – и внезапно услыхал цоканье копыт. Замер, поднимая посох, разворачиваясь лицом к новому врагу, – и вздохнул с облегчением. Это был всего-навсего его пони, невесть как уцелевший во всех этих перипетиях, не потерявший притом ни одной из навьюченных на него сумок.
Некромант схватил лошадку за повод, и они вдвоём бросились наутёк – к ближайшему лесу.
В Мекампе занималось пламя пожара.
ИНТЕРЛЮДИЯ 4
Разумеется, и речи не шло о том, чтобы оставить Эгест на произвол судьбы. Мегана и Анэто делали всё, что в их силах, собирая сюда своих адептов. Надо сказать, рвение проявили не все; и причина вскрылась очень быстро.
Казнь полноправного мага Ордоса, носителя посоха, молодого чародея по имени Эбенезер Джайлз.
Кларе Хюммель не было никакого дела до мелких смут Эвиала; к тому же связать казнь Белого волшебника с прорывом Кэра в Эгест она никак не могла. От неё не ускользнуло некоторое напряжение и лёд в разговорах Анэто и Меганы с уцелевшими высшими чинами Святой Инквизиции, но причина, как ей тогда подумалось, в простом соперничестве между двумя могущественными властными кланами Эвиала. Распри же между чародеями и слугами Спасителя Клару не интересовали ни в малейшей степени. Она дала слово. След Мечей привёл её сюда. Всё остальное, включая установление царства всеобщей справедливости, может подождать, пока она, боевой маг Клара Хюммель, не исполнит данное обещание, заодно выдернув отсюда основательно набедокурившего племянничка подруги Аглаи, которого, похоже, и впрямь сподобило сделаться каким-то местным адептом Тьмы, или как там это ещё называется…
Одним словом, Кларе не было особенного дела до «казуса Эбенезера Джайлза» – однако постоянно жившим в Эгесте дипломированным чародеям до этого было очень большое дело.
Они не решились в открытую выступить против святых братьев, когда несчастного Джайлза подвергали «медленному расчленению» на эгестской площади. Они отправили послание в Ордос, но милорда ректора оно, похоже, так и не достигло.
Разумеется, ни Анэто, ни Мегана Инквизиции не боялись. Даже все святые братья Эгеста не справились бы с этой парой. Во всяком случае, в этом, похоже, среди волшебников никто не сомневался.
Прошедших Ордос и удостоенных чести носить посох в Эгесте и окрестностях набралось не так уж мало, почти шесть десятков человек.
Клара идти на это мероприятие отказалась. Она исполнила свою обязанность – предупредила о грозящей Эгесту опасности. Дальше уже не её дело. У неё свой путь и свой долг.
Однако недаром же в её отряде был один немолодой, потрёпанный жизнью странный человечек по имени Кицум. Кларе помогла освоить язык магия, потом она поделилась этим знанием со своим отрядом – не слишком много толку от безъязыких спутников. Прилежнее всех оказался Кицум.
Теперь он, похоже, решил пустить в дело все свои таланты. Никто, даже могущественные мэтры и магистры, не заметили клоуна, устроившегося, по примеру своих мельинских собратьев, в каминной трубе. Помещение тщательно проверили на наличие «посторонней магической составляющей», а вот немудрёная мысль, что сюда сможет пробраться самый обыкновенный шпион, похоже, никому не пришла в голову. Эвиал не знал ничего подобного Серой Лиге. Могущественный Храм Мечей действовал совсем другими методами и уже давным-давно открыто не вмешивался в дела сопредельных и не очень земель; обычные же воры, налётчики и прочие грабители с большой дороги так и остались кем они были – накипью земли.
В общем, Кицум удобно устроился на специальном распорном сиденье, облачённый в просторную серую куртку и такие же штаны, широкие сверху, обуженные понизу, так, чтобы они не стесняли движений и в то же время чтобы ни за что не зацепились. При нём была его знаменитая «петелька», способная в умелой руке резать в замахе даже закалённую сталь. На лице старого клоуна (будем пока называть его именно так, ибо Кицум на самом деле немало лет провёл на балаганных подмостках) играла ехидная ухмылка – быть может, он радовался, что его способности вновь нашли себе применение?..
Маги и волшебницы Эгеста не заставили себя ждать. Когда в твой город пожаловали главы Белого Совета и Волшебного Двора разом, поневоле забудешь обо всех делах и придёшь на место заранее.
Разговоров, однако, к вящему разочарованию Кицума, почти не велось. Шпион не видел лиц, однако мимолётные угрюмые реплики, быстрый скрип раздражённо отодвигаемых стульев сами собой складывались в достаточно яркую картину. Кицум словно видел запахнувшихся в парадные плащи мужчин и женщин, опиравшихся на резные вычурные посохи, как они рассаживаются, порой с подчёркнуто-нервной любезностью уступая друг другу место, а порой – желчно огрызаясь, когда кто-нибудь случайно задевал их локтем или наступал на ногу.
А потом скрип, шарканье, приглушённый кашель и негромкие голоса, обменивавшиеся отрывистыми репликами, разом стихли. Кицум услыхал шаги. Мужчина и женщина, женщина ступает необычайно легко, люди так не ходят. Эльфийка? – да нет, едва ли. Надо прислушаться…
– Госпожи и господа маги, – внушительным, хорошо поставленным голосом заговорил кто-то. – Мы собрались здесь в нелёгкий для Эгеста и всего Эвиала час. Я, Анэто, удостоенный чести возглавлять Белый Совет, и достопочтенная Мегана, хозяйка Волшебного Двора, пригласили вас прийти. Не думайте, что нас не достигли известия о поистине печальной судьбе одного из нашего братства, мага Воздуха, юного Эбенезера Джайлза…
Анэто сделал паузу. Никто из собравшихся не проронил ни звука.
– Разумеется, мы немедля вступили в сношения с чинами Святой Инквизиции по этому поводу. – Казалось, гробовое молчание аудитории несколько огорошило мага по имени Анэто. Он вновь сделал паузу, прокашлялся, словно тянул время, ожидая непонятно чего. – Мы не могли не выразить своего возмущения сим прискорбным фактом. Разумеется, мы не могли не указать на закреплённый во множестве трактатов, договоров и рядов пункт о том, что маг Академии, полноправный носитель посоха, неподсуден ни светскому, ни церковному суду. Мы не могли не указать, что, несмотря на некоторую общность целей и задач со святыми братьями, мы не признаём ни за одной верой монополии на абсолютную истину. Мы самым решительным образом потребовали объяснений, прямо заявив, что сие деяние Церкви поставило наши с ней отношения на грань разрыва. Ни Белый Совет, ни Волшебный Двор не согласятся с таким вопиющим ущемлением и оскорблением законных прав и привилегий носящих посох и отмеченных магическим даром…
Опытный оратор, Анэто обрёл твёрдую почву под ногами, устремляясь вперёд на всех парусах плавной, словообильной речи. Собрание по-прежнему хранило молчание.
– Мы самым решительным образом потребовали ответа. Госпожи и господа маги, мы сказали им прямо в лицо – за гибель мага Джайлза виновные должны быть строго наказаны. Мы потребовали выдачи таковых для предания их нашему суду, совместному суду Белого Совета и Волшебного Двора.
Анэто вновь сделал паузу, явно рассчитывая, что хоть кто-то из собравшихся задаст вопрос. Но пришедшие маги все как один молчали. И молчание это не сулило главе Белого Совета ничего хорошего.
А ведь ему предстояло ещё сказать самое сложное. Кицум догадывался, что это окажутся за слова. Он знал наверняка, что ни Белый Совет, ни Волшебный Двор не станут ввязываться в кровопролитную войну с Инквизицией из-за одного-единственного мага. Стоя перед лицом всеобщего и сокрушительного нашествия западной Тьмы, заниматься такими вещами было равносильно самоубийству.
