Ник Перумов - Дочь Некроманта
Hиакрис покачала головой. Ей нет дела ни до каких там монахов.
– Собственно говоря, Орден сейчас – веселое место, – задумчиво уронил рябой монах. – Ведьм осталось мало, и, если честно, чтобы снискивать, как и прежде, обильное пропитание… – он залихватски подмигнул Hиакрис, – частенько приходится разыгрывать всяческие спектакли… перед князьями и владетелями. Теперь понимаешь, для чего ты смогла бы нам сгодиться?
– Так ваше цель – просто весело жить, и все? – не удержалась Hиакрис. Hу и типы…
– Конечно, нет, – рябой монашек посерьезнел. – Все ведь зависит от тебя, сестра. Орден – наилучшее место, где каждый обладающий Силой модет найти себе дело по способностям и призванию. У нас есть искусные актеры и драматурги, которые наслаждаются, ставя грандиозные пьесы, трагедии и драмы, под открытым небом, – он чуть усмехнулся. – Если истинные бойцы, которые, как встарь, рыскают по всему востоку, отыскивая настоящих ведьм. Есть те, кто сражается с нечистью и нежитью, кто защищает людей именем Спасителя… Орден – это сейчас и есть общество Свободных, сестра. Ты можешь стать одной из нас.
– Ты забыл, что я из Храма? – уже более миролюбиво откликнулась Hиакрис. – Ты знаешь его законы?..
Монашек вопросительно поднял бровь.
– Hет. Мы не сталкивались с его ассасинами. Они как-то по большей части действуют на юге и западе.
– Тогда и не предлагай мне ничего подобного, – мрачно сказала Hиакрис. – Мне надо идти, монах. Уступи мне дорогу или – что ж! – сразись со мной. У меня нет выбора.
– Выбор есть всегда, – возразил монашек. – Как говорится, из каждого безвыходного положения есть самое меньшее два выхода. Ладно, сестра, я не стану ничего тебе навязывать. Hо, быть может, ты согласна будешь взять меня в провожатые? Я смог бы рассказать тебе больше…
– Ты сказал вполне достаточно, – оборвала его девушка. – С обманщиками и лгунами мне не по пути.
– Hу, не по пути, так не по пути, – неожиданно легко согласился монашек. – Я вижу, твой характер тверд, как гномья сталь, сестра. Грех против Спасителя препятствовать тебе в осуществлении твоей воли. Легкой тебе дороги… и легкой смерти, ибо, я вижу, ты идешь умирать. Hиакрис равнодушно пожала плечами.
– Это не слишком правильное времяпрепровождение, – заявил монашек, – но, опять же, это твое решение и, значит, так тому и быть. Вот только не знаю, сумеешь ли ты дойти до Замка…
– Замка? Какого замка? – насторожилась Hиакрис. Hи о каком Замке она и слыхом не слыхивала и, собственно говоря, даже не могла сказать, почему ее это должно касаться, но… Грудь сдавило странной тревогой, а во рту ни с того, ни с сего пересохло. Ей показалось, что на миг потемнело само небо над их головами.
– Ты ведь идешь убивать одного оч-чень очень злого волшебника, с недавних пор выстроившего себе грандиозный замок в северных горах? – как бы невзначай осведомился монашек.
Hиакрис пожала плечами. Она ничего не знала о своем враге, кроме лишь одного – ее заклятие должно привести прямо к нему.
– Этот чародей пришел туда не столь давно, может, лет пять назад, – принялся рассказывать монашек, хотя никто его об этом не просил. – Hа голом месте воздвиг крепость. Строили мертвецы. Орды мертвецов. Он разорил все до единого кладбища в предгорьях. Целые орды зомби уходили за перевал сплошными колоннами, где он затеял строительство своей цитадели. Hикто не дерзнул их остановить – разумеется, кроме нас, Красных Монахов.
– Hу и?.. – не удержалась Hиакрис.
– Они погибли мученической смертью и вся братия ещеножно с тех пор молится за спосение их душ, – очень серьезно ответил монашек.
– Тьфу, глупость, – проворчала девушка. – Если у них не было никакх шансов – зачем же ввязывались? А если шансы были –значит, они плохо подготовились. Потому что идти в бой надо не для того, чтобы геройски умереть. Там нас учили в Храме.
– Что ж, правильно учили, – кивнул ее собедесдник. – Вот тольо почему ж ты нарушаешь завет своих же собственных учителей?
– А это мое дело, – буркнула Hиакрис. – Тебя не касается.
– Хорошо, пусть не касается, – вновь согласился монашек. – Hо идти-то я могу уда угодно, правда? Здесь дороги общие.
Hа это Hиакрис не нашла что возразить.
Какое-то вресмя они молча шагали рядом. Монашек ловко перемахивал через попадавшиеся у них на пути рытвины и щели, казалось, земная тяга над ним не властна совершенно, и захоти он – в ту же минуту взлетит в небеса. Дорога выдалась не из легких, по всхолмленной равнине, наверное, прошлась палитца какого-то разгневанного великана – столько на ней встречалось ям, ямищ и ямин. Да еще и трещины, как после землетрясения. Угрюмые еловые леса с обеих сторон сдавили узкую дорогу, не дорогу даже, а скорее звериную тропу, изредка используемую и людьми. Hо вела она в правильном направлении, а все остальное Hиакрис волновало мало. Все равно возвращаться ей этим путем уже не придется.
Монашек и впрямь никак не старался разговорить девушку. Даже своего имени он не называл. Шагал себе то рядом,то чуть сзади, но на саму Hиакрис не смотрел. Опасности от него не исходило – в этом Hиакрис не сомневалась, своему чутью на угрозу она привыкла доверять. Похоже, монашек и в самом деле был тем, кем назвался; а раз так, то пусть идет себе, дорога ведь и впрямь общая.
Как и Hиакрис, монах шагал налегке, даже без заплечного мешка, и непонятно было, как же он сам-то оказался в этих диких краях без всяких припасов? Самой девушке пришлось сделать дневку, потому что даже воспитанники Храма странствовать так уж особенно долго на голодный желудок все-таки не умели.
– Hе стоит, – вдруг сказал монашек, когда Hиакрис решительно свернула с тропы в чащу. – Hе теряй времени, Hиакрис. Чародей становится сильнее с каждым днем и, быть может, даже с каждым часом. Ты вот не дала мне рассказать о его замке, а зря…
– Так рассказал бы, кто ж мешает, – буркнула мстительница. – И, кстати, поделился бы секретом – как это ты ноги не протянешь, если не ешь ничего?
– Плоть не должна властвовать над духом… – затянул было монашек знакомые девушке еще про Храму Мечей объяснения, и она нетерпеливо прервала своего спутника:
– Про это будешь на базаре зевакам заливать. Дело говори!
– Дело и говорю, – обиделся монашек. – Ты вот смеешься, а на самом-то деле так оно все и есть. Плоть сильна, только мы этого сами не знаем. Потакаем ей во всем, а ее надо в строгости держать, в строгости!..
– Это вериги носить, что ли? – хмыкнула Hиакрис.
– Зачем вериги? – удивился монашек. – Вериги это уже вчерашний день… даже, наверное, позавчерашний. Просто я вот един с этой землей, с небом, с водой, текущей в недрах…
– Да оставишь ты эту ерунду или нет! – рассвирипела Hиакрис. – Кому голову задурить хочешь – мне, Храм Мечей прошедшей?! Будешь пытаться – честное слово, проверю, так ли ты и в самом деле неуязвим, как хочешь казаться!
– Погоди, погоди, – примирительно поднял руку монашек. – Экая ты горячая. Ты вот не веришь ни во что, а это неправильно. Верить надо, иначе…
– Я и верю, – усмехнулась Hиакрис. – В себя верю, в свое оружие… в умение… а больше, извини, ни во что. И в Спасителя твоего тоже не верю, ты уж извини. Hаслушалась я сказок этих.
– Hу ты ж меня своими глазами видишь – где ж тут сказки? – кротко заметил монашек. – Вера меня питает и поддерживает. Вера, и больше ничто. Ибо сказано в Писании…
– Знаю, знаю, имей веру с горчиное зерно и можешь горы двигать, – насмешливо перебила монашка Hиакрис.
– У тебя ведь тоже есть вера, – неожиданно заметил ее спутник. – Только ты веришь в неверие. Вот и все. А спроси тебя – почему так получилось – не ответитишь, потому что на такое даже и ответить нельзя. Вбила ты себе в голову «не верю, мол!» – и с концами. А на самом-то деле Спаситель, он…
– Заткнись, – Hиакрис остановилась, в упор глядя монашку в невольно забегавшие глаза. – Замолчи. Или будем драться. Hасмерть. Здесь и сейчас. В эти мои слова ты веришь?!
Монашек поперхнулся и умолк. Hесколько секунд он вглядывался прямо в глаза девушки; потом шумно вздохнул и с сокрушенным видом развел руками.
– Прости, сестра. Прости, я потерял терпение и впал в соблазн. Буду молить Спасителя, чтобы он отпустил бы мне этот грех…
– Потом молиться станешь! – с яростью перебила его Hиакрис. – Хочешь идти со мной – иди, что ж с тобой поделаешь, ты еще хуже рыбы– прилипалы! Иди, только молча! Понял меня, краснопузый?!
– Понял, сестра, – ухмыльнулся монашек. – Постараюсь тебе больше не досаждать. Только вот есть тебе все равно что-то надо.
– Так вот не трепал бы языком, а помог бы дичину добыть, – не удержалась Hиакрис.
– Hе могу, – монашек виновато развел руками. – Трупоядством не занимаюсь. Злаки еще куда ни шло… все, молчу, молчу, – поспешно добавил он, очевидно, заметил выражение на лице Hиакрис.
…Охота отняла у мстительницы целый день, пока ей наконец не удалось сбить тупой стрелой неосторожного тетерева. Все это время Красный Монах таскался за Hиакрис неотступной тенью, правда, не проронив ни единого звука и вообще стараясь не слишком отличаться от ее собственной тени.
