Надежда Первухина - Имя для ведьмы
– Кому конфету, а мне – минету!
В конце концов, я ухитрилась-таки купить все, что нужно. Даже нашла мюсли и ананасный сок с мякотью. Напоследок купила себе шоколадное мороженое и двинулась домой, почти довольная жизнью.
Дверь моей квартиры была распахнута настежь, и оттуда неслись душераздирающие вопли! Я уронила стаканчик с мороженым, поудобнее перехватила авоську, чтоб использовать ее в качестве тяжелой артиллерии, и с боевым кличем: «Мама, я уже иду!» – ворвалась в коридор.
Моему разгневанному взору предстала следующая картина. Мама, с тюрбаном из полотенца на голове, маской из черной глины на лице и в банном халате, методично долбила утюгом по голове некоего уродливого монстра, пытающегося выкарабкаться из моего гардероба! Тот вопил, пускал из ноздрей едкий дым и вообще был недоволен таким оборотом дела. Я сходила на кухню, выгрузила покупки в холодильник, помыла руки и лишь после этого появилась на поле битвы с законным вопросом:
– Что здесь, собственно, происходит?
Мама опустила утюг и гневно посмотрела на меня.
– Это я тебя хочу об этом спросить! – закричала она. – Я подхожу к гардеробу, хочу выбрать себе костюм для поездки в Дом науки, открываю дверцу, а оттуда лезет оно! И рычит! И воняет! Пошел вон, тварь поганая! Ты мне еще форменный китель испорть!
– Так, мам, успокойся и отойди. Это ко мне.
– Я так и знала! В гадалки она собралась! В квартире уже не продохнуть от твоей магии!
– Мам, я сказала, уйди. Утюг оставь. Он у меня самая дорогая вещь в доме. Китайский «Мулинекс».
Мама подчинилась и ушла, на прощание окинув меня взглядом Дианы де Бельфлор (Лопе де Вега «Собака на сене», картина первая). Я же посмотрела на тварь. Она рычала, скребла когтями воздух, но не могла шагу ступить из гардероба. Ясно, почему! Ведь квартира защищена! Значит, тварь попала в гардероб извне, с чем-то, что появилось там недавно...
С мамиными вещами?! Вместе со звездочками на подполковничьих погонах?!
Да, это похоже на правду, хотя я понять не могу, как это все могло получиться. Ладно, разберемся позже. Пока надо устранить нежелательную нечисть. Иначе она мне все выходные платья обгадит.
Зоол-н-р-гуун-ла.
Пшел-л, пше-л!
Чудище вспыхнуло искорками и с воем испарилось. Я осмотрела гардероб, потрогала вешалки с вещами. Ничего, ни следа. Но это еще не все. Теперь мне предстоит самое неприятное дело.
Объяснение с мамой.
Даже то, что я честно перетряхнула весь гардероб, пропылесосила полы и помыла-таки посуду, не согнало с маминого лица выражения реставрируемого сфинкса. Она пила ананасный сок с валокордином и грозно смотрела в никуда.
– Мам...
– Это невыносимо! Я на грани гипертонического криза!
– Мам, ты на грани пластической операции. Иди немедленно смой эту жуткую глину с лица, иначе она у тебя отвалится вместе с кожей.
Мама допила сок и шлепнула стаканом о столешницу.
– Я боюсь! – истерически выкрикнула она. – Вдруг я открою кран, а оттуда тоже полезут какие-нибудь монстры!...
– Не полезут, – мне стало жалко маму. Все-таки встреча с чудищем – даже для подполковника налоговой полиции многовато.
Я открыла кран, пустила теплую воду:
– Ну вот, видишь, все нормально... Я могу постоять рядом в качестве охраны.
– Постой лучше в качестве дочери, – совсем не командирским тоном попросила мать. Я ее просто не узнаю! Неужели благодаря какому-то уроду чародейному мы наконец найдем общий язык?!
Мама тщательно умылась, долго терла лицо полотенцем, а когда мы с ней вышли-таки из ванной, начала хохотать:
– Ой, не могу! Я, наверно, сама это чудище своим видом испугала! Вся в глине, как папуас!
Слава тебе, святая Вальпурга! Она пришла в себя. А я уж боялась, что начнутся расспросы о природе чудовища, о том, каким образом оно здесь оказалось... Но я рано радовалась
– И все-таки, как это могло произойти, в нашу эру победившего материализма? – отсмеявшись, спросила мать, глядя на меня с проницательным ленинским прищуром.
– Знаешь, мам, – проникновенно начала я, – тут все дело в психологии восприятия Вот ты читала какие– нибудь фантастические произведения?
– Конечно. Декларации о доходах наших финансовых олигархов.
– Я имею в виду литературу... Очень часто герой фантастического произведения внезапно, силой авторского произвола, попадает из привычного ему мира в какой-нибудь... иной. Ну, в Средневековье, например. Или за Грань Великого Кристалла. Допустим, жил-был художник один, домик имел и холсты, а потом – бац! – и он оказался в совершенно фантастическом мире. И в этом мире вполне освоился, превратился в рыцаря... И все это воспринимается героем как должное: схватки с драконами, чудища всякие... Будто так и надо. Сейчас, если хочешь знать, в параллельный мир проще сходить, чем за пивом в ближайший ларек.
– Понятненько, – сказала подполковник налоговой полиции и принялась готовить окрошку. – Значит, ты мне предлагаешь, вроде того самого героя, не закатывать истерики по поводу несанкционированного вторжения монстров на мою территорию...
– Ну!...
– А также ходить за пивом в параллельный мир. Ну уж это дудки!
– Мамочка, будь проще!
– Если я буду проще, твою жилплощадь точно какие-нибудь драконы заполонят. Не-ет, я вовремя приехала! И я займусь воспитанием и твоим, и всей этой нечисти из параллельных миров, хотя я совершенно не верю в то, что она существует! И кстати: а эти параллельные миры имеют представление о едином государственном налоге в 13 процентов?
– Боюсь, что нет...
Мама заправила окрошку низкокалорийным майонезом, попробовала и раздумчиво сказала, глядя вдаль:
– Я приехала не зря.
С этим моральным убеждением она надела свой форменный китель, попудрила нос, взяла вторую пару ключей от квартиры и отправилась на организационное заседание конференции по налогам и сборам. А я решила, что после всех происшедших со мной событий (приезд мамы может пошатнуть нервную систему ничуть не меньше, чем прохождение Обряда Тринадцати) имею полное право просто выспаться. И даже не хочу, чтобы мне снились сны, а то потом буду думать, как же их истолковать.
Я заснула, едва голова коснулась подушки. И поначалу снов действительно не видела. А потом все-таки приснился один...
Будто живу я в городе, где все-все улицы пересечены трамвайными линиями и даже домов меньше, чем трамвайных депо. И будто совсем я не ведьма и даже не библиотекарь, а ученица вагоновожатого. Этакая скромная девочка в джинсовом сарафанчике и серебристой косыночке на пушистых волосах. И я впервые учусь водить трамвай – большой, блестящий, только что покрашенный желтой и алой краской... А рядом со мной за приборной панелью сидит мой наставник, я ясно вижу его лицо. Это Авдей, только не такой бледный и изможденный, как в больнице, а румяный, загорелый, пахнущий не дорогим дезодорантом, а обычным мужицким потом, который почему-то сводит с ума от вожделения... Ну вот. Мне снилось, как мы водили трамвай по всему городу (в раскрытые окна вагонов заглядывали длинные ветки цветущей сирени, тополя роняли клейкие душистые листочки)... И во сне мы очень любили друг друга, Авдей сделал мне предложение, опустившись на колено прямо у «мест для пассажиров с детьми». Я, разумеется, согласилась. К загсу мы тоже подкатили на трамвае, а потом выяснилось, что и жить нашей молодой семье придется, не сходя с колес этого общественного вида транспорта.
Чего во сне не увидишь! Наш семейный трамвай понемножку обзавелся кое-какой мебелью. На задней площадке второго вагона у меня была кухня, ванная и туалет (ну это ж сон!). Первый вагон мы с Авдеем определили под гостиную, обвешали коврами, где не хватило ковров – рекламными щитами заколотили. Поставили стол, кресла, телевизор и маленький фонтан, подаренный нам на свадьбу мэрией. Скромно, но уютно! Да, под брачное ложе пришлось часть вагона отгородить звуконепроницаемой перегородкой, чтобы горожане, услышав случайные звуки, не завидовали нашей бурной интимной жизни... А потом мне снилось, что у нас с Авдеем родились мальчики-близняшки и в честь этого события город презентовал нам еще два вагона. Теперь в одном вагоне была детская, а в другом – кабинет Авдея, где он писал стихи и романы. И наш семейный трамвай со звоном мчался по рельсам городка, в окнах его развевались пеленки, на крыше сыновья запускали змея, а муж в кабинете собирал компанию единомышленников, чтобы прочесть свой новый поэтический опус.
Сыпал снег, дремали сосны,
Шел трамвай безномерной...
То ли год был високосный,
То ли стужа -ледяной.
А за окнами мелькали
Невозможные цвета,
Будто кто-то киновари
Капнул с вышнего моста.
Отраженье небосклона
В темном зеркале реки...
Золоченые драконы,
Деревянные божки.
В облаках вздымались башни
