Роджер Желязны - Одержимый магией
Он спустился вниз по каменной лестнице; каждая следующая ступенька казалась грубее и шершавее предыдущей. Он миновал мрачные помещения и длинные унылые коридоры. По тому пути, который он проделал вниз, он мог судить, что находится как раз под замком, в сердце самой горы. В тот же момент он рискнул оглянуться назад и увидел другое пламя у себя за спиной. Он так же увидел тени, плавающие будто в жидкости. Они были вполне осязаемые; по его спине пробежал холодок страха, и он поспешил догнать своего таинственного гида.
Комнаты и коридоры, которыми он проходил, были покрыты многолетним слоем пыли. Лишь одно помещение немного приободрило его, заставило вздрогнуть – это камера пыток – оно было оборудовано всем необходимым – цепями, дыбой, щипцами, клещами, гирями, дробилками, кнутами, плетками и огромным набором всевозможных ножей. Все это было покрыто пятнами, ржавчиной, затянуто пыльной паутиной. В каждом углу валялись кости, их давным-давно обгрызли и облизали крысы, и теперь они белели бесформенными грудами. Поль провел по стене ногтем, эхо многократно повторило скрипучий скрежет. Когда он перешел на внутреннее зрение, он уловил незримые следы жестоких действ, происходивших здесь много лет назад. Зверские драмы всюду оставили несмываемые следы. В мрачном расположении духа он вернулся к обычному восприятию.
– Кто… – прошептал он, обращаясь скорее только к себе, – ответит за все это?
– Бывший лорд, Райл Мерсон, – прозвучал в голове немедленный ответ.
– Он был чудовищем!
– Когда-то подобные вещи широко практиковались. Он прекратил эту практику около четверти века тому назад, утверждая о своем раскаянии. Говорят, что с тех пор он вел относительно безупречную, возможно даже добродетельную жизнь.
– И это правда?
– Кто может сказать о том, что прячется на сердце человека? Возможно, он не мог признаться в этом даже себе.
– Все это для меня слишком загадочно. Я должен признаться в своих предубеждениях, но, в любом случае, как можно назвать безупречным и добродетельным его обращение со мной – это можно отнести и к его лакею, Ларику.
– У людей всегда есть причины для поступков. Мотивы и стремления редко имеют подходящие моральные оттенки.
– А вы? Вы тоже такие?
– Нас нельзя назвать ни моральными, ни аморальными, в наших действиях нет ни намека на свободу.
– Тем не менее что-то заставляет вас следовать тому курсу, которым вы следуете. Это и есть решение.
– Это только кажется – была ли ирония в этих словах?
– И ничего нельзя изменить, да?
– Ничего.
Они прошли около емкости, распространяющей зловоние, на дне ее что-то плескалось. Пол в углублении, по соседству с вентиляционной шахтой, был влажным и покрыт каплями, влага образовывала причудливые иероглифы. Стены в помещении покрыты мутной слизью. Внезапно Поль почувствовал всю тяжесть горной массы и земли у себя над головой, ощутил тяжелое дыхание скалы.
Он удивился короткой беседе, внезапно всплывшей в памяти и напомнившей о заявлении Семерки после сражения на горе Анвил. Тогда создалось впечатление, что их действия чем-то предопределены. Во всяком случае они совпадали с тем малым, о чем они говорили. Но существовало что-то еще, что-то большее, чем он вспомнить о них. Именно это было главным, но оно как забытое сновидение все время ускользало от него…
Все попытки вспомнить забытое тут же оборвались, лишь только они свернули за угол и остановились. Что было впереди коридор или комната, он не мог определить. Все пространство было окутано туманом – сизый дым закрыл весь обзор, хотя запах не ощущался. Пламя замерло, как только он остановился, теперь огонек был совсем рядом. Он стал ярче, внутри него появились зеленоватые блики.
– Что за черт! – воскликнул Поль. – Что это?
– Простое перераспределение эфира.
– Я не верю в эфир.
– Тогда называй его как-нибудь по другому. Возможно ты внесешь вклад в будущую лексикографию. Мы знаем, что подобные вещи отличаются от тех вещей, среди которых ты вырос.
– Будь я проклят. Это уже кое-что. Так вы знаете мою историю.
– Мы были свидетелями твоего выдворения из этого мира. Мы видели как ты вернулся.
– Очень интересно. Однако ваши замечания подсказывают мне, что вы совсем не знаете о положении вещей там, где я вырос.
– Это правда, хотя мы смогли многое узнать и о многом сделать выводы, изучая твои действия и реакции с самого момента возвращения. Например, знание технологии, которую ты демонстрировал…
Огонек возле него погас. Поль неподвижно стоял в темноте, уставившись на слабо люминесцирующий туман. Он прислушивался к ударам сердца и вызывал огонек из драконова пятна.
Наконец голубой язычок пламени появился перед ним в том месте, где был предыдущий огонек.
– Пошли!
Этот голос был женским, в нем чувствовалась власть.
– А что стряслось с другим моим гидом? – спросил он.
– Он слишком много болтал. Пошли!
Поль очень удивился. Неужели ему удалось отыскать трещинку в их сверхпрочной броне?
– Я подошел слишком близко к чему-то, что вы не хотите, чтобы я знал.
Ответа не последовало. Голубое пламя стало медленно отплывать от него. Поль не шевелился.
– Знаешь, о чем я думаю? – произнес он. – Я думаю, что вы хотите использовать меня как сына моего отца. Это он создал вас. Я связан особыми узами с Рондовалом, а вы только и можете, что служить заданной цели.
Огонек замер и затрепетал.
– Ты не прав.
– Я и не думал, что это понравится вам, – продолжал он, совершенно игнорируя ответ, – все ваши разговоры о предопределенности и детерминизме… Для вас я – продукт другого мира, и вы не можете рассматривать меня наравне с теми, кто всю жизнь провел в этом мире. Для вас я лишь случайный фактор, шальной фант, но у вас нет выхода, вы все равно должны взаимодействовать со мной. Прошлой ночью вы захотели удивить меня, произвести впечатление, чтобы я оказался более сговорчивым, послушным. Я заявляю вам, что вижу вещи совсем иначе, что дисплей горы Анвил – лишь пустяки по сравнению с тем, что я видел и знаю. Я готов встретить во всеоружии любые ваши попытки обескуражить меня.
– Ты закончил?
– Пока да.
– Тогда продолжим путь.
Пламя медленно двинулось вперед. Поль пошел следом. Казалось его сносит чуть влево, но он не видел никаких выступающих объектов, которые следовало бы обогнуть. Он тащился вперед, едва передвигая ногами. Бледно светящаяся дымка клубилась и кипела над его головой. Она кишела бесчисленным множеством двигающихся теней.
Он сменил направление. Эхо его шагов заглохло. Поль не мог точно определить двигался ли он вдоль длинного петляющего коридора, или он повернул обратно и оказался в одной из комнат. Так как он не мог нащупать руками стен, он предполагал, что последнее более соответствует реальности. Но вокруг не было ни намека, способного подтвердить хоть одну версию.
Тени приблизились к нему, их очертания стали отчетливее. Некоторые имели человеческие очертания, а некоторые нет. Над головой проплыл силуэт дракона, казалось он парит высоко в небе. Тени молча шли рядом с ним, не обгоняя и не выбегая вперед. Он попытался перейти на внутреннее зрение, но все осталось без изменений.
Внезапно, прямо перед ним выросла фигура – огромная, румяная, лысая, с большими умелыми руками. Огонек спикировал назад, возможно он пристроился где-то неподалеку.
– Отец! – воскликнул Поль, останавливаясь.
Рот его приемного отца скривила полуулыбка.
– Что ты делаешь в этом аду? – спросил он. – Ты так нужен нам дома, нужен как продолжатель дела.
– Ты не настоящ… – произнес Поль, запнувшись.
Но Майкл Чейн выглядел внушительно. Выражение его лица – интонация речи – все было в точности Майкла Чейна после нескольких бокалов.
– Ты всегда приносил мне одно разочарование. Всегда.
– Отец?..
– Ладно, продолжай играть в свои глупые игры. Терзай материнское сердце.
Отмахнувшись от него, высокая фигура повернулась и направилась прочь.
– Отец! Подожди!
Он бросился в клубящийся туман.
– Это – обман! – закричал Поль, со злостью обращаясь к пламени. – Я не знаю, как вам удалось получить его, и зачем это нужно, но это – подлый обман!
– Жизнь полна обманов. Сама жизнь может оказаться обманом.
Он отвернулся.
– Почему мы застряли здесь, в темноте? Я думал вы хотите отвести меня в более важное место?
– Ты первым остановился.
– Ладно, пошли дальше.
Он вновь повернулся.
Бетти Льюис, одетая в обтягивающее длинное вечернее платье, стояла слева от него. Ее фигура манила и влекла, она казалась совсем близкой и реальной…
– Мог бы предупредить, – сказала она, – возможно между нами не было сильного чувства, но ты, по крайней мере, мог попрощаться.
– Я не мог, – ответил он, – у меня не было дороги назад.
– Ты такой же, как все, – промолвила она. Туман между ними сделался гуще, Бетти медленно растворялась в нем.
