Элеонора Раткевич - Таэ эккейр!
– Давно бы так, – проворчал Лерметт, понемногу успокаиваясь. – А то надоел ты мне своими выходками – ну просто никакого спасу нет. У меня тут еще малая толика вина осталась – как раз по глотку и выйдет. Будешь?
– Буду, – невозмутимо ответил Арьен. – А ты что подумал?
Осушив последние капли вина, Эннеари с довольным видом вздохнул, потянулся и принялся натягивать сапоги. Лерметт искоса наблюдал за ним – впрочем, даже и не пытаясь этого скрывать.
– Да ну тебя! – возмутился Эннеари. – Сколько можно повторять, что со мной все в порядке!
– Не сомневаюсь, – странным, вроде бы отсутствующим тоном промолвил принц. Так говорят, когда произносят одно, а думают в этот момент совсем о другом.
– Я готов, – объявил Эннеари, натянув правый сапог и подымаясь на ноги. – Можно идти.
– Можно, – согласился Лерметт. – Вот только куда?
Эннеари, уже успевший сделать несколько шагов, недоуменно обернулся.
– Как это – куда? – непонимающе спросил он.
– Ты не туда направился, – сухо заметил принц. – Нам вон куда надо. Направо и вниз.
Если бы Эннеари полагал, что его смертный спутник уже ничем не может его изумить, он поразился бы куда сильнее. По счастью, Арьен считал, что люди, как и вообще все возвышенные создания, непредсказуемы и могут удивлять кого угодно и когда угодно, был бы повод – и даже без оного. Удивительное поражает вдвойне, если обрушивается на разум внезапно – а если ты ждешь его прихода, оно и вполовину не так сокрушительно. Поэтому Арьен хотя и удивился словам Лерметта, но не так уж и слишком – ровно настолько, чтобы вытаращить глаза и на мгновение лишиться дара речи.
– Но ведь это не дорога на нашу сторону, – возразил Эннеари, когда отдышался. – Это дорога на Луговину.
– Именно, – так же сухо подтвердил принц.
– Но ведь тебе нужно на нашу сторону перевала. – Эннеари по-прежнему ничего не понимал.
– Да, – кивнул Лерметт. – А тебе – на нашу. Сдается мне, мы крупно ошиблись в выборе дороги. Я ошибся. Если кто из нас кого провожать и должен, то не ты меня, а я тебя.
– Лерметт, – настойчиво произнес Эннеари, – в чем дело?
– В возвышенности, – криво усмехнулся принц. – Мыслей и чувств. Той самой, о которой ты толковал вчера. Это заставило меня кой о чем призадуматься.
Он широким движением руки обвел золотые от утреннего солнца вершины гор.
– Вот она, возвышенность. Во всей своей красе. Злая, холодная и капризная. И заметь – нет ничего проще, чем заблудиться в ее прелестях. Заблудиться и погибнуть. Дороги, надежные еще вчера, снесены в пропасть. Тропы, еще вчера проходимые, завалены. Над головой всякая дрянь висит – только крикни, мигом обрушится и раздавит. К лужайке, до которой по ровной земле и вовсе рукой подать, добрых два часа в обход продираться приходится, да еще и половину штанов на камнях лохмотьями оставишь по дороге. Ни шагу не ступишь в простоте – все с опаской, с хитростью. – Лерметт помолчал немного и добавил с подкупающей искренностью – Немудрено, что я в себе заблудился.
– Но ведь не насмерть? – возразил Эннеари.
– Не насмерть, – подтвердил принц. – Но почти.
На сей раз его улыбка была вовсе не такой принужденной, как предыдущая. Зато она была смущенной и… да, почти виноватой.
– Понимаешь, – произнес Лерметт, – если не подставлять голову под сход, чтобы тебя по ней приложило, и не валандаться невесть сколько на обходных путях, добраться до ответа очень просто. А что он мне не нравится… что ж, тем больше резона не мешкать.
– И что это за ответ, который тебе не нравится? – с редкостным терпением поинтересовался Эннеари после того, как принц снова замолчал.
– А такой, что я поступил с тобой безобразно, – без колебаний ответил Лерметт. – И нечего на меня так смотреть. Когда мы встретились, дороги наши лежали в разные стороны… и я не то чтобы упросил тебя – да нет, едва ли не заставил – принять мою… и притом без единого слова – а от этого только хуже. Я посчитал, что мое дело важнее, даже не узнав о твоем… собственно я и теперь ничего о нем не знаю. И вынудил тебя радеть о моем, опять же ни слова о нем не проронив. Ты отложил свои заботы ради моих. И все это время мы пытались пройти по моей дороге. Это неважно, что тропы обрываются, что дороги завалены – я ведь помню карту, я найду, мы доберемся… ну, и куда мы добрались?
– Но ведь можно еще раз попробовать… – вырвалось у Эннеари.
– Да? – ядовито протянул Лерметт. – Кто-то не далее, как вчера, говорил, что не любит ломать кости. Ты не припоминаешь, кто бы это мог быть?
– Но какое это имеет…
– Арьен, – серьезно и твердо сказал Лерметт. – С меня хватит. Ты отдал мне свое время и силы. Ты себе кости поломал на моей дороге. А теперь мы пойдем по твоей. И не смей спорить, слышишь? Даже и не вздумай.
– Да я и не собирался, – пожал плечами Арьен. – Известно же – человека не переспоришь. Ты мне одно только скажи: с чего ты взял, что нам следует выбрать мою дорогу? Или ты думаешь, что она окажется легче?
Принц устремил на эльфа серьезный и сосредоточенный взгляд.
– Я не просто думаю, – тихо вымолвил он. – Я совершенно в этом уверен. Готов прозакладывать что угодно – на пути в Луговину нам не встретится ни одного завала, ни одной трещины, взявшейся невесть откуда. И не только потому, что сход, судя по всему, прокатился с вашей стороны, а… Одним словом, сам увидишь.
– Ладно, – уступил эльф. – Мне и самому любопытно поглядеть, подвело тебя чутье или правду сказало.
– Правду, – уверенно произнес Лерметт, подхватывая свою отощалую дорожную сумку и пристраивая ее на плечо. – Я знаю, что на сей раз я прав.
Самое большее, через полчаса, Эннеари был вынужден признать, что предчувствие – каким бы ни был его источник – Лерметта не обмануло. Повернув направо, путники могли разглядеть прямую далее тропу на всем ее протяжении – и нигде на ней не было ни валунов, ни ледовых обломков.
– Мне надо было сразу сообразить, – кисло протянул Лерметт. – Уж если нужные мне тропы завалены все до единой, значит, не туда мне нужно. А если и туда – тебе все равно нужнее.
– Да у меня дело не так чтобы и очень спешное, – отмолвил Эннеари, нагибаясь, чтобы подтянуть на ходу сапог.
– Как знать, – ответил принц. – Во всяком случае, это я тебя провожать буду, а не наоборот. А уж потом и о моих заботах подумаем – но только потом.
Эннеари замялся. Ну, как объяснить Лерметту, что дело его, хоть и не очень спешное, может оказаться довольно неприятным? А если так оно и есть – что он предпочел бы уладить все без лишних свидетелей… нет, ему-то скрывать нечего, но…
– Ты не хотел бы, чтобы я знал о твоем деле? – проницательно заметил принц, уловив, как изменилось выражение лица Эннеари – хоть и на краткую долю мгновения, а все-таки…
Арьен колебался недолго.
– Да ладно, – махнул рукой эльф. – Что уж мне теперь-то язык во рту прятать, если он и сам про себя все, как есть, скажет. – Он усмехнулся, пытаясь скрыть неловкость. – Понимаешь, без дела таскаться за перевал у нас не дозволено. В особенности самым молодым.
– Понимаю, – улыбнулся принц. – Трудно не понять. Не дозволено – и именно поэтому молоденькие эльфы, стоит только старшим зазеваться, удирают за перевал.
– Само собой, – кивнул Арьен. – Утянутся на пару деньков, поразвлекутся – и назад. Их обычно даже и не ищет никто. Зачем искать, если сами скоро вернутся?
– Вот как? – Голос принца вновь сделался отсутствующим – словно бы он, этот голос, не прикасался к предмету разговора, а парил поверх него. – Продолжай, сделай милость.
– А что тут продолжать? – отозвался Эннеари. – На этот раз сбежали аж семеро. И покуда не вернулись. Вот меня и послали за ними.
– Вот как? – прежним тоном повторил Лерметт.
– Не иначе, эти малолетние охламоны здорово накуролесили, раз домой глаз не кажут, – сокрушенно вздохнул Арьен. – Я потому и решил сначала тебя проводить, а потом уж за них приниматься. Неловко как-то при других за щенками подтирать. Откуда я знаю, что они понатворили. С девицами высокородными любовь недозволенную крутили? С юнцами на поединках дрались? Кого мне придется умаливать, перед кем извиняться за наших мальчишек… полно, да в Луговине ли они? Надо ли мне их за шкирку домой волочить – или разузнавать, куда они подались из Луговины? Думал я сам управиться… но раз уж нас так не ко времени судьба свела…
– Свела, – резко перебил его Лерметт. – Причем очень даже ко времени.
– Почему? – удивился Эннеари.
– А потому, – ровным и невыразительным тоном произнес принц, – что, когда я решил пойти твоей дорогой, я был прав даже больше, чем полагал. Потому как сдается мне, Арьен, что мы явились сюда не по разным делам, а по одному и тому же.
Он мгновенно замолчал и отвернулся слегка, явно не намереваясь продолжать, как если бы и так уже сказал больше, нежели собирался. Но для Эннеари сказанного было вполне довольно, чтобы встревожиться всерьез. Во имя всего святого – да что же натворили на сей раз ослушные мальчишки, если из-за них наследник престола потащился за перевал с посольством?
