Александр Зорич - Боевая машина любви
– …И начнется война с Харренским Союзом. Да такая, по сравнению с которой Тридцатидневная покажется веселым народным гуляньем.
– Возможно. Ну и пусть! Северную империю давно пора пнуть со всего размаху. Пусть, наконец, познает свое ничтожество! На нашей стороне смеги – это раз. Не делайте таких невинных глаз, я знаю о тайном трактате, подписанном три года назад при помощи этого скандального аррума, Ервина.
«Эгина», – мысленно поправил Альсим. Но перебивать не стал. Он видел, что Лорму нужно выговориться. Что же, пусть впадающий в маразм служака болтает побольше.
Все аргументы «партии войны», которая за каких-то полтора часа успела сложиться на Совете Шестидесяти во время первого круга переговоров, Альсим уже слышал. Дальше будут только вариации. Однако ему, стороннику отказа от каких бы то ни было сношений с Фальмом, оказавшемуся вместе с Лагхой в «блистательном одиночестве», требовалось не просто понять, но прочувствовать настроения и мысли ключевых персон из «партии войны».
– Далее. Ткачи на острове Кад и их хозяева недовольны налоговой политикой материка. Они тоже наши потенциальные союзники. Вспомните также о настроениях в Орине, Ирвере, Итарке. Вспомните, что Дельта в последнее время предпочла бы независимость с варанскими или тернаунскими гарантиями…
– Ненавижу кретинов… – неожиданно для самого себя прошипел Альсим, останавливаясь. – Ты в Хаместир играл когда-нибудь, Лорм, твою мать!? Если фигурки сделаны из лакированного дерева и если стоит много башен рядом, что бывает? Одну толкнул – и вслед за ней все разъехались, сколько их ни есть! Пихаешь башенку, она валится, валит соседнюю, та – третью… Если мы заключим союз с Маш-Магартом и войны не будет – хвала Шилолу. Но тогда и союз с Маш-Магартом для нас не имеет смысла. Что они хотят!? Убрать нашими руками, моими, вот этими самыми руками, между прочим, какого-то Вэль-Виру. Кто это такой – я не знаю. Лагха не знает, никто не знает! Разбить дружину Вэль-Виры, разрушить замки его вассалов, захватить какой-то Гинсавер… А за это, понимаешь ли, мы получим несколько заливов на каменистом побережье, пару клочков земли для своих форпостов и союз с уцелевшими баронами Фальма. Каковые бароны, заметь, последний раз покидали свои вотчины ради того, чтобы вместе с харренитами высадиться у нас, в Варане! Кто Ордос брал, а? Уроженцы Харрены? Итарка? Северной Лезы? Хуммерово очко, Ордос штурмовали баронские дружины Фальма! Даром, что под знаменами Союза!..
Последние фразы Альсим выкрикивал уже в спину удаляющемуся Лорму. Прохожие с испугом шарахались от престарелого чиновника Дома Недр и Угодий, который беззастенчиво крыл Первого Кормчего, всенародно любимого героя «известных событий», как обтекаемо именовался мятеж Норо окс Шина.
Из разговора ничего путного не вышло. Каждая сторона еще больше утвердилась в своей правоте. Альсим окончательно осознал, что военная верхушка Варана состоит из идиотов. А Лорм отныне не сомневался, что его вспыхнувшая некогда дружба с Альсимом оборвалась не случайно, что с этим человеком он теперь рядом даже и не сядет.
3Поздним вечером Лагха прихватил четыре больших бутылки аютского вина, выбрал в своей личной оружейной комнате тройчатую дагу в подарочном исполнении для особ диктаторского ранга, тайком сорвал в оранжерее своей жены громадную нежно-кремовую лилию и отправился на прогулку.
Сиятельная Сайла закатила ему вслед истерику. «Если ты сейчас пойдешь к этой курве, можешь ночевать под забором». Звучало это грозно, убедительно. Особенно если учитывать, что Лагха владел личной резиденцией, располагал своими, по закону положенными апартаментами во дворце, имел спальную комнату под кабинетом в здании Свода и около двадцати тайных служебных квартир по всему Пиннарину.
Сайле Лагха довольно мягко ответствовал, что направляется делать большую политику, а не бляжить. Что при наличии в его корзине лилии и четырех пузатых вместилищ аютского напитка любви звучало, по мнению княгини, весьма цинично.
На входе в коридор со многими комнатами, который был отведен в дипломатической гостинице фальмскому посольству, стояли четыре истукана.
Это были вассалы Маш-Магарта, в полных доспехах, с мечами и золочеными боевыми топорами. Так велело Право Народов – посольства оберегают свой покой сами, не полагаясь на охрану, предложенную гостеприимцами.
– Кто таков? – осведомился старший караула.
Этот вояка не мог не знать кто перед ним. На дневном приеме он был в свите Шоши и Зверды и видел гнорра в парадных одеждах, об руку с Сиятельной. Но не в обычае Лагхи было скандалить.
– Лагха Коалара, гнорр Свода Равновесия.
– Как доложить?
– Так и доложить. Пришел хозяин Варана, с дружеским визитом.
– А если беспокоить не велено?
– Ну так я велю!
Лагха вовсе не злился, он повелевал. И – одновременно – уважал пустоголовых клевретов, говорящих на чудном «диалекте», а в действительности на чистейшем харренском языке шестивековой давности.
Старший с чувством выполненного долга поклонился и приказал пропустить Лагху, а сам вызвался проводить.
– Могу ли я задать вам один вопрос? – почти шепотом осведомился страж, когда они подошли к двери в самом конце коридора.
– Извольте.
– Правда ли, что у вас мужику могут отрезать язык, если он, как бы выразиться… у своей жены, гм…
– Неправда. За Второе Сочетание Устами без отягчающих обстоятельств его просто выставят к позорному столбу.
– А с обстоятельствами?
– Сошлют на галеры.
Они стояли возле двери. Страж пытливо глядел на Лагху. Лагха умилялся.
– Это очень плохо, – заключил страж. – Это все обернется против вас. Я видел ваших галерных рабов. Они только ждут случая, чтобы отомстить. Люди должны быть друг с другом так, как они хотят.
Впервые за день Лагха потерял дар речи не от усиленной работы мысли, а от полного отсутствия мыслей. Наконец он вспомнил:
– В Варане низкие налоги. Много еды. Почти нет воров, убийц и насильников. У нас порядок. Больше ста лет мы не вели больших войн. Бунт невозможен, ибо лишен почвы.
Лагха никогда не думал о том, как устроен Варан на самом деле. Он знал только, что должен сохранять эту страну такой, какой она есть. Защищать от всех мыслимых внешних врагов и от внутренней магической скверны.
Лагха знал, что и это – чушь, ерунда, ничто по сравнению с ним самим, Лагхой. Однако если уж ты родился и живешь вновь, если в твои руки попал Свод Равновесия – значит, ты должен им распоряжаться мастерски. Даже если понимать людей как фигуры Хаместира, играть ими нужно хорошо. В неудачах меньше смысла, чем в победах. Это верно даже тогда, когда и победы, в свою очередь, тоже лишены смысла.
– Еще мальчиком я слышал о Своде Равновесия и восхищался вами, гнорр. Я верю вашей мудрости, – неожиданно сказал страж. – В любом случае желаю вам удачи.
«Когда ты был мальчиком, я был младенцем, а гнорром был славной памяти Карувв, которого я некогда проткнул, как жирный окорок. Ну, будем считать, что я тут Гнорр Вечнозеленый», – подумал Лагха и это вернуло его в доброе расположение духа.
– Удачи и тебе.
4Первые полчаса пили вино и болтали о пустяках.
Воодушевленно полыхали дрова в камине, за окнами выл ветер, рафинированное масло в светильниках почти не давало копоти. Все вели себя так, будто и не было сегодняшнего резкого разговора в Совете Шестидесяти.
– …Так мы на них и напоролись, – посмеиваясь, рассказывала Зверда. – Все трое – навеселе, оружие – на съехавших в задницу перевязях. Вдруг вылетает из темноты копье, бьет Шошу прямо в зерцало, валит на землю… Пока мы с Аллертом за мечами лезли – кругом уже смеги! Вот тут нас только бич-самодав и смог выручить, без него может и всех перебили бы. Потому что один смег как заверещит: «Железная змейка, варанцы, Свод, ноги-ноги!»
Зверда залилась смехом. Лагха тоже от души посмеялся, ему было не жалко.
Шоша поглядывал на варанского красавчика со смесью уважения и ревности. Уж больно обходителен, зараза! А взгляд – как у ледовоокого. Родственная душа, гамэри-кан аруптах…
– Да, был у нас один такой бич когда-то, – закивал головой Лагха. – Удивительно, как смегам в память врезался!
– Один? Да как бы не так! – неожиданно брякнул Шоша.
– Ну может два. Один – у Опоры Единства, а другим я жену воспитываю, – отшутился Лагха.
Аютское действовало на барона Шошу со сногсшибательной скоростью.
Причем, учитывая особенности его расы, дивный напиток из соседней страны отнюдь не вызывал в нем неудержимого любовного желания. Скорее уж просто бил по голове, как кувалда. Зверда чувствовала то же самое, но эффект был многократно ослаблен заблаговременно принятым под предлогом переодевания напитком из цинорских водорослей, настоянных на ее собственной крови.
Проверенное средство. Шоше она о настое не напомнила, поскольку не сомневалась, что гнорр станет сговорчивей, оставшись с ней наедине. А самоуверенный барон, отродясь не пробовавший аютского, был уверен, что сможет перепить весь Свод Равновесия.
