Глен Кук - Башня страха
– Я представляю себе, что имеется в виду.
– Да?
– Предполагалось, что Семь Башен продержатся до сбора союзников, резервных войск и спасшихся из Дак-эс-Суэтты в долине Чордан. Но они не продержались.
– И ты полагаешь, причина этому – измена? Билли-козел пожал плечами.
– Я сидел через пять камер от вас.
– Я выясню. Я порасспрошу тех, кто был там. Спасибо, сержант.
Бел-Сидек торопливо заковылял прочь. Он направился прямиком к судну купца из Пеллы: двое из его грузчиков были среди защитников Семи Башен. Один – офицером, второй – военным инженером.
Бел-Сидек быстро нашел обоих и прижал к стене.
– Нам еще нужно развести огонь, – сопротивлялся первый, бел-Педра: его существование целиком зависело от денег, которые он получал за работу грузчика, и он не мог позволить себе жертвовать слишком многим.
– Я беру это на себя.
– Да что такое случилось, сэр?
– Я только что обнаружил, что в истории осады Семи Башен есть белые пятна, что мои сведения об этом далеко не исчерпывающие. Не знаю я и того, что именно сейчас приобретает для нас большое значение. Ты что скажешь, Малахи?
Малахи звали второго ветерана осады, он до сих пор не проронил ни слова. Сейчас он поднялся с мешков, на которых сидел, и привалился к сложенным на пирсе бревнам.
– Вы бывали на перевале, сэр?
– Никогда: мы прошли по прибрежному шоссе.
– Вот именно. Причем разрушая за собой мосты, чтобы врагам в случае победы пришлось добираться до Кушмарраха по горам.
– Почудилось мне, или ты действительно критикуешь действия нашего командования?
– Я не критикую, но я действительно немного раздражен, сэр. Пять поколений считали эту стратегию непогрешимой. Но на деле она не сработала.
– Должна была сработать.
– Теоретически должна. – Малахи ткнул пальцем в воображаемую карту. – Дорога через перевал идет точно на восток, но у вершины поворачивает к югу под углом шестьдесят градусов. Вне этой дуги находится четыре башни, по две с каждой стороны вершины. И три башни внутри дуги. Они не имеют названий, только номера, вне дуги – нечетные, внутри – четные. Самая главная башня – Четвертая, она в три раза больше других и гораздо лучше укреплена. Теперь о соотношении башен…
– Должно быть, весьма любопытно с профессиональной точки зрения, – перебил бел-Сидек. – В чем же заключалась ошибка?
– Не знаю. Мы предусмотрели все, кроме нападения на Семь Башен одновременно.
– Это, наверное, непросто.
– Непросто, но для геродиан это оказалось легчайшим путем. А также самым медленным, потому-то он нас и устраивал. Несмотря на отличных инженеров и саперов, геродианам пришлось дорогой ценой заплатить за Первую, Вторую и Третью. В Третьей-то я и находился, поэтому не знаю, что было дальше.
– Бел-Педра?
– Я был в Пятой, поэтому вряд ли смогу вам помочь. Они, точно кровожадные львы, три дня бросались на наши стены – и только носы себе разбивали. На четвертое утро с восходом солнца к нам явились их посланцы и сулили озолотить нас, если откроем ворота. Ну, мы вылили на них ведра с нечистотами, и они ретировались восвояси. А через пять минут начался артиллерийский обстрел – стреляли из тяжелых орудий на крыше Четвертой. Не знаю, что там стряслось, но защитники ее не успели уничтожить пушки.
Бел-Сидек еще потолковал с ветеранами на эту тему: просто чтобы не заострять их внимание на следующем вопросе. Бывшие офицеры подробно обсудили тактику геродиан при атаке каждой башни, и лишь потом бел-Сидек спросил Малахи:
– А защитникам Третьей башни они тоже предложили сдаться и только после этого начали атаку?
– Да, конечно, это у геродиан такая привычка. Для проформы. Они неизменно получали один и тот же ответ, да другого, наверное, и не ждали.
– Гм… Бел-Педра, можешь вернуться к работе. А для тебя, Малахи, у меня еще есть поручение. – Бел-Сидек подождал, пока бел-Педра отойдет от них. – Ступай на новую геродианскую верфь и отыщи Бхани Сайтефа. Ты попросишь у него список рабочих-ветеранов осады Башен. Он должен знать такие вещи, но вряд ли помнит всех. Пусть напишет, кого припомнит, если этого окажется недостаточно, я потом сам с ним потолкую.
Малахи с озадаченным видом почесал в затылке.
– Да что такое происходит?
– Сам не знаю. Наши командиры пытаются связать одних людей с другими, а единственная зацепка – вероятность, что они вместе сражались на перевале Хэрок.
В районе порта многие Живые знали бел-Сидека, но мало кто подозревал, что он атаман этого округа. Он общался с людьми, которые занимали в организации самое разное положение, но на каждом уровне разыгрывал роль вестового еще более высоко стоящего командира. Риск был велик, но гавань – важнейшее для Живых место, есть из-за чего рисковать.
– Они сперва хотят опросить людей, которые не входят в нашу организацию?
Бел-Сидек пожал плечами:
– Понятия не имею. Мне поручили, я выполняю.
– Но никаких изменений не предвидится?
– В армии – нет.
Малахи наконец ушел и вернулся гораздо скорее, чем ожидал бел-Сидек.
– Вы ошиблись, сэр. Он их всех знает. Только о троих не смог сказать с уверенностью. – Он подал бел-Сидеку листок бумаги.
– Я прослежу, чтоб его отблагодарили как следует. Возвращайся на работу, с пелланами я договорился.
Бел-Сидек присел, просмотрел список, водя пальцем по бумаге. И вдруг отдернул руку.
– Мне следовало догадаться!
Все сразу стало на свое место, и тут же созрело решение. Бел-Сидек хотел было бежать к Генералу, но надо было еще собрать людей для работ на корабле Мериэль.
Галера нового градоначальника безуспешно, несмотря на помощь нескольких буксирных судов, пыталась пристать к берегу.
– Надеюсь, этот ветер – дурное предзнаменование, – с улыбкой пробормотал себе под нос бел-Сидек.
* * *Меджах козырьком приставил руку к глазам, прищурился.
– Гляди-ка, корабли. Да какие красивые!
Йосех с трудом оторвался от дома девушки. Меджах пальцем указывал на гавань.
Три корабля входили в бухту, сейчас с улицы Чар как раз был виден этот ее участок.
– Военные корабли?
– Те, что с боков, – военные. Похоже, важная шишка нас посетила.
– Какие-нибудь ферренги. Меджах ответил не сразу.
– Ну да, все они что-то этакое из себя воображают. Йосех опять уставился на дверь. Девушка снова была тут как тут. А старуха метнула на него яростный взгляд.
Йосех смущенно заморгал, но глаз отвести не смог. Она была удивлена, возмущена до глубины души, но юноше вдруг показалось, что морщинистое лицо старухи вдруг смягчилось, чуть ли не усмешка промелькнула на нем. А потом оно стало еще более каменным и неприступным, чем раньше.
– Что еще за черт? – пробурчал Меджах.
Дюжина конных дартар поспешно спускалась с холма. У каждого входа в лабиринт они останавливались и что-то говорили стерегущим животных солдатам. Те сразу же начинали суетиться, собираться куда-то.
– Фа'тад почему-то отзывает нас, – предположил Йосех.
Через минуту предположение подтвердилось. Один из всадников подскакал к ним и велел срочно вызвать находящихся в лабиринте солдат и возвращаться в лагерь.
Меджаху порядком надоело сторожить верблюдов и глазеть на прохожих.
– Пошли ей от меня прощальный поцелуй, – шутливо бросил он Йосеху и исчез в переулке.
Йосех осмотрел и подтянул сбрую. К счастью, в отличие от других отрядов они не захватили пленных – одной заботой меньше.
Вокруг снова собралась поредевшая было толпа любопытных.
Они, разинув рты, глазели на дартар, которые собирались столь же поспешно, как раньше разгружались.
Йосех огляделся – девушка и старуха по-прежнему смотрели на него, корабли скрылись из виду.
Меджах все не возвращался. Не пойти ли поторопить его? Нет, вейдин украдут животных или хотя бы отвяжут их – просто назло.
Йосех вдруг осознал, что один на улице среди сотен ненавидящих его людей. Он подтянулся, чтобы выглядеть взрослым и суровым воином, а не перепуганным мальчишкой, каким чувствовал себя на самом деле. А испугался он не на шутку.
Но тут до Йосеха донесся голос брата – Ногах на чем свет стоит клял Джоаба и Фа'тада, всех вейдин и ферренги, Кадо и богов, всех, кто приходил на ум. Йосеху сразу полегчало.
Мимо Йосеха с братьями, спотыкаясь, прошли двое ошарашенных, дрожаших от страха вейдин со связанными за спиной руками. Один попытался бежать. Кто-то сунул пику ему под ноги, вейдин споткнулся и шлепнулся на землю. Ногах подскочил к нему и несколько раз злобно пнул ногой. Йосеху опять стало страшно и неприятно.
Он заметил, что левый рукав Ногаха разрезан ножом, заметил пятно крови. На черном фоне кровь не сразу бросалась в глаза – именно поэтому они носили черную форму.
– Животные готовы? – прорычал Ногах.
– Да. Серьезная рана?
– Нет. Но больно чертовски. – Он закричал остальным подчиненным, чтоб немедленно строили пленников и садились на верблюдов.
