Владимир Серебряков - Оборотень в погонах
Я поглядел на часы. Проклятая мгла! Кто придумал, что в темноте людям кушается привольнее? Или это чтобы никто не разглядел, что тут по тарелкам распихивают? Совершенно столбик тени не отбрасывает. Прищурившись, я все же разглядел подплывшую под тень риску. Запаздывает госпожа Валевич. Что ж, женщинам простительно.
– Брат во Христе, – вежливо обратился ко мне парень с розами, – не отойдете ли от моего столика?
– Никак не могу, брат, – развел я руками, стараясь ничего не задеть убогим эльфийским веником. – Видите ли, мне назначено свидание как раз за этим столиком. Мне сказали, что обычно он пустует.
– Понимаю, – улыбнулся парень. Вот улыбка у него была какая-то напряженная. Словно этому лицу привычнее напряженный оскал. Или кривая усмешка. – Мне тоже назначили свидание здесь. И по той же причине.
– Раз вы заняли место первым – ваше право, но подождать мне придется здесь, – уточнил я.
– И долго вам придется ждать? – Похоже было, что парню не терпится меня сплавить. Что ж, взаимно. Если Марина Валевич увидит его хоть краем глаза, мои далеко идущие планы можно смело сдавать в утиль. Интересно, сколько стоит фунт воздушных замков?
– Минус три минуты, – ответил я.
Губы парня с розами дернулись – «шутишь, мол?».
– А вот и госпожа Валевич, – заметил он. – Боюсь, что должен попросить вас отойти.
– С какой стати? – поинтересовался я. – Вообще-то именно с ней у меня назначено свидание.
Сам я, как ни старался, углядеть эту двуличную особу никак не мог.
– Очень интересно, – с напором проговорил парень, вставая. – У меня тоже.
Он обернулся ко мне, и на лице его отразился дикий ужас.
Словно рядом со мной – или за моей спиной – стоял призрак.
Всеволод Серов, среда, 16 июня
Первой моей – и очень яркой – мыслью было: «Ну, все, приехали!». Точнее, съехала. Она, моя крыша.
Это, пожалуй, мой самый потаенный и самый большой страх – сойти с ума. Отнюдь не беспочвенный, если учесть, что по моей бедой черепушке шкрябало и взрывной волной, и саблей плашмя, и пулей по касательной. А уж если учесть, что мне довелось увидеть и пережить там, за речкой…
И я прекрасно знал, что меня ждет в этом случае – спустя пару месяцев после дембеля, когда я мыкался, неприкаянный, пытаясь найти свое место в новом и таком неожиданно враждебном мире, одной из испробованных мной работ стала должность санитара… в сумасшедшем доме. Чистая случайность, что я не угодил туда как пациент.
Работал я там ровно неделю. Хватило. Не знаю, как выглядит настоящий ад, но сильно подозреваю, что намного страшнее он быть не может.
Там были такие как я – простые ребята, посланные своей страной на святую войну – и война вцепилась в них и уже не выпустила. Она стала их жизнью – хриплые вопли басмачей, подсвеченное разрывами ночное небо, визг пуль над головой и запах горелой человеческой плоти. Были и другие. Особенно мне запомнился один, внушатель с диагнозом, кажется «посттравматическая кататония», хотя такой болезни нет – это мне уже потом объяснил знакомый костоправ… Его бредовые виденья были необычайно ярки и реальны, и, хотя палата в которой его содержали, имела отдельную защиту, случалось, что подхлестнутый безумием дар прорывал ее – и тогда полкорпуса заходилось в криках, а нам с напарником и дежурной сестричке приходилось бежать туда… и все время, пока сестра вкалывала ему успокаивающее – видеть!
– Что с вами? – озабоченно спросила двойник Марины Валевич, стоявший за спиной навязчивого парня с розочкой. – Вы так побледнели.
– А… – Я оглянулся. Вторая Марина по-прежнему стояла рядом с эстрадой – отнюдь не собиралась растворяться в воздухе, проваливаться сквозь пол или оборачиваться маленьким зеленым чертенком.
– Вы знаете, мне с самого начала не совсем нравилась эта идея, – продолжил доппельгангер. – Но Маринка…
– Просто решила немного пошутить, – улыбнулась первая Марина Валевич, подходя к столику. – Вы ведь на меня, – она глянула на меня, взмахнув ресницами, и виновато потупила взор, – за это не обидитесь?
– Думаю, – неожиданно пришел мне на помощь мой оппонент по столику. – мы не обидимся на столь очаровательных дам. Если, конечно, хоть одна из них соблагоизволит объяснить – что, собственно, происходит?
– Все очень просто, – рассмеялась Марина-первая. – Это – указала она взмахом руки на своего двойника, – моя младшая…
– …на целых десять минут…
– … сестра Арина Валевич. Это, – кивок в мою сторону, – Сева Серов, профессиональный заводчик аквариумных рыбок, ну, а это…
– Валентин Зорин, – отрекомендовался парень с розочкой, озадаченно переводивший взгляд с одной сестры на вторую. – Господство Зорин, следователь по особо грешным делам пресвятого благочиния.
Он машинально потянулся за корочкой, прежде чем одернуть себя.
Моя, начавшая было возвращаться на место, челюсть снова оказалась где-то в районе пупка. Мысли в голове совершили скачок, сальто, стали на мостик и раскланялись под бурные аплодисменты спинно-мозговых рефлексов.
– Раз уж все познакомились, – предложил я, подхватывая со столика свою охапку роз, выглядевшую, надо признать, по сравнению с изящной конструкцией в руках благочинного, несколько вульгарно, – может, присядем?
После чего замер в нерешительности с букетом в руках. Ибо букет был один, а девушек, как выяснилось, ровно в два раза больше.
Справиться с дилеммой буриданова ослика мне снова помог брат благочинный, протянув свое хрупкое произведение цветочного искусства ближайшей к себе сестре. Кажется, это была Арина – я еще не научился уверенно их различать, особенно с учетом того, что на обоих сестрах были абсолютно одинаковые платья.
После этого мне не оставалось ничего другого, кроме как вручить розы второй сестре, и, предоставив ей самой решать проблему, куда девать сей колючий веник, нарочито старательно углубиться в изучение меню.
– Итак, – осведомился я, шелестя страницами, – кто что будет заказывать?
– Если не возражаете, – холодно произнес брат Зорин, наклоняясь к соседнему столику, – я бы предпочел решить этот вопрос самостоятельно.
– Ваше право, – отозвался я. – Но предупреждаю заранее – платить буду я.
– Это отчего же, – все те же холодно-опасным тоном опытного инквизитора поинтересовался благочинный, – вы так решили?
«Оттого, что на всех каналах эфирника постоянно плачутся – ах, какое бедное у нас благочиние, какие нищенские зарплаты у его сотрудников» – с неожиданной злостью подумал я. «Интересно, ты кого и от каких сроков на свои шиши отмазал?»
– Ну, потому что… в общем, инициатором этой встречи был я. Хотя, конечно, – я озадаченно покосился на Марину – та едва сдерживала смешок, перевел взгляд на Арину (или наоборот?) – эта была сама серьезность, – первоначально планировалось немного меньшее количество участников, но… раз уж так получилось… я не собираюсь отказываться от своих обязательств.
– Но, – перебил меня брат Зорин, – я бы все же предпочел…
– Брат, – проникновенно сказал я. – Давайте договоримся так – вы оплатите следующий вечер. И все, тема закрыта.
– Ну… – Неуверенно произнес благочинный. – Допустим.
Значит, денег у него все же немного. Меньше, чем гонора. Или просто жлоб.
– А что пожелают милые дамы? – обратился я к сестрам Валевич.
Девушки переглянулись. Улыбочку, появившуюся на милом личике Марины я бы, пожалуй, даже осмелился назвать хищной, а тихий вздох и еле уловимое пожатие плеч младшей сестры нельзя было истолковать иначе как: «Делай как знаешь, но не говори потом, что я тебя не предупреждала».
– Дамы, – заявила Марина, откидываясь на спинку стула, – желают гулять.
– Что ж, – отозвался я, снова погружаясь в меню, – гулять, так гулять.
«Стрелять, так стрелять», пропел где-то в моей многострадальной голове чей-то неуловимо знакомый голос.
Валентин Зорин, среда, 16 июня
Я чувствовал себя, словно только что поднятый зомби – голова набита гнилыми соплями. Густо пересыпанное французскими словечками меню, в которое я уткнулся, чтобы не видеть жуткого зрелища удвоенной барышни Валевич, тоже не способствовало ясной работе мысли. Во всяком случае, я не запомнил, что именно заказал. От необходимости разбираться еще и в карте вин меня избавил аквариумист Серов – и очень хорошо, потому что там кириллицей были напечатаны только две буквы в самом верху – «у.ё.».
Пока официант тащил бутылку, над столом висело нервное молчание. Серов отпил из предложенного бокала, удовлетворенно кивнул, и, шуганув пытавшегося было разлить вино официанта, занялся этим сам. Получалось у него, как у заправского соммелье.
– Я тут недавно услышал хороший тост, – сообщил он, закончив. – На поминках. Один из близких друзей усопшего, встав, произнес буквально следующее: «Ну, за покойника и, чтобы два раза не вставать, за присутствующих здесь дам». Первая часть для нас, слава Богу, не актуальна, а вот со второй предлагаю начать. За наших прекрасных дам!
