Патриция Маккиллип - Мастер Загадок
– Что же ты от меня хочешь? Чтобы я не доверял никому – ни мужчине, ни женщине – никому в своем собственном доме? Я видел, как ты на нее смотришь, как ты с ней говоришь. Что это значит? Ты что, настолько ревнуешь к ее нерожденным детям? Ты так сильно хочешь получить землеправление? Эти слухи до меня тоже дошли, но я никогда до сих пор в них не верил.
Астрин в упор глядел на него, молча и не двигаясь, его лишенное красок лицо походило на маску. Потом в этой маске что-то нарушилось, Астрин отвернулся и шепнул:
– Нам с тобой не понять друг друга. Я возвращаюсь на Равнину Ветров. Три дня тому назад эта женщина едва не убила князя Хеда у тебя в зале. Я не останусь тут наблюдать, как ей это наконец удастся. Следи за ней сам – ведь это ты женился на ней.
Он встал и вышел, Хьюриу замер у огня, молча глядя ему вслед. Моргон впервые заметил в глазах короля намек на неуверенность, когда тот последовал за братом.
Неразрешимый спор, безнадежные расспросы, тяжелые черные мысли о смерти родителей теснились в голове Моргона, мучая его, словно опухоль. Он попытался встать, застонал и снова провалился в полусон. В очередной раз он проснулся, когда дверь в его комнату снова раскрылась. К кровати подошел Астрин.
Моргон пожаловался ему хриплым голосом:
– Мне все снится эта ваза, которую я разбил; фигурки на ней двигаются в каком-то странном порядке. Это загадка, к которой я, кажется, вот-вот найду ответ – и тут он от меня ускользает, а с ним ускользают ответы на все на свете загадки. Зачем ты здесь? Я понял бы тебя, если бы ты уехал.
Астрин не ответил. Вместо этого он короткими и методичными движениями собрал с постели Моргона все меха, сложил их и изо всей силы прижал к лицу Моргона.
Крик удивления, вырвавшийся из горла князя Хеда, утонул в меховом кляпе. Тяжесть одеял, выделанных шкур, пледов окутала его, лишила возможности дышать. Он пытался бороться, силился встать с кровати, но кровь бросилась ему в голову, запела в ушах, и он погрузился в громадный водоворот тьмы...
Когда Моргон очнулся, он стоял на коленях на полу, хватал ртом воздух, всхлипывал, и при каждом вдохе и выдохе внутри его что-то грохотало, словно мелкие камешки. Рядом с очагом оказался Хьюриу, он вцепился в Астрина и прижал его к стене, а меч Рорка Умберского, точно язык пламени, касался его груди.
Моргон с усилием заставил себя подняться. Хьюриу и Рорк с ужасом разглядывали онемевшего Астрина. Рорк прошептал со свистом, как будто у него не хватало дыхания на нормальную речь:
– Я не верю. Не верю...
Моргон заметил какое-то движение на пороге. Он попытался заговорить, но голос ему не повиновался, и Моргон сумел издать только сдавленный хрип. Все находящиеся в комнате непонимающе взглянули на него.
– Хьюриу.
Король резко обернулся. В дверях стоял Астрин. С секунду ни он, ни Хьюриу не двигались. Затем глаза Хьюриу потемнели, и он сказал, словно предостерегая:
– Будь осторожнее. У меня нет твоего дара видения. Если я тебя с кем-то перепутаю, я никогда этого не пойму. Рорк резким голосом позвал:
– Хьюриу!
Силуэт человека, к груди которого был приставлен меч Рорка, таял на глазах. Точно дым, проплыл он мимо них и неожиданно исчез. Но вместо него в комнате появилась, словно соткавшись из воздуха, белая птица – появилась и кинулась на Астрина.
Он замахал руками, птица ударила его клювом в лицо. Они закричали вместе – Астрин и птица; Астрин упал, зажимая ладонями глаза. Моргон первым оказался рядом с ним, схватил его голову, повернул к себе и увидел, как между сомкнутыми пальцами, закрывающими глаза, сочится кровь.
Позади них раздался грохот разбившегося оконного стекла, и в комнату со стоном ворвался ветер. Птица, словно услышав чей-то призыв, вылетела в окно.
Хьюриу подбежал к Астрину. Что-то шепча, нежно и бессвязно, от оторвал пальцы Астрина от его лица, глубоко вздохнул и приказал побледневшему пажу, который, не спуская с них глаз, стоял в коридоре:
– Приведи Анот.
Астрин, с закрытыми глазами, объяснил дрожащим голосом:
– Я действительно собирался уехать, но не смог. Тогда я решил вернуться в комнату Моргона, чтобы посмотреть, здесь ли вы все еще, и, когда проходил через зал, увидел... Увидел, как я сам вхожу в комнату – перед самим собой. Так что мне пришлось проделать нечто такое, чего я никогда не смог бы прежде. Я послал к вам зов сквозь камни, прямо в ваш мозг, я послал, впервые в жизни, чародейский зов. Сделать это было очень трудно, но вам нужно было доказательство.
– Я понимаю. Лежи тихо... – Король умолк и после продолжительной паузы добавил: – Так давно это было... Эта белая птица...
Король снова замолчал, став на колени и склонившись над Астрином. Внезапно он вскочил на ноги, Рорк схватил его за плечо:
– Хьюриу...
Король оттолкнул его и зашагал по пустому длинному коридору. Моргон закрыл глаза.
Пришла госпожа Анот, мрачная и запыхавшаяся, чтобы наложить повязку на глаза Астрина. Рорк помог ему встать. Моргон подошел к окну, потрогал разбитое стекло. И увидел далеко за Кэруэддином разрушенный город на Равнине Королевских Уст, разбросанные камни, точно кости какого-то гигантского безымянного человеческого существа.
Моргон оделся, спустился в большой зал. Отблеск каминного огня слабо мерцал в звездах, на поверхности арфы. Моргон взял инструмент, перекинул через плечо украшенную самоцветами перевязь. Услышав позади чьи-то шаги, он обернулся и увидел арфиста Высшего. Он подошел и тронул звезды.
– Я был там, – сказал он тихим голосом, – я был там, когда Ирт мастерил эту арфу. Я слышал самую первую песню, которую на ней сыграли...
Арфист положил руку на плечо Моргона.
– Я хочу уехать, – сказал Моргон.
– Попрошу короля предоставить в твое распоряжение корабль и охрану. Если будешь осторожен, то все будет в порядке. Ты уже достаточно здоров, чтобы доехать до Хеда.
– Я не собираюсь на Хед. Я поеду на гору Эрленстар. – Моргон опустил голову и посмотрел на звезды, которые казались ему сейчас отражением собственного лица. – Я могу не обращать внимания на угрозу моей жизни. Могу не давать воли своему любопытству. Могу отгонять от себя мысль, что я сам себя не знаю. Но я не могу смириться с тем, что звезды на моем лице способны принести смерть моим близким. Так что я собираюсь на гору Эрленстар, чтобы спросить Высшего, что это значит.
Арфист молчал; Моргон не мог понять выражение его лица.
– Ты едешь морем?
– Нет, поскольку я хочу добраться туда живым.
– Сейчас уже осень. Поздновато для путешествия на север. Путь будет долгий и опасный. Еще много месяцев ты будешь вдали от Хеда.
– Ты что, пытаешься меня отговорить? Рука арфиста сдавила плечо Моргона.
– Я три года не был на горе Эрленстар, не видел Высшего, поэтому я бы хотел направиться домой. Можно мне сопровождать тебя?
Моргон наклонил голову, потрогал арфу, и струны зазвучали нежно, слегка запинаясь, как будто он нащупывал начало какой-то великой песни.
– Буду рад. Но ты не будешь бояться путешествовать с человеком, отмеченным смертью?
– Если этот человек берет с собой инструмент арфиста из Лунголда, я ничего не боюсь.
Они вышли на рассвете следующего утра, так тихо, что только Хьюриу да Астрин знали об их уходе. Они проскакали верхом по Равнине Королевских Уст, длинные утренние тени неслись вслед за всадниками. Чайка, кружащая в холодном воздухе, один раз прокричала над ними, точно делая вызов; потом замахала крыльями и полетела сквозь яркое чистое утро к югу, над линией стройных военных кораблей с голубыми парусами, идущих при слабом отливе Тола в море.
5
Они не спеша продвигались через Имрис, избегая больших домов имрисских владетелей, находя ночлег после неутомительной дороги в маленьких деревушках, вольготно расположившихся среди широких полей или на изгибах реки. Дет платил за ночлег игрой на арфе. Прихлебывая горячий суп, который варили для него женщины, Моргон наблюдал, как усталые земледельцы и их дети собирались на звуки прекрасной игры Дета на арфе и его глубокого мелодичного голоса.
Без малейшего труда Дет пел своим слушателям любые песни и баллады – все, о чем они просили. Время от времени кто-нибудь приносил свою собственную арфу, на которой играли целые поколения в семье, и исполнял на ней любопытную балладу или вариацию песни, которую Дет умудрялся в точности повторять, прослушав ее всего один раз. Моргон, глядя на лицо без признаков возраста, склонившееся над отполированной дубовой арфой, восхищался талантом и памятью музыканта.
В полях среди скал и низких пограничных холмов Марчера, где деревни и отдельные хозяйства были редкими на неплодородной земле, они впервые ночевали под открытым небом.
Путешественники остановились на берегу студеного ручья под тремя дубами. Вечернее солнце выглядывало из-за красных гор и окрашивало траву на холмах золотом. Моргон, который разжег небольшой костерок, встал во весь рост и огляделся. Необработанная неровная земля поднималась к старым, усталым холмам, которые напоминали спящих людей. Моргон с удивлением сказал:
