Глен Кук - Огонь в его ладонях
С тех пор замок разросся, хотя и утратил в значительной степени свое значение. Каждое поколение вносило свою лепту в то, чтобы сделать его более неприступным. К первоначальным стенам были пристроены круглые башни. На северной стороне были возведены куртины, а дополнительные башни стали окружать всю вершину горы. Еще дальше к северу, защищая самый пологий склон, стояла массивная, квадратная вспомогательная крепость. С основной Твердыней её так же соединяла куртина.
Три других склона горы были каменными и обрывистыми. Выходящие на поверхность скалы стали мягкими и были сплошь покрыты трещинами. На обрывах изогнутые дугой слои осадочных пород демонстрировали всю историю образования горы. Дети придворных и солдат любили бродить по склонам в поисках окаменелостей – за каждую находку Радетик расплачивался сладостями.
По мнению Мегелина, замок был совершенно не пригоден для обитания. В нем либо было холодно и дули сквозняки, либо стояла невыносимая душная жара. Во время редких дождей крыши нещадно протекали. Необходимые всем людям санитарные сооружения были крайне примитивными, а мебель фактически отсутствовала. Во всем замке не было ни одной ванны. А Хэлин-Деймиель славился своими общественными банями. Во всем замке была лишь одна дверь, которую можно было закрыть. Она преграждала путь в женскую часть замка.
Радетик часто скучал по комфорту своего крошечного жилья в университете.
Несмотря на недостатки в качестве жилого помещения, замок прекрасно отвечал своему основному предназначению. Его зернохранилище, цистерны с водой и арсенал могли снабжать гарнизон практически бесконечно. Твердыня господствовала над огромной территорией, и ещё никому не удавалось захватить её ни штурмом, ни после осады.
Радетик задержался у ворот и окинул взглядом мили и мили каменистой земли, окружающей замок.
– Гарун, ты знаешь, что я хотел бы здесь увидеть? Хотя бы раз. Одно-единственное дерево.
* * *Прошло несколько недель. Фуад направил гонцов к вассалам. В то утро, когда они должны были проходить смотр, Гарун разбудил своего учителя.
– Что тебе надо? – проворчал Радетик, приоткрывая один глаз. – Ты пожалеешь, если разбудил меня не по делу. Ни одно разумное существо не может просыпаться в такую рань.
– Дядя Фуад встречает рекрутов. Я думал, что ты захочешь присутствовать.
Радетик, издав ещё один стон, свесил ноги с кровати.
– Захочу? Да ни за что! Тот, кто видел хотя бы одну толпу феллахов, видел их всех. Но все же думаю, что мне лучше пойти, хотя бы для того, чтобы удержать твоего дядюшку от поступков, о которых он будет потом сожалеть. И много их там явилось?
Он очень сомневался в том, что призыв Фуада принесет тот же результат, который можно было бы ожидать от призыва самого валига.
– Не очень много, – разочарованно протянул Гарун. – Но они ещё подходят. Может быть, некоторые просто задержались.
– Хм… Вот, значит, как? Дело плохо. Подай-ка мне, пожалуйста, вон те сандалии.
Бойцы, присланные вассальными родами, собрались на склоне, ведущем к главным воротам Эль Асвада. Не все ещё прибыли, как сказал Гарун, но приближающихся к крепости облачков пыли виднелось очень мало, и это говорило о том, что Фуад наверняка будет разочарован жалким ответом на его призыв.
– Нет даже и трети от того числа, что можно было бы ожидать, – заметил Мегелин.
– Некоторые из этих пожирателей верблюжьего дерьма перебежали к бандитам, – вмешался Фуад. Бросив недовольный взгляд на собравшееся воинство, он добавил: – Трусость бывает заразнее оспы.
– По правде говоря, я не думал, что они настолько ненадежны, – сказал Радетик.
– Они похожи на базарных торговок. Те, кто не дезертировал, спрятались по своим палаткам, не осмеливаясь на борьбу. Моему брату они скажут, что не явились только потому, что не он лично призвал их под знамена. Я лично проеду по их владениям и всех примерно накажу. Бабы паршивые!
– Может быть, стоит несколько дней подождать, – предложил Радетик. – Пошлите гонцов ещё раз, и пусть они ведут себя как можно жестче.
– Какой от этого толк? Если они хотят спрятаться под юбками своих жен, пусть прячутся! Я превращу их в посмешище, когда вернусь с головой Эль Мюрида на моем копье. Белул! Собери шейхов.
Белул склонил голову и стал спускаться по склону. Когда он прошел между всеми отрядами, их вожди направились к Фуаду. Ни одного из них брат валига не встретил теплым приветствием, хотя знал их всех и не раз скакал с ними бок о бок. Его мрачный вид заставил вождей попридержать языки и держаться на почтительном расстоянии.
Когда последний из предводителей родов присоединился к вождям, окружившим Фуада, Радетика, Гаруна и некоторых военачальников, Фуад сурово произнес:
– Значит, так. Только у вас хватило смелости выйти на бой с этими младенцами-бандитами. Таха. Рифаа. Квабус. И все остальные. Обещаю, что мой брат запомнит это. Клянусь, что он не забудет и тех, чьи лица мы не видим сегодня.
– Может быть, стоит дать остальным чуть больше времени, – предложил кто-то.
– Больше времени, Ферас? Разве Ученик предоставит нам больше времени? Нет! Мы нанесем удар. Никаких детских игр. Никаких послаблений. Мы обрушимся на них подобно молоту и принесем с собой их головы, чтобы украсить стены.
– Мы сегодня пребываем в ярости, – пробормотал Радетик.
Фуад наградил его злобным взглядом и прошипел:
– Ты, учитель, скоро узнаешь, что такое настоящая ярость. А пока можешь продолжать зудеть. – Отвернувшись от Мегелина, он продолжил: – Белул! Прикажи колоннам строиться согласно плану. Оставь пустыми места, где должны были бы стоять трусы.
– Фуад, я действительно считаю, что вам следует пересмотреть свое решение.
– Мы выступим, как только колонна будет построена, – ответил Фуад. – Все дискуссии окончены. Мы либо вернемся с победой, либо проиграем. Не хотел бы я оказаться на месте тех трусов, если мы потерпим поражение, а я при этом останусь жив. А теперь прочь с дороги, учитель. Тебе мне больше нечего сказать.
Пару часов спустя Мегелин уже наблюдал за тем, как колонна скрывается из виду.
– Я сделал то, что должен был сделать, Гарун. Но он слишком упрям, чтобы прислушиваться к голосу здравого смысла.
– Ты думаешь, что он не победит?
– Все возможно, – пожимая плечами ответил Радетик. – Не исключено, что ему и повезет.
Через два дня после ухода Фуада в классную комнату явился посыльный и объявил:
– Наш властелин Юсиф пробудился. Он требует вас к себе.
Радетик рассердился, что мешают занятиям, но игнорировать вызов он не мог.
– Али, ты здесь будешь главным, пока я буду занят с твоим отцом. Продолжай вести урок.
Когда они вышли из комнаты, посыльный фыркнул:
– Вы оставили им сурового надсмотрщика.
– Знаю. Но это единственный способ заставить его хоть что-то выучить. Он же не захочет выглядеть глупее своих учеников.
– Жаль, что у меня не было возможности учиться в молодые годы.
– Действительно, жаль, – мягко улыбнулся Радетик. Юсиф говорил правду. Прежде чем дети могли получить образование, в пользе этого следовало убедить их родителей. – Как он себя чувствует? – спросил Мегелин.
– Прилично, учитывая все обстоятельства. Но валиг суров. Вся их семья такая. Пустыня у нас неласковая.
– Это я вижу, – ответил Радетик. Он часто слышал эти слова, даже в тех случаях, когда пустыня была вполне приемлемой. Видимо, это была всего лишь местная нравоучительная формула.
Юсиф сидя вел отчаянный спор с лекаршей, которая заставляла его улечься.
– А, Мегелин. Наконец-то. Избавь меня от забот этой старухи.
– Эта старуха, валиг, видимо, знает лучше вас, что требуется вашему телу.
– Вы что, сговорились? Впрочем, не важно. Подойди сюда и садись на одну из этих подушек. Все одновременно мне не нужны.
Радетик сел. Он был не в силах скрыть неудобство, которое испытывал. Учитель был слишком стар для того, чтобы усвоить привычку сидеть на подушке, скрестив ноги.
– Я довольно долго пробыл вне этого мира, – сказал Юсиф, не обращая внимания на ерзанье собеседника. – А это заставляет человека критически переосмыслить свою жизнь. Ты понимаешь, что я хочу сказать?
– Думаю, что понимаю, валиг.
– Так вот. Моя первая задача в этой новой жизни, Мегелин, отучить тебя вести себя как слуга. Нам есть о чем поговорить. И прежде всего о дружбе.
– Валиг?
– Ты сумел привести мой караван.
– Чепуха!
– Я успел допросить Муамара, так что не будем спорить. Я тебе безмерно благодарен. Мне не пришло в голову, что в моем тылу могут остаться враги.
– Моя жизнь тоже была в опасности.
– Все зависит от того, с какой точки зрения взглянуть. Но как ни смотри, мои жены и дети добрались до дома в целости и сохранности. И я рассматриваю твое поведение как проявление дружбы. Я всегда поступаю так, как поступают со мной, Мегелин.
– Весьма вам признателен, валиг, – произнес Радетик, с трудом выдавив улыбку. Ему было хорошо известно, насколько непродолжительна благодарность князей.
