Глен Кук - Без пощады
– Кинжал у меня в руке, кусок сала. Поэтому пораскинь мозгами. Тебе предстоит решить несложную дилемму: работать на меня или болтаться в петле.
Уже несколько месяцев он вынашивал в глубине души одну довольно необычную интригу. Толстяк, с его навыками, может оказаться как раз тем человеком, который сможет воплотить этот хитроумный план в жизнь.
Если у него ничего не получится, не произойдет ничего страшного. Мир просто избавится от негодяя.
Было видно, что вор производит в уме лихорадочные подсчеты. Похоже, что сейчас он решит согласиться, чтобы убежать позже. Гарун ласково улыбнулся и произнес:
– Десять секунд. Затем я ухожу. Либо с тобой, либо для того, чтобы вызвать стражу.
– О горе! – возопил толстяк, – Опять все тот же печальный известный ребус о молоток и наковальница. Лично я потрясен остророгой дилеммой. Разве не пребывать лично я в узкий просак между дьявол и пропасть? Я стою перед решением эпической размерность. И скатываюсь в отчаяние, глубочайший из глубочайших…
– Ну и ну, – пробормотал Гарун, потрясенный этой словесной пиротехникой. – Время на исходе, толстозадый.
– Я вижу тактика запугательства, и у меня лично есть последний довод. Довод разумства. Послушай! Господин! Лично мне невозможно покидать ярмарку. Я лично являться партнер. Младший партнер, пребывающий под неусыпальным надзирательством параноидальный старший партнер Деймо Спарен и неподкупный разбойный бандит, ростом с дом, по имени Гуч.
– Не могу их осуждать. Итак, ты идешь со мной или отправляешься на виселицу?
– Эй! Господин! Сжалься. Лично я есть лишь ничтожный глупец…
– Если ты до конца обнажишь этот нож, то окажешься ничтожным глупцом с дырой в глотке.
– О горе! – снова затянул толстяк. – Звезды предсказывать плохой день. Лично я, следовало обратить вниманство. – Он с трудом поднялся на ноги. Гарун не сделал попытки ему помочь. – Мне надо несколько минут собрать личностное имущество.
– Мне караван не нужен.
– Лично я привыкать к некоторым ингредиентам и предметам. Я есть профессионал. Разве не так? Плотники нуждаются в указанных… Молотки… Пилы…
– В таком случае поторопись.
Толстяк снова обрел уверенность. Он понял, что Гарун не будет его убивать.
– Покажи свой воспитанность, пустынная крыса. Допускаемо, что я есть в тяжелый положение. Но я могу кричать, и сюда сбежаться вся ярмарка. Через минуту.
– Включая твоего параноидного старшего партнера? Он будет счастлив услышать о твоем воровстве.
– Указанный партнер лично меня учить этому тонкий искусство. – Но его слова звучали недостаточно убедительно, чтобы запугать Гаруна.
– Не сомневаюсь. Видимо, поэтому он и не спускает с тебя глаз.
Толстяк пожал плечами и принялся упаковывать свои пожитки.
– Странный существо этот Деймо Спарен. Лично я не всегда есть способный понять указанного. Иногда он есть словно папаша и в другой момент как тюремщик.
– Все отцы ведут себя подобным образом. Как тебя зовут? Не могу же постоянно величать тебя толстой задницей.
– Не иметь значения. Здесь я иногда бывать под имя Магеллин-Маг.
– У меня был добрый друг, имя которого очень походило на твое. Попробуй что-нибудь другое.
– Себе же я известный как Насмешник. Прозвание получить после значительного по важности инцидент на крайнем Восток. До того, как поиски истинности привести указанного меня на Запад.
– Поиски истины? А кончил ты шутом в бродячем балагане?
– Лично я необходимо помнить, что беседа идет с королем, – с усмешкой произнес Насмешник. – В силу указанного следует мне выражовываться с наивеличайшей точность, поскольку слова мои интерпретироваться по благородный стандарт. Нет, это не быть рыцарский поиск истины. Это быть отыскание места, где лично я не мог быть достигнут клинками врагов.
– Вот как? – Гарун тронул пальцем острие кинжала. – Следовательно, у тебя вошло в привычку совершать глупые ошибки?
В негромко произнесенных словах Насмешник уловил намек на угрозу и поспешно заявил:
– Не так. Перевернул чистый листок. Наконец урок выучил. Существующий ловушка иначе было бы невозможно избежать, поскольку великая истина быть иллюминирована ранее, истина, который избегать скромный, глупый я. А указанная истина есть в том, что ничего не доставаемо задаром. Если кажется, что достиг желательного, беги в сторону. Судьба обожать ставить ловушка.
– Надеюсь, что ты усвоил уроки. Хотя сдается мне, что ты все же слишком стар для обучения. Сколько времени тебе обычно требуется на то, чтобы затолкать в мешок это барахло?
Насмешник тянул время, не зная как поступить – звать ли на помощь, или промолчать. При этом толстяк прекрасно понимал, что Гарун видит его насквозь.
– Барахло?! – возмутился он. – Господин…
Он поднял глаза на Гаруна. Худощавый юноша с обветренным лицом сохранял полнейшее хладнокровие. Такая уверенность в себе доконала Насмешника. Поспешно затянув мешок, он сказал:
– Этого достаточно. Об остальном пусть заботится Спарен. Теперь, однако же, лично я должен оставлять запись для указанного. Чтобы все объяснить. Иначе указанный направлять Гуча по следу. Горе тому, кто обрести последнего в качестве противник.
Насмешник поднял мизинец, демонстрируя тем самым степень своей образованности.
– Указанному искусству обучал лично меня старший партнер. Все время учить, учить… Всему учить. Рабовладетелец.
– Пиши. Но только быстро и честно. Поверь, тебе не удастся вернуться через полчаса, чтобы порвать записку. – Гарун был готов посочувствовать толстяку, припомнив, как Радетик силой загонял его на уроки чтения, письма и иностранных языков!
Насмешнику достало ума сообразить, что его новый хозяин человек грамотный, и он написал простую прощальную записку, в которой говорилось, что он вернется через несколько дней. В глубине души толстяк питал надежду на то, что, воспользовавшись неразберихой на границе, он сумеет бежать. Он писал на языке Хэлин-Деймиеля, который служил средством межнационального общения в Малых Королевствах. Это язык Гарун знал лучше, чем все другие наречия.
– Что еще? – спросил он.
– Осел, наистариннейший друг лично меня. Он есть в загоне.
– Иди вперед. Я пойду на шаг сзади. – Покачав головой, Гарун добавил. – Мне следовало сообразить, что у таких, как ты, лучшими друзьями могут быть только ослы.
Он вложил кинжал в ножны лишь после того, как Насмешник вышел из шатра.
Снаружи их ждали двое. Лишившийся дара речи Насмешник стоял с открытым ртом. Казалось, что в нем борются два чувства – облегчение и страх.
– В чем дело? – спросил Гарун.
К Насмешнику, по-видимому, вернулась способность говорить, и он выдавил:
– Спарен. Гуч.
Гарун без труда сообразил, кто есть кто. Гуч горой мяса преграждал путь к будкам.
– Прикажи этому созданию отойти, – произнес Гарун, обращаясь к другому, сидящему на ящике, человеку.
– И куда это ты собрался, Насмешник? – спросил Спарен, не обращая внимания на бин Юсифа. – Может быть, ты хочешь что-нибудь с собой прихватить?
– Осел…
Гарун шагнул мимо толстяка.
– Прикажи, чтобы оно отодвинулось, – бросил он Спарену.
Гуч, казалось, оглох.
– Я беседую не с тобой, мальчик, – снизошел Спарен.
– Я сказал дважды. Третий раз повторять не намерен.
Спарен впервые продемонстрировал раздражение.
– У тебя слишком большая пасть, мальчик, – сказал он. – Гуч, заткни её.
Гуч двигался так же быстро, как атакующая змея. Но Гарун оказался быстрее. Он трижды успел порезать Гуча. Но, впрочем, не очень сильно.
Насмешник попытался бежать, но бин Юсиф сделал ему подножку и завалил на Спарена.
– Полагаю, что Гуч представляет для тебя большую ценность, – сказал Гарун. – Прикажи ему очистить путь, если не хочешь его потерять.
– Да, в твоих словах есть кое-какой смысл. Гуч, отойди в сторону. Я решу это дело самостоятельно.
Гарун взял Насмешника под локоть и двинулся прочь.
– Я не сказал, что ты можешь идти, мальчик, – произнес Спарен. – Просто я решил сам убить тебя.
– Осторожность, Деймо, – сказал Насмешник. – Он владеть Силой.
– Неужели в наше время все стали фокусниками?
– Парень есть заносчивый без меры, но он есть тот, кого звать Король-без-Трона.
– Точно. – Спарен сплюнул в сторону. – А я никто иной, как Пропавший Принц Лебианнина.
Гарун воспользовался этим моментом и взял в ладонь духовую трубку. Затем, поднеся руку к губам, он кашлянул в кулак.
Спарен заметил его движение слишком поздно. Содрогнувшись всем телом, он рухнул на землю. Выражение недоверчивого изумления так и не успело исчезнуть с его физиономии.
Насмешник и Гуч склонились над павшим.
– Что ты с ним сделал? – спросил Гуч, тряся хозяина за плечи. – Господин Спарен, проснитесь! – лепетал он. Создавалось впечатление, что своих ран гигант не замечал. – Скажите, что мне делать, господин Спарен. Может быть, я должен их убить?
