Стив Эриксон - Сады Луны
– Тисте Анди, – выдохнула она. – За мной гонятся. Они мстят за убийство!
Раллик посмотрел в ту сторону, откуда она появилась. Его глаза, привыкшие к темноте, различили безмолвное движение под деревьями. Он заколебался, сжимая теперь уже потерявшую сознание женщину в руках. Потом присел, перебросил Воркейн через плечо, развернулся и побежал к дому.
Он знал, что дверь распахнется перед ним. Она распахнулась. За ней была темная прихожая и арка, за которой начинался длинный коридор. Раллика окутал теплый ароматный воздух, и он без промедления шагнул в арку.
Коральт, кровная родственница Серрат, замедлила шаг, подходя к странному домику. Дверь захлопнулась за их добычей. Она отошла к краю поляны, потом присела на корточки. Остальные преследователи медленно собрались вокруг нее.
Хорульт сердито зашипел и обратился к ней.
– Ты позвала нашего господина, Коральт?
Она помотала головой.
– Я знаю о таких древних созданиях, – произнесла она. – Мертвый Дом Семи Городов... Азат эдиеймарн. Столпы Невинности. Эта дверь не откроется для нас.
– Но она открылась для них, – возразил Хорульт.
– Такое уже бывало. Азат выбирает сам. Мертвый Дом всегда так поступал. Однажды он выбрал двоих: один должен был стать императором, а другой – его верным спутником. Келланвед и Танцор.
– Я ощущаю его силу, – прошептала Орфанталь. – Наш повелитель мог бы уничтожить его теперь, пока он еще молод.
– Да, – согласилась Коральт. – Мог бы, – она на мгновенье замолчала, потом поднялась. – Я кровная родственница погибшей, – произнесла она.
– Да, ты, – подтвердили остальные.
– Месть отменяется, – заявила Коральт, морщинки вокруг ее миндалевидных глаз залегли глубже. – Мы не станем призывать нашего господина. Пусть он спокойно выздоравливает. Азат никто не тронет, он еще совсем юн, он дитя, – она обвела мягким взглядом карих глаз всех своих товарищей. – Королева Тьмы говорила, когда был рожден Свет: «Он новый, а новое невинно, а то, что невинно – ценно. Смотрите на чудесное дитя, поклоняйтесь ему».
Орфанталь нахмурилась.
– Именно поэтому Свет выжил, а Тьма была повержена, невинность победила. Ты хочешь, чтобы и мы были повержены, как когда-то наша Королева. Свет стал порочным, он разрушил наш мир, неужели ты забыла, Коральт?
Коральт грустно улыбнулась.
– Лелеять подобные пороки и было мечтой нашей Королевы, сестра. Нам нужно идти.
Выражение лица Круппа смягчилось, пока он наблюдал за приближающимся Крокусом, почти падавшим с ног от всей беготни этой ночи. Он подтолкнул Мурильо и указал на молодого вора.
– Мальчик возвращается с ненужной поспешностью, и я боюсь сообщать те печальные новости, что знает Крупп.
– Похоже, ночка у него была не из легких, – заметил Мурильо. Он оперся на столбик ворот поместья леди Симталь. Улицы были пусты, горожане еще не пришли в себя после ужасов этой ночи.
Крупп махнул рукой в сторону Лунного Семени, висевшего теперь немного западнее, прямо над городской стеной.
– Замечательная штука. Однако Крупп рад, что она уходит. Представь только, даже звезды меркнут в страхе от этого мира.
– Мне нужно выпить, – пробурчал Мурильо.
– Прекрасная мысль, – поддержал Крупп. – Но разве мы не подождем мальчика?
Ждать пришлось недолго. Крокус узнал их и замедлил свой бег.
– Апсалу похитили люди империи! – воскликнул он. – Мне нужна помощь! – он покачнулся, споткнувшись. – А Раллик все еще в саду...
– Та-та-та, – произнес Крупп. – Тише, мальчик. Крупп знает, где Апсала. А равно и Раллик... – он осмотрел улицу и возбужденно замахал руками. – Вдохни поглубже ночной воздух, Крокус! Новый год начался! Давайте-ка пойдем, все трое, хозяева Даруджистана! – он обнял за плечи своих товарищей и подтолкнул их вперед.
Мурильо вздохнул.
– Раллик пропал, – пояснил он. – А в саду у Колла теперь какой-то странный дом.
– Ах, сколько всего таинственного происходит на одном и том же месте! – Крупп обнял Крокуса. – Конечно, это прежде всего тайна одного молодого человека, решившего стать судьбой одной молодой особы, чья жизнь в последний момент была спасена юношей Горласом из благородной семьи. Спасена, повторяет Крупп, от тонны кирпичей, свалившихся со стены. И в самом деле, героический поступок. Прекрасная барышня едва не лишилась чувств от благодарности.
– Что ты несешь? – поинтересовался Крокус. – Кто кого спас?
Мурильо засопел.
– Полагаю, дорогой мой Крупп, хозяин Даруджистана, ты говоришь о какой-то другой барышне.
– Во всяком случае, никакая она не прекрасная, – заявил Крокус. Крупп вздохнул.
– Жизнь и сама по себе не прекрасна, тут и к бабке нечего ходить. Ну, так что, тебе интересно узнать, как поместье леди Симталь за одну ночь стало поместьем Колла? Или ты так поглощен своей новой любовью, что судьба твоих близких друзей, включая Круппа, больше не волнует тебя?
– Конечно, волнует! – возмутился Крокус.
– Тогда история начнется, как всегда, с Круппа...
– И было по слову Угря, – простонал Мурильо.
Эпилог
Я видел рожденного слухом.
Он в тайну обернут,
Лежит он за солнцем
В Гадроби холмах.
Где овцы стремглав
Убегают от волка.
И где одинокий пастух
Поет свои песни пескам.
Его сердце из камня,
Все в синем сиянье.
Только тень от Ворот в Никуда
Лежит в придорожной пыли.
Я видел рожденного слухом.
Сотни тысяч жаждущих правды
Были в синем городе том...
Рожденный слухом. Фишер Келтас(род. ?)Солнечный свет превратил утренний туман на поверхности озера в белое покрывало. На волнах покачивалась рыбацкая лодка. Маллет помог Вискиджаку взобраться на кусок скалы, на котором они теперь сидели. Лекарь рассматривал фигуру Быстрого Бена, что стоял, расправив плечи, изучая горизонт над озером. Он проследил за взглядом мага. Низко над линией горизонта висело Лунное Семя, отливающее золотом. Маллет заворчал.
– Оно направлено на юг. Что бы это значило?
Вискиджак поморщился от яркого света. Он начал массировать виски.
– Опять голова? – спросил Маллет.
– Да, но не так сильно, как прежде, – ответил поседевший сержант.
– А вот нога меня беспокоит, – пробормотал лекарь. – Мне необходимо поработать над ней еще, а тебе следует соблюдать покой.
Вискиджак усмехнулся.
– Как только настанут подходящие для этого времена, – ответил он.
Маллет вздохнул.
– Ради них и стараемся.
Из леса за их спинами донесся голос Ежа.
– Они идут!
Лекарь помог Вискиджаку встать.
– Проклятье, – пробормотал он. – Хуже и быть не могло, верно, сержант?
Вискиджак посмотрел на водную гладь.
– Трое погибло, не так уж и плохо, в конце концов. На лице Маллета отразилась боль. Он ничего не ответил.
– Пойдем, – сказал Вискиджак. – Капитан Паран не любит ждать. Может, у Морантов хорошие новости. Может, что-нибудь изменилось, а?
Быстрый Бен с пляжа заметил, как Маллет поддерживает сержанта под локоть. «Пришла ли пора?» – подумал он. Остаться в живых после всего этого, на большее нельзя было и надеяться. Лучшие идеи рождаются внутри других идей. Руку с оружием до поры до времени лучше не показывать.
Маг чувствовал сожаление. Нет, время не пришло. Дать старику возможность передохнуть. Он заставил себя двинуться. Он не позволит себе оглядываться назад, ничего хорошего в этом нет. План разработан.
– Вискиджак взвоет, когда об этом услышит, – негромко сказал он сам себе.
Капитан Паран слышал голоса других на пляже, но не спешил присоединиться к ним. «Еще не пора». Его стычка с Повелителями, похоже, принесла ему новое восприятие, а возможно, это проявлял себя Отатарал. Но он ее чувствовал, прямо сейчас он ее ощущал, она по-прежнему была полновата, ее глаза под тяжелыми веками с улыбкой и чуть сонно смотрели на утреннее небо.
«Я вернусь к тебе, обещаю. Когда завершится жизнь Панионского Всевидящего и эта проклятая война, я вернусь к тебе, Порванный Парус».
«Я знаю».
Он замер. Этот голос у него в голове не принадлежал ему. Или принадлежал? Он ждал, ждал, когда он раздастся снова. «Порванный Парус?» В ответ молчание. «Только мое воображение, ничего больше. Можно подумать, что ты вспомнишь свою прежнюю жизнь, вспомнишь те чувства, что испытывала ко мне, начнешь испытывать их снова. Дурак я, дурак».
Он поднялся с земли на звук шагов, стряхивая с одежды веточки и пожелтевшие сосновые иголки. «Взгляни на меня теперь. Когда-то агент адъюнкта, теперь я солдат. Наконец-то солдат». Улыбаясь, он пошел к остальным.
«И я буду ждать возвращения, как и подобает солдату».
Паран остановился, потом улыбнулся и продолжил свой путь.
– А вот теперь, – прошептал он, – это было уже не мое воображение.
Торговое судно отчалило от южного берега, взяв курс на Дхавран и устье реки. Калам прислонился к планширу, глядя на покрытые снегом неровные вершины на севере. Рядом с ним находился еще один пассажир, он был охвачен тяжелыми воспоминаниями, и от этого неразговорчив.
