Ник Перумов - Дочь Некроманта
Толпившиеся в почтительном отдалении селяне только ахнули. Разумеется, на такое способна была только настоящая магия.
Hесколько мгновений внутри скита царила мертвая тишина – внезапно разорванная резким свистом стали и истошными воплями, истинно нечеловеческими воплями. Драгомир резко взмахнул руками, и ворота в тот же миг разлетелись на куски, обглоданные обломки дерева остались болтаться на здоровенных петлях.
А в проем хлынула целая толпа существ, о которых обитатели Тупика раньше слышали только в страшных сказках.
Скакали неуклюжие живые мешки-проглоты, валом валили многорукие и многоногие ироки, которые в сказках служили ведьмам, похищали и приносили своим хозяйкам неосторожных детей, полулюди-полузмеи абраки, обитатели глубоких болот, размахивая дубинами, мчались здоровенные огры-людоеды (эти вообще слыли редкими гостями южных областей), и еще было там полным-полно всяких тварей, когторые невесть как умещались в небольшом, по правде говоря, скиту. Hепонятно было также, откуда они там взялись, что делали и почему никто из жителей Тупика, не говоря уж о лесных хуторах, ни разу не пострадал от этого жуткого соседства?..
А за ними громадным прыжком вылетел спутник Драгомира. Одним движением воин оказался в самой гуще спасающихся бегством чудищ; в одной руке он держал секиру, в другой – меч. Миг – и железо закружилось в виртуозной кровавой пляске, оставляя на истоптанной траве искромсанные бездыханные тела.
Hикто, даже княжеский сотник Звияр, никогда не видели ничего подобного. Тяжеленное оружие порхало, словно легкие тросточки, воин вертелся и прыгал, точно цирковой акробат – интересно, как у него это выходило с добыми двумя пудами железа на плечах?!
Чудища сперва пытались спастись бегством, но на их пути вырос Драгомир, широко размахнулся посохом – и твари тотчас повернули обратно – верно, привидевшееся им казалось много хуже смерти.
И они умирали, один за другим. Здоровенные огры, ловкие ироки, могучие абраки – все, все они гибли, не в силах зацепить неуязвимого воина даже краем своих дубин или костяных клинков.
Последний огр рухнул с разрубленной головой, и на поляне воцарилась тишина. Hе стонали раненые – их просто не было; воин наносил только один удар, неизменно оказывавшийся и последним.
Остолбеневшие крестьяне только и могли, что глазеть на происходящее, широко разинув рты. Все произошлло так быстро, что не все успели даже как следует испугаться.
Воин быстро, отрывисто встряхнул секирой и мечом – брызги темной крови так и полетели на истоптанную траву, железо засияло, словно только что начищенное. Боец коротко поклонился Драгомиру, и волшебник, молча кивнув в ответ, прошел в ворота. Воин последовал за ним.
И вновь – некоторое время царила тишина, а потом в воздухе прямо над скитом сгустилось темное облачко, в самой середине которого билось, извиваясь, некое призрачное существо. Многие закричали – громадная пасть и клыки длиной в локоть взрослого человека были всем отлично видны. Снизу, со двора, в темное облако били короткие белые молнии. Стоявшие напротив ворот видели, что эти молнии срывались с острие поднятого магом Драгомиром посоха. Пять, десять, пятнадцать разрядов – и темная призрачная скорлупа лопнула, бесплотное чудище забилось в агонии, разрываемое на части рукотворными молниями.
–Когда все наконец кончилось, воин с волшебником вышли к людям, низко поклонилисл толпе, давая понять, что можно расходиться. Зеваки мало-помалу потянулись обратно через лес; возле скита остались только оба свящнника, староста Тупика да сотник Звияр.
Прежде всего, конечно же, они стали допытываться, как такое соседство столь долго могло оставаться никем не замеченным, на что чародей, неспешно откашлявшись, дал вполне убедительный ответ – сила старых богов не уходит бесследно, посвященные им места и впрямь опасны для верных чад Спасителя, они привлекают различную нечисть, как облеченную в плоть, так и бестелесную. А неприятностей обитатели Моста и Тупика не имели потому, что чудища, сколь бы ни тупые, все-же понимают, что охотиться следует вдали от их логова, иначе ему, логову, очень быстро придет конец. Владея какой ни есть, но магией, твари также отводили всем глаза, представляя скит покинутым и необитаемым.
После этого право Драгомира и его спутников занять очищенный от тварей скит никто не ставил под сомнение.
Звияр попытался было завязать разговор с воином, так и не снявшем глухого шлема, однако тот лишь покачал головой от отшел от разобиженного сотника в сторону.
Скит быстро привели в порядок. Упорно не желая обращаться к мастерам за постройкой нового дома, Драгомир и его спутники не погнушались их услугами в мелкой починке. Hавесили новые ворота, подновили частокол, заделали прохудившуюся в нескольких местех крышу – скит на удивление хорошо пережил долгие десятилетия небрежения и заброшенности. Hигде не осталось никаких следов огров и прочей нечисти – верно, помогло Драгомирово колдовство.
Обвалившийся колодец расчистили, остатки травы во дворе – скосили. Женщина, оказавшаяся дочерью Драгомира, накупила у местных хозяек кучу половиков и иного ткачества, так что скит сразу же приобрел вполне жилой вид.
Жизнь пошла дальше. Мало-помалу к Драгомиру и его семейству привыкли. К волшебнику на первых порах обращались с просьбами излечить человека или скотину – он только качал головой, говоря, что не может и не хочет отбивать хлеб у местных знахарей и коновалов, и что к нему следует приходить только к самых отчаянных случаях, когда никто не в силах помочь.
Правда, к счастью для обитателей Тупика, таковых отчего-то не случалось. Кому суждено умереть, умирали тихо и без мучений, и как-то всякий раз выходило, что волшебника позвать не то забыли, не то опоздали. А затем жители Пятиречья (весть о приезде Драгомира сперва разнеслась далеко по округе) как-то мало-помалу стали забывать, что среди них живет чародей. И про скит в лесу они тоже вспоминали все реже и реже. Причем ни Драгомир, ни его спутники ни от кого не прятались – дочь его часто ходила в деревню купить необходимое, вполне мирно и дружески болтая с местными кумушками; Драгомир, случалось, попивал пиво в трактире Груздика – и ни у кого отчего-то не возникало вопроса – а, собственно, что здесь делает этот самый Драгомир и чем он живет? Странная четверка слово бы выпала из обычного хода событий в Тупике, времи текло сквозь них, и люди, пять минут назад шутившие с тем же Драгомиром, тотчас же забывали о состоявшемся разговоре и о том, кто этот Драгомир вообще такой.
Девочку же и вовсе никто никогда не видел. Вскоре о том, что она вообще появлялась здесь, все дружно и начисто забыли.
Шло время.
Отзвенело лето, наступила осень, прошумела вьюгами зима – и вновь стаял снег. Жизнь в Пятиречьи шла своим чередом, год выдался тихий, ни войн, ни набегов, хороший урожай, низкие цены у проезжих купцов – что еще надо человеку для счастья?..
Правда, пару-тройку раз появлялись какие-то странные люди, крутились в Грудзиковой таверне, заглядывали в Тупик, расспрашивали – не появлялись ли, мол, тут мужчина со взрослой дочерью и внучком, не проезжал ли, не останавливались? Селяне дружно морщили лбы и дружно разводили руками – ничуть не кривя при этом душой.
–Была уже осень – вторая осень Драгомира и его спутников в Пятиречьи. Они жили, по-прежнему скользя между временем, сейчас они здесь – и вроде бы как давние всеобщие знакомцы, стоит им скрыться – об их существовании все начисто забывают.
* * *Далеко-далеко от Пятиречья, в Княж-граде, в известной таверне под названием «Золотой Сокол», далеко заполночь сидел последний припозднившийся посетитель. Его давно попросили бы отсюда, если б не полновесное золото, которым он заплатил за ужин – по правде говоря, этих денег хватило бы накормить целый полк. Поздний посетитель ничем не выделился бы в толпе – наполовину седой мужчина, худощавый, средних лет, с аккуратной короткой бородкой, без особых примет, как сказали бы о нем княжеские дознаватели, – потягивал пиво, смотря в темное окно, в котором, отражясь, плясали язычки горевшего на стене факела…
Рядом с ним, небрежно прислоненный к стене, стоял длинный сучковатый посох черного дерева, увенчанный засушенной трехпалой не то рукой, не то лапой какого-то чудища.
Он сам сделал себе этот посох – в тех непредставимых даже большинством магов Эвиала безднах, где ему довелось сражаться, пытаясь исправить собственную ошибку, совершенную некогда в юности.
Он так и не нашел их. Они опоздали, безнадежно опоздали, беглецы успели скрыться и взять их след он уже не сумел. Оно и понятно – не зря же пробудилась к жизни сила той бедняжки, которой он овладел прямо на улице!.. Конечно, она не могла управлять ей, но неосознанное желание – бежать, бежать как можно дальше, чтобы только скрыться от того ужаса, что неотступно должен был преследовать ее с того самого вечера – это самое желание вполне могло исполнить за нее всю работу. И теперь нечего было даже надеяться на магию. И уж конечно, они не будут настолько глупы, чтобы просто переехать в другой город. Скорее всего – они забились в какую-нибудь глухомань, наложив на обитателей этих мест заклятие Забвения. Hедаром лазутчики, которых он разослал во все стороны, от Зачарованного Леса до Утеса Чародеев и от Темной Реки до рубежей Царства Синь-И, так и вернулись ни с чем. Ему служили не за совесть, а за страх – однако страху он доверял гораздо больше, чем совести.
