Владимир Михайлов - Беглецы из ниоткуда
Говорили и слушали – а взгляды все качались: туда – сюда.
Нарев сказал лишь одно слово:
– Подождите. Может, он еще здесь?
Он стоял рядом с пультом «Сигмы». И тут же отстучал на клавиатуре несколько слов. Считал с дисплея ответ.
– Сейчас придет.
И – на недоуменные взгляды:
– Петров. Объясним ему. Нам ее не найти. А он – сможет, я думаю. Мы все забываем, что у него только тело – наше, а сам он...
– Не успеет, – сказал капитан. – Поздно.
– У них иное время...
Больше никто не сказал ни слова, пока не прозвучали шаги и не вошел Петров, от которого так и веяло кельвиновским холодом, по сравнению с чем могильный хлад покажется тропиками.
– Надо уходить!
Это проговорил он; челюсть двигалась с трудом.
– Проницатель, – обратился Нарев...
* * *Орлана поняла, что совершила ошибку, исправить которую ей уже не удастся.
Когда катер летел в инерционном режиме и вдруг отказала система ориентации в пространстве – скисли гироскопы, – ей ни в коем случае не следовало включать тягу. Потому что все направления мгновенно перепутались, так что где теперь находился корабль и куда летела она – угадать было совершенно невозможно. На локаторе виднелось одно лишь пространство, чистое и бесконечное. На локаторе была смерть.
Даже связь умолкла. Видимо, катер ушел слишком уж далеко. Он ведь не был рассчитан на самостоятельные полеты. А если и была тут какая-то возможность перейти на сверхдальнюю связь, то о ней рассказать Орлане и всем другим не успели – или не сочли нужным.
Катер кувыркался. Наверное, так чувствуют себя люди на центрифуге, когда вращение происходит сразу в трех плоскостях. И точно так же кувыркались и мысли, не в состоянии сориентироваться в одном каком-нибудь направлении.
Думалось о том, что лучше всего – сразу открыть фонарь и покончить с душившим ее отчаянием.
Другая мысль: не откроется – она ведь не в скафандре, страховка помешает разгерметизации.
Третья: что случилось с системой ориентации?
Четвертая: катер ведь так и не был опробован после ремонта – инженер, помнится смутно, говорил...
Дальше: хоть бы он остановился – меня сейчас стошнит, не удержусь... А какая разница? Нет, неприятно умирать в грязи...
И еще: голова болит все сильнее – кажется, сейчас треснет...
И потом: зачем я вообще полетела? Никак не вспомнить. Куда?..
Затем какое-то время мыслей вообще не было.
Но что-то жило в глубине – даже не сознания, а в подсознании, наверное: «Живи, борись, захоти, пожелай – и все свершится так. как ты потребуешь! Только соберись с силами, сейчас ведь только тело твое страдает, а дух готов действовать»...
Перед глазами стоял красный туман. На мгновение возникла решимость: собрать все силы – и потребовать! На малое мгновение.
Этого хватило?
Но катер ведь перестало крутить! Он уравновесился. Хотя гироскопы по-прежнему сохраняли неподвижность.
Медленно повернулся в пространстве, как бы нащупывая верный курс.
И каким-то образом сама собою включилась тяга.
На маленьком дисплее катерного компьютера возникло:
«Ничего не делать! Быть спокойно!»
Орлана не обратила внимания на неправильности. Даже не поняла толком, что там написалось. Закрыла глаза, медленно приходя в себя.
Катер ускорялся. Потом тяга стала постоянной. А потом ее снова прижало к креслу: приборы показали, что началось торможение.
* * *Тело Петрова лежало, распростершись на полу в Центральном посту. Все вокруг снова были так же неподвижны, как и оно. Разве что живые еще дышали, а Петров – нет.
Первый после долгого перерыва вдох он сделал за секунду до того, как загремел резкий, тревожный звон.
Звон означал, что отпущенный кораблю для жизни срок пришел к концу. И уже через секунду все могло закончиться.
Тем не менее Проницателю помогли подняться. Он сказал:
– Готовьтесь принять катер. Он приближается.
Капитан спросил:
– А есть смысл? Время прошло.
– Я знаю. Но я лечу им навстречу. Постараюсь остановить. А вы поторопитесь.
Внутри себя он сам себе удивлялся. Все-таки человеческое тело сильно влияло на ясность мышления. Искажало. Вносило излишнее: чувства, не свойственные чистому разуму.
– А теперь прощайте, – сказал он то, что вовсе не обязательно было говорить.
Ему не успели ответить: тело снова рухнуло на пол. Наверное, на этот раз уже окончательно. Навсегда.
– Отнесем его, – сказал Нарев.
– Сначала катер, – возразил капитан. И все зашевелились, словно проснувшись.
* * *Проницатель мчался незримым облачком напротив той силе, неразумной мощи, которая, подчиняясь приказу, возникла из как бы пустого пространства и концентрировалась сейчас, чтобы обрушиться на тело-помеху и раздавить его, скомкать, превратить в комочек вещества – и выбросить далеко-далеко, – туда, где оно больше не будет мешать.
Так можно было сделать с самого начала – и, безусловно, для очистки канала избрали бы именно такой способ, если бы не одно обстоятельство: уничтожая помеху, сила исказила бы и параметры канала, и потом потребовалось бы время, чтобы он снова мог действовать без осечек. Всеобъемлющий старался избежать этого. Межпространственный канал – образование весьма хрупкое. Но сейчас терпение иссякло. К тому же Федерация не выполнила соглашения: тело не ушло.
И вот сила надвигалась – а Проницатель мчался ей навстречу, излучая лишь одну мысль:
– Они ушли! Ушли! Ушли! Отменить силу! Отменить!
Чтобы излучение было достаточно мощным, он уходил в него сам, становясь все меньше и слабее, но продолжая слать свой сигнал до последнего.
До того мига, как перестал существовать как отдельная индивидула высокого заряда.
Но сила замедлилась. Она не мыслила, она подчинялась лишь сигналам – и сигнал Проницателя оказался сильнее, потому что они были совсем рядом.
Замедлилась. Остановилась. И начала рассеиваться. Уходить к своим истокам.
А корабль стартовал, хотя и несколько позже установленного времени. Освободил наконец зону канала.
Разогнался, как встарь, до переходной скорости. Вспыхнул на мгновение голубым светом – и в чужом пространстве стало пусто, как было, пока кусочек земной цивилизации не занесла сюда нелегкая.
* * *Физик Карачаров кое-как пристроился за нештатным компьютером в закоулке туристического модуля. В компьютер была загружена программа – на этот раз его программа, противоположная той, которая заставила корабль в давние годы изменить, находясь в сопространстве, свой знак.
Когда сопространство захлопнулось за ними, капитан дал команду. И Карачаров, повинуясь ей, включил выполнение.
Ничего не произошло, казалось. Но у Карачарова сомнений не было. Или, если и были, он их никак не показал.
– Все в порядке, – сказал он. – Везите на Землю.
– Выйдем в наше пространство – проверим, – сказал капитан. – Какой-то риск все же есть, правда?
– Риск есть, даже когда улицу переходишь, – ответил Карачаров, несколько обидевшись.
* * *Перехватчики висели в сопространстве, дрейфуя вместе с ним. Бромли на «Бахадуре» сидел за собственным пультом.
Командир корабля подошел к нему. Офицер был недоволен.
– Боюсь, доктор, что вся затея – ни к чему.
– Вы полагаете? – пробормотал физик, не отрываясь от пульта.
– Просто я верю в ваши приборы. А они показали бы нам корабль еще до начала его разгона – если бы он вообще существовал в этом пространстве. Но его нет нигде. А коли нет – значит, и не будет. Ничто не возникает ниоткуда, согласны?
Ответ физика оказался совершенно неожиданным:
– Вижу цель, – крикнул он возбужденно.
И в самом деле: еще мгновение назад нигде не существовавшая цель сейчас отчетливо обозначилась на мониторе.
– Опознать цель! – приказал командир. После паузы он услышал:
– Странные какие-то сигналы. Цель идентификации не поддается.
– Такие сигналы употреблялись двадцать и тридцать лет тому назад, – сказал командир. – Не поддается опознанию – значит, это он и есть. Хотя так и не понимаю – каким образом он мог возникнуть ниоткуда. Где же он был?
– В нигде, – услышал он в ответ. И скомандовал:
– Курс на объект. Смотри, доктор: если что не так будет...
– Будет, будет так, – успокоил его Бромли.
Самого его уже била дрожь. Но не от страха. То была дрожь азарта.
Корабли медленно сближались. Раньше такое считалось невозможным. Но мало ли что раньше считалось невозможным – и произошло все-таки.
Сближались до тех пор, пока объект вдруг не засигналил – огнями, торопливо, отчаянно:
«Стоп! Прекратите сближение! Опасно! Опасно!»
– Моторы стоп! – крикнул капитан в микрофон.
* * *– Капитан, – сказал Рудик. – Плохо дело. Горим.
– Что?..
– Да все они. Батареи. Я же говорил: гарантии нет. И вот пластины тают. Теряют энергию.
– Взорвемся?
– Нет. Но как только они скиснут окончательно, сопространство, сам знаешь, выкинет нас неизвестно куда. И так далее.
