Сергей Фрумкин - Рождённый Светом
Внизу, в городе было малолюдно, а вокруг, «в небе» – совсем немного катеров, яхт и ботов. Судя по соотношению застроенной территории и площадей, отведенных под места общественного отдыха, здесь долго еще могли не беспокоиться насчет угрозы перенаселения.
– И так везде на Колоконе? – спросил 947-й. – Почему так мало людей в таком большом городе?
– Только в Лотенбурге, господин. Лотенбург – город правителей, послов и важных гостей.
– А я – важный гость?
– Конечно, господин.
Лакей оставался лакеем – он и не мог ответить иначе. «Что же я здесь делаю?» – в очередной раз спросил себя 947-й. Оставалось только терпеть и ждать, теперь уже наверняка недолго.
Яхта опустилась в парковочной зоне внутри золотистого многоэтажного строения. 947-й хотел пошутить, мол, все вокруг, наверное, опять же его личные «апартаменты», а пустая парковочная зона – личный собственный гараж для размещения одной «маленькой», но собственной яхты... Однако то, что сказал опередивший его лакей, ужаснуло его по-настоящему – ему, как гостю, и в самом деле отводился весь этот этаж гостиницы экстракласса, разумеется, с размещенной на нем парковочной зоной... Вдобавок сюда вслед за покинувшим пограничный лайнер «господином победителем лотереи» перекочевали и все его заверения о неограниченном кредите, и все предложения о видах и способах его траты.
947-й начал всерьез подумывать о горячей ванне, бутылке хорошего вина и консультации психоаналитика – все это пришлось бы как нельзя кстати, учитывая некоторое помутнение в голове, которое он ощущал, тем более что предлагалось оно совершенно бесплатно и без каких-либо дополнительных условий.
Но и на этот раз 947-го ограничивали во времени. Неизвестно откуда появившаяся в его гостиной длинноногая темнокожая красотка объявила, что «господина 947-го через два часа будут ожидать на торжественном приеме в честь прибытия полномочного посла Гонолита во дворце представительства «Семи Стихий». Ничего не разобравший сержант попросил повторить, но его успокоили, что лакей уже в курсе всего маршрута, а потому о поисках местонахождения дворца и прохождении его внешней контрольной зоны можно не беспокоиться. Женщина прибавила, что ее прислали, дабы подготовить гостя к приему – вымыть, постричь, умастить благовониями, одеть и научить, как себя держать, – на приеме будут очень серьезные люди, понравиться которым – значит, сделать себе карьеру.
– И все эти процедуры проделаете со мной вы? – несколько смутившись, предположил 947-й.
Женщина кокетливо улыбнулась, но ответила отрицательно:
– Зачем же? Все автоматизировано. Я здесь только для того, чтобы вам было кого выбранить, если что-то пойдет не так.
Сержант недоуменно пожал плечами, но послушно вошел в ванную комнату, точнее – в огромный мраморный колонный зал с гейзерами и бассейнами холодной и теплой воды...
Приобретение должного облика заняло целых полтора часа. Последним актом стало облачение в иссиня-черный, красиво переливающийся на свету, добротной фактурой ткани, точно подогнанный по фигуре дорогой костюм, состоявший из доброго десятка деталей, не считая запонок и заколок.
– Вы обязательно произведете впечатление! – восторгаясь результатами своего труда, воскликнула темнокожая стилистка.
947-й тоже не узнал статного, темноволосого, синеглазого благородного господина, горделиво взглянувшего на свой оригинал с демонстрирующей себя со всех сторон зеркальной голограммы...
Азы принятого здесь этикета сержант постигал уже по пути во дворец. Все правила сводились к тому, чтобы, продемонстрировав высокое самомнение, сохранить при этом и некоторую скромность: не присаживаться, пока не предложат; сдерживать все эмоции и выдавать их по чуть-чуть лишь иногда и из вежливости; делать все медленно, уверенно и с достоинством; и главное – говорить как можно меньше, даже если тебя о чем-то спросили...
Дворец «Семи Стихий» был настоящем чудом инженерной мысли – он наверняка потряс бы воображение 947-го, если бы во время полета снаружи у сержанта оставалось время разглядывать окружающие ландшафты (наружный обзор яхты специально отключили, чтобы не отвлекать господина во время передачи ему последних рекомендаций), а внутри дворца обстановка оказалась менее помпезной.
Первое, что подумал 947-й, войдя во дворец, так это то, что здесь собралось все население столицы. Уж насколько велик был главный зал, но и он с трудом вместил всех шикарно разодетых, медленно прогуливавшихся или топтавшихся на месте мужчин и женщин.
При этом вскоре выяснилось, что внутренние дворцовые службы наблюдают абсолютно за каждым. Уже через минуту к сержанту подбежал холеный официант и довольно холодно поинтересовался, на каком основании и с какой целью молодой человек явился в столь блистательное общество.
– Я победитель лотереи, – несколько обескураженный приемом, объяснил 947-й.
Официант, если это был официант, выслушал кого-то невидимого, кивнул и, все так же неприветливо глядя, объяснил:
– Хорошо, господин. Вы не участник приема. Стойте здесь – за вами придут.
Он исчез так же незаметно, как минуту назад возник из толпы. Сержант остался стоять, оглядываясь по сторонам и начиная задумываться, не ошибся ли его «пилот» адресом. Даже в дорогом костюме с запонками и булавкой с драгоценными камнями, 947-й не вписывался в окружающую компанию – все лица вокруг казались надменными и равнодушными; все головы были задраны так высоко, что было удивительно, как никто из их обладателей не спотыкался о ковры и ступени; почти над каждой из этих голов тускло или ярко светился атрибут высшего – голубой, белый или желтый нимб.
– Следуйте за мной! – За спиной 947-го откуда ни возьмись появился юноша в офицерском мундире – высокий, с горделивой осанкой и нимбом над светлой кучерявой головой.
Его повели в обход творившегося в зале столпотворения наверх, в просторную уединенную и тихую лоджию, которая поразила сержанта немыслимой роскошью. За большим круглым столом из очень красивого, неизвестного 947-му материала сидели четверо дородных господ разного возраста, облаченные в совершенно разные по покрою и цветовой гамме костюмы. Объединяло этих четверых, кроме того что они сидели за одним столом, следующее: золотое свечение над головами, столь яркое, что при взгляде на него слезились глаза, пальцы рук, унизанные большими перстнями с сияющими в них пугающе огромными желтыми кристаллами, и браслеты с такими же камнями, обвивающие предплечья, большие равнодушные глаза, в которых застыло выражение могущества и пресыщения.
Все четверо посмотрели на 947-го. Ему не предложили сесть и вообще ничем не дали понять, что ждали сержанта или рады его приходу.
Чувствуя, как его начинает колотить нервная дрожь, 947-й простоял несколько минут в абсолютной тишине под пристальными изучающими взглядами снобов.
Наконец юноша в офицерском мундире соизволил положить на стол планшет с документами. Самый молодой, во всяком случае, самый подтянутый (на вид ему было около тридцати, но 947-й почему-то понял, что на самом деле ему много больше) из четверых вельмож монотонно и без интереса произнес:
– Рады приветствовать вас в Лотенбурге. Возьмите! Сержанту протягивали планшет.
– Здесь ваше генеалогическое дерево. Внизу – список имен. Выберите то, какое вам больше нравится.
947-й с трепетом принял планшет и некоторое время изучал малопонятную ему схему.
– Я могу спросить, кто были мои родители? – Собравшись с духом, сержант поднял глаза на венценосную четверку.
Вельможи медленно, спокойно обменялись ничего не выражавшими взглядами.
– Мы сами не знаем, кто они, – таким же бесцветным голосом объяснил тот, что сидел напротив. – Но они – достойные люди. Вы выбрали?
947-й снова уставился на планшет, чувствуя, как у него все сильнее стучит в висках. Ему ничего не хотят объяснить? Им наплевать на него и на его родителей? Почему же тогда заставили пересечь всю галактику? Неужели же он так и уйдет отсюда, не получив ответа ни на один из своих вопросов?
Глаза остановились на двух словах, показавшихся чем-то знакомыми и отдавшихся в голове сержанта приятными звонкими отголосками.
– Гим Ревенберг.
Четверка одновременно моргнула, демонстрируя удовлетворение быстротой и уверенностью выбора.
«Я произнес вслух?! – изумился 947-й. – Что ж, пусть будет, что будет...»
– Прижмите ладонь вот здесь, – попросил все еще стоявший за его спиной офицер. 947-й повиновался.
– С этого момента вы – Гим Церон Ревенберг! – Это было произнесено третьим вельможей с легкой торжественностью в интонации, однако сопровождалось взглядом, не выражавшим ничего, кроме нетерпения и неприязни. – Генерал выдаст вам сертификат, разрешающий безвизовое посещение планет Второго и Третьего кольца и подтверждающий, что вы являетесь обладателем ежегодно пополняемого счета в Международном Конверсионном Банке. Совет поздравляет вас, Гим.
