Иванович Юрий - ДОРОГА К ЗВЕЗДНОМУ ПРЕСТОЛУ
Танти и Гарольд, издавна решившие и выбравшие для себя профессиональную стезю космодесантника, считали умение отлично ездить верхом, обязательным условием полного усовершенствования. Поэтому уборка навоза их никогда не отпугивала, ребята являлись самыми активными посетителями конюшни, и, пожалуй, самыми умелыми наездниками к данному времени. Они обязательно выкраивали в своем плотном распорядке дня как минимум пару часов раз в два дня для усовершенствования джигитовки в движении, управления животными в выездке и прочих сопутствующих умений. Да и в другое свободное время порой заскакивали на пару минуток, чтобы угостить нескольких избранных по взаимной симпатии лошадей, стащенной на кухне морковкой или куском сахара.
Вот и сейчас Тантоитан использовал обычный повод для осмотра конюшни. С несколькими кусками сахара-рафинада и корешком петрушки, которую очень обожал один каурый жеребец, он легкой трусцой вбежал в просторные помещения и двинулся к выбранным стойлам. Но на полпути оказался остановлен вопросительным и требовательным мычанием. Обычно таким способом Немой привлекал к себе внимание учеников. Юноша с готовностью остановился и постарался дружелюбно улыбнуться:
- Привет, Клайн! - само собой, что нормальное имя у Немого тоже имелось, - Я к каурому…
Конюх так и остался в боковом стойле, и создалось впечатление, что он там прятался до этого времени. Хотя вилы в руках и наполовину растрепанный тюк соломы, должны были показать обычные трудовые будни. Отставив инструмент, он сдержано кивнул и понятными жестами спросил, на какое время ученик записан для занятий.
- Да нет, я просто на пару минуток, - ладонь раскрылась, показывая сахар, - Мимо пробегал, вот и решил заскочить.
Служитель сразу отрицательно замотал головой, показывая и пальцами, что сахар жеребцу в данное время ну никак нельзя давать. Порой такие запреты им частенько раздавались по неведомым для остальных обывателей интерната причинам.
- Хорошо! Тогда я его петрушкой угощу. Ты ведь сам объяснял, что этот корешок коням всегда можно.
Клайн с непонятной досадой скривился, словно подыскивая другую причину для отказа. Затем вышел в проход и с явным сомнением обернулся на центральные створки деревянных ворот. Да и вообще, сегодня он выглядел более чем странно.
Всегда приветливый, радостно улыбающийся, идущий навстречу каждому посетителю, сейчас он смотрелся настороженным и явно обеспокоенным. Видимо ночные события если и не касались его непосредственно, то уж косвенно задели сильно. Даже сама фигура стала похожа на сжатую пружину или готового в любой момент к прыжку хищника. А наличие у этого человека автомата, а скорей всего и иного оружия, лишь осложняло как любые наблюдения за ним, так и вполне невинные переговоры.
Поэтому Тантоитан старался не выдать своей заинтересованности. В подобном случае логично выглядеть беззаботным и недалеким, что он и сделал с напускной непосредственностью:
- Да я быстро! - и с места сорвался к дальним стойлам.
На немного запоздалое мычание он постарался не реагировать, но все равно после короткой пробежки замер на месте. Возле каурого жеребца уже кто-то был, и поняв, что его заметили, фигурка не узнанного сразу ученика вышла к дверце. Настроение у юноши сразу обвалилось, а все его подозрения и намерения что-то выведать покрылись туманом открытой раздражительности:
- Ты чего здесь делаешь? - воскликнул он с досадой. - Ведь у тебя тренировка по плаванию!
- Готовлюсь к экзамену по художественной выездке! - нагло соврала самая противная и надменная воспитанница данного интерната. - А тебе чего здесь надо?
- Не хами! Лошади тебе одной не принадлежат, да и каурый, удивляюсь, почему тебя не кусает…
- А я вот удивляюсь, с чего это ты так подробно знаешь мое расписание? - девочка высокомерно приподняла брови: - Следишь за мной?
- Ха! Причина банальна: стараюсь выбирать время и место, где тебя быть не должно, - с юношеской жестокостью пояснил Тантоитан. - Потому что твои выходки и зазнайство уже всех достали, даже Зайца.
- Ой, не смеши меня! - девушка вышла в проход и подошла к раскрасневшемуся Танти чуть ли не вплотную:. - Дыня, ну когда уже в твоей голове созреют семечки?
Неужели ты не понимаешь, что ваша навязчивая опека, Романа только портит?
Вот такой мерзкой, задиристой она была всегда, сколько ребята ее знали. Но сейчас наглые упоминания неприятного в последнее время прозвища, а также инсинуации на тему семечек, вообще моментально довели юношу почти до неконтролируемого бешенства. Он только и смог, что сжимая кулаки, выдавить сквозь зубы:
- Следи за своими словами! А не то…!
- Что? Хочешь сказать, что побьешь? - она преодолела то мизерное расстояние, остающееся между ними, и бесстрашно смотрела ему в глаза, - Ну так попробуй! Но учти, что сразу втройне получишь от меня в ответку! Я не Заяц, прощать не стану.
Драться с этой пигалицей действительно было бы ниже всякого человеческого достоинства. Но и ответить на ложные обвинения следовало немедленно:
- Клеша! Да с чего ты взяла, что мы его хоть чем-то обижаем? Он самый лучший наш друг.
- Я тебе не "Клеша"! - раздалось в ответ угрожающее змеиное шипение. Она вообще ненавидела данное ей прозвище, производное от перекрученного имени. На что он ответил со звериным рычанием:
- А я тебе не "Дыня"!
Между обоими уже начали проскальзывать ощутимые только подсознанием молнии, когда обстановку разрядило миротворческое мычание Немого и его ладони опустившиеся на плечи юноши. Танти непроизвольно присел и отскочил в сторону. А потом размашистым шагом устремился к выходу. В голове вращались жутко обидные мысли:
"Ну как я опять сорвался? Давал ведь себе и Гарольду слово не заедаться и держать себя руках. Вечно эта Клеша меня своими провокациями и надменностью до бешенства доводит. Вот уж…змея! Лягушка…! Ящерица! Саранча противная!" На пол пути к спальному корпусу ему встретился Гарольд, который не разжимая особо губ, заговорщески спросил:
- Разузнал?
- Шлагбаумом ей по голове! - в сердцах воскликнул Танти, - Ты себе не представляешь, как эта Клеша все испортила!
- Понятно, - сочувственно закивал Амбал. Затем демонстративно сплюнул в сторону конюшни и бросился догонять товарища. Уж он то лучше всех знал подноготную самых непримиримых и антагонистических во всем интернате отношений.
История эта началась в начале этого, последнего учебного года. В первые дни занятий в школу доставили того самого каурого жеребца и парочку прекрасных, не менее породистых кобыл, которых и сопровождал новый конюх. Понятно, что служащему из-за его немоты сразу навесили соответствующее прозвище, но он никогда на это не обижался. Молодой, лет двадцати пяти мужчина, всем понравился своей доброжелательностью и непосредственностью, и несмотря на врожденный дефект, моментально подружился с самыми заядлыми наездниками. И этот счастливый период продолжался целую неделю.
А потом и эта пигалица свалилась как снег на голову. Откуда и за что ее перевели именно в интернат Китланда, никто не знал, да и по существу, родословная отношения к делу не имела. Но чуть ли не с первого часа ее пребывания, новенькая встала на пути у троицы друзей. Началось все в тот момент, когда Танти и Гарольд прибыли в конюшню на запланированные занятия и там наткнулись на своего субтильного друга. Заяц выглядел самым счастливым в мире и пуская слюни встретил друзей восклицаниями:
- Там такая девочка! Такая…! Ее Клеопатра зовут!
- Хо-хо! - обрадовался Тантоитан, хлопая Романа по плечу, - Слишком ты доверчивый! Если она - Клеопатра, то я - Александр Македонский!
Его смех резко оборвался, когда он увидел, что записанного на него каурого собирается оседлать какое-то невзрачное создание.
- Эй! - строго крикнул он незнакомке в спину, - Вали отсюда! Это мой конь!
Та уже к нему повернулась всем корпусом и теперь смотрела расширенными глазами.
Но без всякого страха или сомнения. Причем чуть ниже воротника у нее на бейдже красовалось отчетливо имя и фамилия: "Клеопатра Ланьо". Вряд ли бы новенькая осмелилась воспользоваться выдуманным именем. Обое полминуты рассматривали друг друга со всем возможным апломбом, а потом девочка заливисто расхохоталась:
- Твой конь? Да ты никак потомственный ковбой! Вернее конокрад, который только и может, что мечтать иметь такого красавца.
Она каким-то слишком уж хозяйским жестом погладила каурого по громадной скуле и тот ответил приветственным ржанием. Такое предательство прекрасного животного, на приручение которого Танти потратил почти четверо суток, его добило так, что он лишился дара речи. И какое-то время общался с появившимся рядом конюхом лишь возмущенными жестами для глухонемых:
"У меня сейчас два часа занятий на этом коне!" "Знаю, знаю! Но ты не расстраивайся, можешь взамен выбрать любое другое животное".
