Вячеслав Шалыгин - Кровь титанов
– Поближе подпускают, – подумал Семенов. – Чтобы уж наверняка…
– Туркин где-то рядом, – откликнулся Ямата. – Я его чувствую.
– Мне кажется, нам следует смещаться вон к тому челноку, – Семенов представил себе, как выглядит с его позиции небольшой кораблик, корпус которого до сих пор испускал инфракрасные волны. – Приземлился минут десять назад, да и вид у него подходящий, как будто его в качестве мишени на учебных стрельбах использовали. Весь в касательных шрамах.
– Идем, – согласился Георгий.
Воины снова перешли в ускоренный боевой режим и, словно два лося в период гона, понеслись к челноку. Их прибытие практически совпало с парой ключевых моментов. Во-первых, в борту кораблика открылся люк и по короткому трапу на площадку спустился Туркин, а во-вторых, в двух шагах от диверсантов приземлился другой аппарат. Это был вместительный атмосферный аэробус, полный закованных в броню и силовые поля Воинов Олимпа.
Титаны мгновенно выбрали позиции и активировали излучатели античастиц. В бою с таким серьезным противником было не до бравады и приходилось пускать в дело. все резервы.
Туркин сориентировался в ситуации так же быстро, как его товарищи, но беспокойства в его мыслях почему-то не было. Он невозмутимо взглянул на рассыпавшийся в цепь отряд олимпийцев и обернулся, чтобы подать руку спускающейся по трапу девушке.
– Тебе надо переучиться в церемониймейстеры, – обращаясь к Алексею, подумал Семенов.
– Я тоже рад тебя видеть, – ответил Туркин. – Жаль, что наша встреча обещает стать такой короткой.
– Еще посмотрим! – смело заявил Воин. – У тебя хоть какое-нибудь оружие имеется?
– Храброе сердце, ум и голые руки, – весело ответил Алексей.
– Значит, только голые руки, – констатировал Семенов. – Не густо. Возьми хотя бы мой запасной «Брагин».
– Ничего не надо, – вмешался в их разговор незнакомый Семенову и Ямате мысленный голос. – Мои Воины вас не тронут.
– А мы их тронем! – с угрозой пообещал Семенов. – Уберите их с дороги! Алексей уйдет с нами!
– Но ведь вы хотели, чтобы с вами ушел ещё и я, – заявил голос. – Не так ли?
– Так, – обрывая очередную реплику Семенова, ответил Ямата. – Но вы оказались достаточно прозорливым человеком.
– Если бы так! – собеседник явно усмехнулся. – Я пойду с вами добровольно.
– Вот как?! – Ямата удивленно взглянул на Алексея, который в ответ лишь округлил глаза и пожал пледами.
– У меня есть опыт и кое-какие научные данные, а у вас – оборудование. Геновирус для нас общая беда, и остановить его мы сумеем, только объединившись, – пояснил голос.
– Вы как-то подозрительно легко сдались, господин Зевс, – заметил Ямата. – Что это, очередная уловка?
– Нет, – ответил олимпиец. – Это проявление доброй воли. Ведь объявить о капитуляции вам не позволит гордыня, значит, первый шаг навстречу должен сделать я. Мои войска приостановят боевые действия, а я войду в бункер Диктатора и помогу вам справиться с эпидемией. Затем мы выйдем из подвалов Дворца все вместе, и у обывателей не возникнет ни одного каверзного вопроса ни к Воинам, ни к бывшему Диктатору, ни к новому правительству. Все будет выглядеть, как нечто само собой разумеющееся. То есть Воины, как всегда, не сдались. Диктатор – герой и спаситель, но время Диктатуры прошло. То, что мы выйдем из бункера вместе, будет символизировать новый мир – демократию и справедливость. Вот такой сценарий.
– Вы смелый человек, – скептически заметил Ямата. – А если Диктатор вас убьет и выйдет из подвала единственным и неповторимым?
– Однажды титаны уже совершили подобную ошибку, – Зевс усмехнулся. – Теперь им придется за неё расплатиться. Я не думаю, что Диктатор или Громов настолько неразумны, чтобы давать малолетним злодеям новый шанс. Ведь без меня эпидемию не остановить..
– Они могут убить вас после того, как вы создадите средство против геновируса, – уточнил Георгий.
– А если оно не сработает или даст побочные эффекты? – Собеседник наконец-то появился в поле зрения, и Воины смогли убедиться в том, что это действительно один из достаточно известных титанов, а именно – многоуважаемый доктор Васильев. – К тому же какой смысл продолжать сопротивление? Я даю вам шанс сохранить лицо. И даже сделать вид, что вы сумели выстоять под невероятным натиском вражеской армии. Да что там – выстоять?! Вы заставили нас пойти на целый ряд условий,. и вся наша демократия не что иное, как творчески преобразованное наследие Диктатуры.
– Хороший гроб, – скептически кривясь, одобрил Семенов. – Лакированный.
– А вы хотите драться до потери симбионтов и после этого умереть, заразившись геновирусом? – спросил Зевс. – Нет? Тогда берите меня в плен и ведите в лабораторию.
– Все верно, – поддержал доктора Туркин. – Надо вести его к Диктатору.
– Семенов, веди, – соглашаясь с предложением, приказал Ямата. – Я тебя догоню.
Георгий подошел к Туркину и молча протянул ему пистолет.
– Я пойду с вами, – прочитав мысли друга, удивленно сказал Алексей. – Я же выполнил обещание. Зевс – наш.
– Он сдался сам, – заметил Георгий. – Ты не думай, я-то тебе верю, но Диктатору или Громову этого будет мало. А на то, чего им будет достаточно, ты не пойдешь. Посуди сам: Иван, предводитель сумасшедших максималистов, твой сын. Его же ты трибуналу не отдашь?
– Не знаю, – быстро теряя задор, ответил Туркин.
– К тому же ещё неизвестно, что на самом деле задумал этот Зевс, – Ямата невольно отвел взгляд в сторону.
–Что ты хочешь этим сказать? – уцепился за его недомолвку Алексей.
– Если он попытается нас обмануть, ты останешься крайним, – пояснил Георгий. – И не потому, чти обеспечил его сдачу в плен, а потому, что этот олимпиец… тоже твой родич.
Туркин изумленно взглянул в спину удаляющемуся пленнику, и перед его внутренним взором вдруг промелькнули вскрытые аппаратом доктора детские воспоминания. Отец? Тот самый недосягаемо высокий человек, лицо которого из-за разницы в росте было почти недоступно взгляду маленького Алеши. Могло ли оно быть таким же, как лицо этого доктора? Вполне. А могло ли быть другим? Конечно, да, но… Алексей даже не знал, хочет ли он, чтобы этот Васильев действительно оказался его отцом. И дело было не в том, что родство с олимпийцами автоматически вычеркивало Туркина из списков ордена. Алексей просто не был готов к тому, что когда-нибудь найдет свои корни. Он не был готов к неожиданно нахлынувшим ощущениям, свалившейся ответственности и странному чувству разочарования оттого, что цель достигнута и стремиться больше не к чему.
– Я думаю, тебе лучше переждать это смутное время где-нибудь вдали от Титана, – вслух тихо произнес Ямата. – Когда все уляжется, ты вернешься и поговоришь с Громовым.
– Хорошо, – немного подумав, согласился Алексей. – Я вернусь. И очень скоро. Кстати, следи за девицей, она, как минимум, двойной агент.
– Принято, – Георгий протянул товарищу руку.
– Спасибо тебе, Жора…
– Станешь когда-нибудь председателем Совета – отблагодаришь, – улыбнулся Ямата. – До встречи.
Туркин сильно сжал его руку и поднялся обратно в челнок. Георгий только успел нагнать Семенова и Зевса с Габи, а маленький потрепанный кораблик уже взмыл над тонким слоем атмосферы и взял курс к ремонтным докам на дальней орбите…
После долгого заточения избыток новостей и впечатлений утомлял. Алексей пробовал сосредоточиться на главной задаче, но мысли текли сами по себе, постоянно возвращаясь к странному повороту судьбы. Найти родственников, тем более – отца, было тайной мечтой любого кадета Академии. С годами это желание притуплялось и становилось чем-то вроде детских фантазий, но никогда не исчезало совеем. Туркин знал, что тот же Ямата завидует своим товарищам, которым удалось найти родню, пусть и в критический момент, и вовсе не такую, как это грезилось в детстве. Отец Семенова – страдающий от частичной амнезии торговый пилот, отец Туркина – враг государства… Кем бы ни были эти отцы, у Георгия в родословной по-прежнему оставались сплошные белые пятна. Алексей хорошо знал друга. Ямата не был сентиментален, но хотя бы чуточку он все же завидовал товарищам. Даже странные, кривые корни лучше, чем их отсутствие, а осуществление детской мечты – событие и вовсе пограничное с магией.
То, что Зевс оказался Алексею прямой родней, объясняло многие странности сложившихся между ними взаимоотношений. Лидер олимпийцев хотел, чтобы его сын сражался за правое дело, и отца трудно было за это осуждать. Единственным, чего не мог принять Туркин, была несвоевременность. Зевсу следовало задуматься над вопросами вселенской справедливости гораздо раньше, когда Алеша ещё не стал кадетом, а был действительно его сыном. Теперь, спустя тридцать пять лет, кроме уз крови, их не объединяло ничто. Туркин вырос и сформировался как личность в условиях, принципиально отличных от тех, в которых жид Зевс. Алексей стал верным и преданным ордену Воином, настоящим титаном, и уже ничто не могло сбить его с выбранного однажды жизненного пути. Его отец остался в прошлом, за гранью воспоминаний. Зевс опоздал, а орден не прощал опозданий. Воин Туркин был одним из лучших представителей ордена, а значит, всегда поступал так, как было записано в уставе или передавалось в форме устных традиций.
