Дмитрий Самохин - У смерти твои глаза
Лично для меня ясно было одно – политической карьере Владислава Пятиримова крышка. Ему дадут отпраздновать трехсотлетие и даже, возможно, дадут досидеть губернаторский срок, после чего упекут за расхищение по указу императора. Грешно тырить в таких масштабах, да притом так нагло.
Закончив обсасывать коррупционную тему, ведущий доложил о готовящемся приезде сэра Пола Маккартни в Северную Венецию. Вкратце он рассказал историю группы «Битлз», помянул известную песню «Назад в Россию» и напомнил о концерте экс-битла в Москве на Красной площади.
Я прогнал каналы. Но везде одно и то же. Время новостей. Не о трехсотлетии, так об оккупации Ирака Социалистическими Соединенными Штатами Америки; не об Ираке, так о концерте сэра Пола; не о Маккартни, так о коррупции в губернаторских кругах Санкт-Петрополиса.
Замкнутый круг.
Я уж отчаялся увидеть что-нибудь полезное, как надобность в телевизоре отпала.
Я узнал о явлении инспектора Крабова раньше, чем мне сообщил Гонза Кубинец, спустившийся в Хмельную. Сверху раздался надсадный рев старого медведя, в последний раз забравшегося на самку, затрясся пол и захлопали двери. Я уж забеспокоился о сохранности своего пива. Вдруг звуковые колебания оказывают на него пагубное воздействие? Я направился сквозь Хмельную к лифту и столкнулся с Кубинцем, выходящим из лифтовой кабины.
– Крабов прибыл, – обрадовал Кубинец. – Очень счастлив, что труп в нашем доме. Теперь у него появился повод отобрать лицензию.
– Пусть попробует, – хмуро бросил я.
Появилось ощущение, что стены стали сжиматься, норовя меня раздавить, и тут же пропало. Но я принял это за знак свыше.
Петр Петрович Крабов вполне соответствовал тому облику, что рисовал шум, производимый им. Медведь с незажженной сигарой в зубах, втиснувшийся в костюм, топтался в нашей прихожей, скептически оглядывая неподвижное тело Ирисова. Поручик Ираклий Стеблин находился подле. Вокруг Крабова суетились люди в форме, раскладывали свои инструменты эксперты, сверкали вспышками света фотоаппараты. Завидев меня, Крабов всплеснул руками и взрычал:
– Туровский, я же предупреждал вас, не давайте мне повода. Отчего же вы так непослушны? – Инспектор Крабов хищно рассмеялся. – Ну рассказывайте, Туровский, вы сами подвешивали бедолагу или за вас это сделал Гонза?
– Во-первых, – учтиво, пытаясь сохранить хладнокровие, сказал я, – прошу учесть, Крабов, у нас действует презумпция невиновности…
– К черту, Туровский, бросьте фиглярничать. – Улыбка сползла с лица Крабова.
– Во-вторых, поручик Стеблин, будьте свидетелем. Инспектор Крабов позволяет предвзято относиться к нашим персонам.
Стеблин нахмурился и, потупив взор, точно от стыда, отчеканил:
– Петр Петрович, право же, вы загибаете.
– Бросьте, Стеблин, у нас появился прекрасный шанс. А вы хотите испортить всю партию, – подавляя подчиненного, заявил инспектор.
Крабова похлопал по плечу низкорослый толстячок в очках с сильными линзами. Он напоминал дряхлую черепаху, угодившую в суп.
– Извините, инспектор, у повешенного на шее обнаружены следы инъекции. Осмелюсь предположить, что он был отравлен. Скорее всего, ампула была выстрелена. Точно можно будет сказать только после экспертизы.
Крабов расплылся в улыбке и хлопнул в ладоши.
– Теперь, Туровский, вам нужно проявить чудеса изворотливости, чтобы сохранить свою задницу в сухости и тепле.
– Не беспокойтесь, Крабов, я скользкий как угорь. Выползу, – пообещал я, сохраняя хладнокровие. Инспектору мое заявление пришлось не по вкусу.
– Туровский, я лишаю вас лицензии вплоть до окончания следствия по делу об убийстве Ивана Ирисова.
Гонза скривился и сжал кулаки.
– Я обжалую такое решение, инспектор, в городском управлении, – пообещал я.
– Ничего вам не светит, Туровский. Это стандартная процедура, – парировал Крабов.
– Да, но у меня есть алиби. – Я вкинул в партию козырь.
Инспектор Крабов нахмурился, отчего его лицо стало напоминать театральную маску, отображающую скорбь.
– Когда приехал Ирисов…
– А зачем он приезжал? – прервал меня Стеблин.
– Почистить компьютер. У меня были подозрения на «Траян». Вчера слишком долго и неаккуратно Гонза шастал по Сети, – разъяснил я.
Кубинец досадно хмыкнул, но промолчал.
– Так вот. Когда приехал Ирисов, у меня находился один из работников Иеронима Балаганова, со-президента компании «Седуктиве Бед».
Лицо Крабова вытянулось, точно он повстречал своего покойного дедушку.
– Потом Ирисов остался, а мы уехали. Около двух часов я провел с Иеронимом Балагановым. Гонза был со мною. Затем мы вернулись в сопровождении двух сотрудников и обнаружили тело. Вот в общем-то и все. Так что если бы мы даже хотели убить Ивана Ирисова, что само по себе абсурдно, у нас не было ни одной свободной минутки.
Я чувствовал себя Сципионом Африканским Младшим, въезжающим в Рим после разрушения Карфагена, а граждане свободного города чествовали меня как триумфатора.
– Где же эти сотрудники? – растерявший былую уверенность, спросил инспектор.
– Отправились докладывать руководству, – предположил я.
– Иероним Балаганов ваш клиент? – задал вопрос в лоб Крабов.
– Я думаю, что это не относится к сути данного дела. Но если вам уж так хочется это знать, спросите у Балаганова сами.
Полный триумф.
Инспектор Крабов скривился, словно ему довел ось разжевать живую лягушку.
– Что ж, я проверю все, что вы мне сообщили, – произнес Петр Петрович. Сдавать позиции он не привык. – Но учтите, Туровский, я проверю все, что вы мне сказали. И не дай бог, вы втерли мне липу. Я вернусь и лишу вас лицензии.
Последние слова он прогавкал, выстреливая каждое, как снайперскую пулю. Но я не обратил на них внимания. А жаль! Я ведь присутствовал при изречении пророчества.
Глава 6
Обед мы заказали в «Эсхиле-ХР». Жаркое. Целого барашка, зажаренного на вертеле, и овощной суп с клецками. Через полчаса посыльный топтался на пороге. Жаркое даже не успело остыть и тут же откочевало на обеденный стол, куда я добавил две бутылки светлого пива. Как говорится, смотри на мир сквозь пиво, и он покажется тебе золотым.
Обедали в молчании.
Ни слова о событиях дня, ни слова о политике, истории, экономике.
Темы отпали. Каждый размышлял о своем.
Кубинец кручинился, остро принимая смерть Ирисова к сердцу. С Вано они были по-особому дружны.
Я размышлял о раскладе сил. Мы ни на волос не приблизились к разгадке тайны исчезновения Романа Романова, однако два осиных гнезда уже потревожили. Парадокс! Кто-то, видимо уверовав, что этот орешек мне не по зубам, решил расправиться со мной на всякий случай.
Закончив обедать, я допил пиво, молча поднялся из-за стола и покинул столовую. Остаток дня до встречи с Ангелиной я намеревался провести в Хмельной, требовалось простерилизовать оборудование, оставшееся от приготовления тридцати литров пива. Занятие для меня пренеприятнейшее. Но хочешь пить вкусное пиво, умей и посуду стерилизовать.
Такая рекогносцировка!
Только перед тем как приступить к неприятной процедуре, я достал визитку адвоката Сельянова и набрал указанный номер. Как и ожидалось, никто не ответил. Я призадумался с неотключенной трубкой, слушая гудки.
Что я имел в наличии? Да практически ничего. Ни одной свежей мысли. Только факт исчезновения, два трупа, несколько покушений, странная визитка, да…
Стоп!
Я повесил трубку, ощущая растущее волнение.
Как-то за всеми волнениями совсем потерялось – зачем я вызывал Ирисова. Жесткий диск Романова, доставленный курьером от господина Чистоплюя. Он требовал расшифровки, но я перенацелил Вано. Интересно, успел ли Ирисов обработать романовский диск. В любом случае рабочий комп должен находиться в приемной.
Я подскочил из кресла как ужаленный и бросился к лифту. Мое явление изумило Гонзу почище, чем Всемирный потоп Ноя. Мой компаньон, вольготно расположившись в кресле, читал книгу с названием «Атлантида-град». При моем вторжении книга выпала из его рук и он схватился за кобуру, намереваясь выдернуть пистолет, но желание пропало, лишь он разобрал во мне напарника.
– Даг, я бы тебя сейчас пристрелил, – честно признался он.
– Не думаю, что это был бы разумный поступок, – ответил я, озираясь по сторонам. – Комп. Железо. Левое. Не видел?
И сам обнаружил ответ на свой вопрос.
Компьютер Романа Романова приютился в углу за желтым креслом. С первого взгляда стало ясно, что убийцы Ирисова успели до него дотянуться. Коробка процессора зияла провалами. Вытащено было все, что только можно. Разве что сам корпус оставили да монитор, которому зачем-то аккуратно разбили экран.
– Даг, нашел? Как там? – спросил Гонза, выгибаясь из кресла, точно змея на охоте.
– Вопрос отпал за неактуальностью, – промолвил я.
Ниточку оборвали. Тщательно отпилили тупыми ножницами.
